I will always choose you (СИ) - "astiko"
А что касается меня. Секс в последний раз был ещё когда я была в своём мире. Хоть у меня и был опыт длительного воздержания, как ни крути я прибегала к использованию игрушек из секс-шопа. Тут же я словно вычеркнула какие-либо попытки разрядки, просто как-то было всегда не до этого. Не повлияло ли это на такое дикое влечение к мужчине? Нет, вряд ли. Как ни крути я понимала, что Аккерман меня привлекал с каждым разом все больше. Своей манерой общения, своей своеобразной грубостью, прямолинейностью. Его голос, глаза, тело… Господи, да мне по предпочтениям больше подходил высокий и более открытый по характеру Хиро, и если бы все дело было в нехватке секса, я бы больше предпочла поразвлечься с ним. Но тут дела обстоят иначе. Я просто влюбилась, чего уж тут размышлять. А любовь, как говорится, зла.
— О чем задумалась?
Я вздрогнула от неожиданности, моментально выныривая из своих мыслей.
— Да так, не бери в голову.
Леви отстранился от меня с серьезным взглядом своих серо-голубых глаз и внимательно всмотрелся в мои глаза. Точно, гребаное дежавю.
— Я надеюсь, ты не напридумывала себе, что то, что между нами произошло ничего не значит.
Он что, мысли мои читает? Я ненароком отвела взгляд. Тяжело выдохнув, Леви навис надо мной и положил свою тёплую ладонь на мою щеку.
— Я хочу, чтобы ты понимала. И запомнила раз и навсегда. Я бы никогда не допустил, чтобы все так далеко зашло, если б не был уверен в том, что я чувствую к тебе.
— А что ты чувствуешь ко мне? — я невинно приподняла брови. Мне нравилось то, что сейчас происходило.
— Я не силён в выражении чувств словами. Но скажу тебе так. Ты нужна мне. Во всех пониманиях этих слов. — Он нахмурился, его взгляд помрачнел. — Я понимаю, в каком ужасном мире мы живем. Каждая гребаная вылазка может оказаться для одного из нас последней. Я очень долго пытался отрицать очевидное, но, — он обречено прикрыл глаза и медленно открыл продолжая изучать мое лицо, — твои слова всё-таки убедили меня. И я понял, что больше буду сожалеть, если не попытаюсь рискнуть. И я обещаю, пока я жив, я сделаю все возможное, чтобы обезопасить тебя. Обезопасить нас.
На мои глаза навернулись слёзы и я, нежно взяв брюнета за волосы, приблизила его к себе, прижимаясь своими губами к его. Я была восхищена его смелостью. Зная, через что он прошёл, Леви все же нашёл в себе силы снова открыть себя чувствам, привязаться к человеку.
— Я обещаю, что сделаю то же самое, — прошептала я в его губы.
Уголок губ Леви дернулся вверх и, нежно поцеловав меня в губы, он отстранился и встал с кровати. Я невольно залюбовалась его обнаженным телом, пока он доставал из шкафа банное полотенце. Повернувшись, он заметил мой затуманенный взгляд и усмехнулся:
— Я думал, тебя возбуждают парни повыше.
— Я решила пересмотреть свои взгляды, — закатив глаза, я все же внутренне смутилась.
— Я в душ, ты со мной? — кивнул он в сторону личной душевой комнаты.
— Грех не воспользоваться такой возможностью. — Я подскочила с кровати и скрылась в ванной комнате вместе со своим капитаном.
***
Тяжело выдохнув, я рухнула на влажный, но наконец уже чистый пол. Сегодня весь штаб был по приказу, понятное дело кого, погружён в утомительную генеральную уборку. В первую очередь, расправившись со своей комнатой, я наконец закончила вымывать архив, в который, казалось, с уборкой не заглядывали со времён его строительства. Бросив тряпку в ведро с водой я облокотилась на один из стеллажей, решив таким образом немного отдохнуть.
— Ты уже закончила? — разрушил тишину тихий женский голосок.
Ответив усталым кивком, я окинула взглядом вошедшую Петру.
— Мы тоже уже закончили. Думала, может тебе нужна помощь. Но раз ты уже справилась сама, пошли с нами на костёр. Уже все собираются.
— Костер? — с недоумением переспросила я
— А, ты же его не застала. Осенью мы почему-то не собирались. Все отряды собираются за большим костром и проводят дружно время. Кто за разговорами, кто песни под гитару поёт. Главнокомандующий даже разрешил взять из погреба запасы вина, здорово, правда? — с предвкушением улыбнулась Петра.
— А идея-то отличная. Только я в душ схожу и переоденусь, а то этот кабинет чище чем я сама, — сморщилась я.
Петра расхохоталась и взяла мое оставшееся ведро с чистой водой:
— Пошли, я тебе помогу.
Поблагодарив девушку, я взяла ведро с грязной водой и мы направились в сторону душевых. Убрав инвентарь, Петра ушла, бросив, что будет ждать меня на входе. Приняв прохладный душ и наконец освежив себя, я по привычке сминала влажные волосы и, переодевшись в захваченную по пути футболку с брюками, пошла к ожидающей подруге.
Выйдя из штаба, мы направились к поляне, на которой внушительных размеров костёр уже полыхал своими яркими языками пламени. Вокруг него уже кучками сидели солдаты. Петра потянула меня в сторону нашего отряда, ребята которого уже сидели с накрытым на ткани импровизированным столом. Гюнтер уже успел пожарить на костре немного картошки и был занят за разливом вина по стаканам.
— О, девоньки, вы вовремя. Эрд ещё не успел все съесть, — ухмыльнулся Гюнтер.
— Да я одну только взял, наговариваешь, — проворчал Эрд, прокручивая колышки на гитаре и дергая за струны.
— Да тут еды на весь штаб хватит, — миролюбиво сказала я, приземляясь рядом с Эрдом.
— Главное, чтобы вина хватило, — ухмыльнулся Оруо, попивая из кружки. Судя по его красному лицу, кружка была явно не первая.
— А где капитан? Он будет с нами? — оглядываясь по сторонам, спросила Петра.
— Я не думаю, — сказал Гюнтер, присаживаясь на траву и передавая мне наполненный стакан. — Наверное, он как обычно будет с другими офицерами.
При упоминании о Леви сердце приятно кольнуло. Я пригубила вино. Весьма неплохое, явно Ханджи выбирала.
Вечер проходил в приятной уютной атмосфере. Мы смеялись над шутками Эрда и иногда глупыми высказываниями Оруо, попивали вино, любовались на костер, который с уходом солнца выглядел словно нечто волшебное. Когда я выпила уже четвертый стакан, Эрд пихнул меня локтем в бок:
— Давай разбавим этот балаган. Держи, ты первая.
Он передал мне в руки лежащую пока без дела гитару.
— Давай, задай музыки в этой дыре, — подбодрил Оруо.
Я закатила глаза и перебором начала играть плавную мелодию, чтобы привыкнуть к инструменту. Со звуками музыки голоса болтающих солдат резко поутихли. Пальцы умело перебирали струны и ставили правильные аккорды на грифе. В звенящей тишине мелодию казалось было слышно далеко за пределами штаба.
«В конце туннеля яркий свет слепой звезды
Подошвы на сухой листве оставят следы
Еще под кожей бьется пульс и надо жить
Я больше может не вернусь
А может — я с тобой останусь
Останусь пеплом на губах
Останусь пламенем в глазах
В твоих руках дыханьем ветра
Останусь снегом на щеке
Останусь светом вдалеке
Я для тебя останусь — светом…»
Лёгкий ветерок колыхнул пламя, так же пламя колыхнулось в моем сердце. Пока я пела, я уже понимала, что должна сделать что-то важное. Что-то необходимое для себя, чтобы двигаться дальше
»…В конце туннеля яркий свет и я иду
Иду по выжженной траве, по тонкому льду
Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет
Я больше может не вернусь
А может — я с тобой останусь…»
Непрошеная слеза скатилась по моей щеке, когда я пела последний припев. Я знала, что я должна была сделать. Когда я закончила, уши сдавила тишина. И через мгновения я услышала восторженные хлопки солдат и выкрики.
— Я в тебе не сомневался, — удовлетворенно сказал Эрд. — Ты погляди, как ты их души расковыряла.
Краем глаза я заметила движение и кто-то зажал меня в объятия, чуть не повалив на землю.
— Ты почему, такая сучка, не сказала, что так охрененно поешь и играешь, — проскулила Ханджи. Вот кто влил в себя точно несколько бутылок. — В следующий раз, чтоб без гитары ко мне не заявлялась. Да ради такого дела я сама куплю ее тебе!
