Измена (не) моя любовь (СИ) - Эдельвейс Анна

В это время радионяня разорвалась лаем Софи, Дима махнул мне:

— Иди!

Слышимость в радионяне была такая, что если бы упал волосок с псинки, я бы тоже услышала. Мало того, были слышны даже звуки из коридора. «Обалдеть, до чего техника дошла» — меня бесил этот постоянный шум из комнаты, а сейчас особенно. Мне срочно надо было остаться одной, позвонить Тане.

Сначала решила позвонить из своей комнаты, но тут меня накрыло. А вдруг радионяня есть ещё у кого-то, например, у Черепахи. Не хватало заполучить свидетелей.

Бегом примчалась в будуар, наскоро покормила Софи. Снарядила прогулочную тележку и помчалась на улицу.

Во дворе Софи по деловому запрыгнула в лоток, дела свои она делала только в наполнитель. Ну да, я меняла лоток, но это лучше, чем дышать этим в комнате. Фу.

Я достала телефон, только надумала позвонить Тане, хорошо, оглянулась. За спиной стояла Варя:

— Как ты быстро мужика успела найти. Интересно, кто он.

Я вздохнула, вопросов не избежать. Как же не вовремя!

— Маша, так что там за мужичок? Я вот в памяти всех наших перебрала. Чую, это кто то из прошлой жизни?

Я уклончиво ответила, театрально помахав руками и вздохнув:

— В моём возрасте уже надо иметь бывшего, о котором противно вспомнить.

— Ой, расскажи. Неверное, твой хозяин или сынок его?

— Нет, Варя, ты что. Я с хозяевами ни-ни. Был у меня один. Замуж звал.

— Да ты что! Я бы на всё пошла, если бы кто замуж позвал. Что же не сложилось у тебя, Маш?

Я приобняла 'подругу, делая её соучастницей своей лжи:

— Сначала мне не разрешили завести кошку, потому что он не любил кошек. Потом нельзя собаку, потому, что он не любил запах собак после дождя. Потом лыжи нельзя, потому, что он снег не любит, а потом, оказывается, он тебя саму всю не любит. Поэтому он заводит себе любовницу, а ты записываешь его в бывшие. А у тебя так бывало, Варь?

Мне надо было срочно отвлечь её, я сделала вид, что мне ужасно интересно послушать про её страдания. Манёвр удался, Варя закатила глаза, стала поливать грязью всех мужиков вообще, особенно последнего. Мне приходилось держать себя в руках, сочувственно кивать… как же мне сейчас мешала «подружка».

Выручила меня, как всегда, Софи. Ни с того ни с сего она кинулась на Варьку с лаем, девушка взвизгнула, попятилась и бегом скрылась, обсыпая Софи градом злобного шипения.

Я благодарно погладила свою рыженькую спасительницу, набрала Таню. Прикрыла трубку, дрожащим голосом пролепетала:

— Танюша, это я…

— Привет, Олечка. Ты не представляешь, тут такое…

Глава 27

Я благодарно погладила свою рыженькую спасительницу, набрала Таню. Прикрыла трубку, дрожащим голосом пролепетала:

— Танюша, это я…

— Привет, Олечка. Ты не представляешь, тут такое…

Я превратилась в уши. Из трубки в Таниной манере строчил пулемёт:

— Приходил твой муж, Оля. Просил передать тебе, чтоб ты повременила с разводом.

«Повременить?» — я от удивления только и смогла, что выдохнуть:

— А ты?

— Ну здрасьте. Ты что, Оль, меня не знаешь? Я твоему ебучему Серёже объяснила, что пизец встал во весь рост и бежит к нему на встречу. Я ему все волоса повыдеру на причинном месте. Оль, дело не в этом.

Я затаив дыхание слушала каждое слово. Таня продолжала:

— Цоллер, адвокат твой, всё ещё в больнице, но идёт на поправку. Я ведь оставляла секретарю твой номер телефона, в смысле свой. Ну вот, позвонили, сказали пригласят тебя на следующей неделе.

Я села на траву, меня просто ноги не держали от такой новости. Я в глубине души боялась, что когда Вадим Адамович выздоровеет, то не захочет со мной встречаться.

Увидев меня на траве, Софи сразу забралась ко мне на колени, стала тыкаться в меня мордочкой. Я оглядывалась, боялась, что наш разговор прервут. Скорее поднялась, подхватила Софи, отправилась подальше в сад.

А Таня не унималась:

— Оль, вот видишь, как всё хорошо. Нахера было вообще из Москвы уезжать. Надо возвращаться, бери билет и срочно сюда. Закончится твой собачий плен.

— Я так рада, Таня! — внутри от радости всё билось бабочками, правда, они дружно сдохли, как только я сказала:

— Сегодня же скажу хозяйке, что срочно уезжаю. Пусть ищут другую няню.

— Ну ты идиотка, Оля? Даже не думай, не смей этого делать. Мы, хозяйки контор найма обслуги знаем эти истории как облупленные. Если женщина, устроившись недавно внезапно говорит об отъезде, значит за ней стоит авантюра, шитая белыми нитками. Тем более, у тебя паспорта нет. В смысле, у хозяев твоего паспорта нет. В полицию хочешь загреметь?

— Таня, ну как же так. Это же некрасиво.

— Короче, Оля, бери билет на поезд и вали оттуда по-тихому. На столе записку оставь, и то, чтоб тебя не сразу хватились и не стали по моргам искать.Всё поняла?

— Таня, а как же твоя свояченица? Я же ей всю репутацию испорчу своим побегом.

— Оль, я же тебе главное забыла сказать! Прикинь, к ней приходили по твою душу! Не знает кто, но явно не простые мальчики. Расспрашивали про тебя, она отнекивалась. Сказала, что паспорт ты потеряла, что-то набрехала им. Говорит, если бы знала о тебе что то, сразу бы выложила им всю правду как на духу. До того испугалась. Конечно, сдала им мой номер, но мне пока не звонили. Кто это был, откуда ветер не знаю. Может, твой Серёжа щупальцы раскинул, так тебе надо поторопиться оттуда.

— Я потороплюсь, конечно.

— Так я и отстала от тебя. Я буду висеть на трубке, быстро заказывай билет на поезд. Говори дату, я тебя встречу. С шампанским.

Если бы нас кто послушал, решили бы, что Таня много пьёт. Это совсем не так. Она вообще пила редко. Бокал в руках и постоянные шуточки про алкоголь это всего лишь внешняя защита.

Таня влезла в эту шкуру, чтоб никто не мог влезть ей в душу. В своё время у Тани случилась замершая беременность на большом сроке. Она к тому времени уже накупила ползунков, носочков.

Потом Таня долго выбиралась из кладбищенских цепей, из церквей, куда её унесло горе. По-моему, она до сих пор не оправилась от потери. Тем более забеременеть больше у неё не получалось.

Эх, сколько у каждой у нас скрыто там, в глубине души. Разве кому расскажешь.

Я рылась по сайтам, буквы прыгали перед глазами, цифры от нервов сливались в одну полосу. Чёрт, ближайший поезд в понедельник утром. Боковая плацкарта. Купила билет, Софи весело залаяла, увидела, что в сад вышли Светочка с Черепахой.

Собака впрыгнула на тележку (привычку даже собаки не теряют), готовая ехать к старушенциям. Меня пробило холодным потом, я скороговоркой всё сказала Тане про поезд, она пообещала меня встретить и напоследок вдруг спросила:

— Олечка, а с мужичком у тебя как? Закрутилась любофф? Жаль, не увижу его. Хоть бы одним глазком взглянуть на него.

— А мои бы глаза на него вообще не смотрели. Сюда невеста его приехала, так что, я здесь третья лишняя.

Я и вправду так считала. Ну что же. Билет у меня в кармане, буду ехать в поезде, смотреть в окно и оплакивать свою закончившуюся историю несостоявшейся любви…

По регламенту надо было ещё гулять с Софи. Я сидела на траве, собака охотилась за живностью. У меня всё подрагивало внутри. Надо было сообразить как заказать такси, как выйти из дома с вещами так, чтоб никто не заметил.

Неожиданно Варвара подсела ко мне, залилась слезами протягивая мокрую тряпку:

— Смотри, что делать? Я в кипятке Миленкин бюстик замочила, а его стянуло со всех сторон. Прикинь. сколько он стоит.

Я взяла в руки вещичку, тронула Варьку за плечо:

— Это подделка. Причём дешёвая. Смотри, видишь, тут нитка натуральная, а фирменные вещи прошивают только спец нитками с добавлением лавсана. Поэтому его и стянуло, хлопковая нитка села, понимаешь? Несовпадение нитей.

Варька сначала уставилась на меня, потом зарыдала с новой силой:

— Как я об этом ей скажу. Она на всю голову бешеная. Выгонит меня, я знаю, выгонит.