Запретные чувства (СИ) - Драч Маша

Часть вещей, в которых я работала в ресторане, пришлось оставить там же в гардеробной. Перемещаться по городу со всеми своими пожитками было бы слишком проблематично. А так я немного упростила себе задачу.

За выходные я успела посмотреть несколько вариантов, которые я смогла бы себе с натяжкой, но финансово позволить. Я запретила себе быть капризной, но то, что мне предлагали было слишком… ужасным. В первом варианте отсутствовала нормальная ванная комната. Были только туалет и крошечная раковина. Второй вариант сдавала старушка. У нее была трёхкомнатная квартира. В одной комнате жила семейная пара с маленьким ребёнком, а в другой — уголовник. Я мельком его видела. Огромный толстый мужчина лет сорока пяти. Все пальцы в наколках. Взгляд недобрый.

Старушка заметила мои сомнения и заявила, что в каждой комнате дверь с замком. Я посмотрела на хлипкую дверь. Посмотрела на замок, а затем украдкой снова на мужчину. Он стоял в коридоре, прислонившись плечом к стене и ел прямо с ножа кусочки яблока.

Этот вариант жилья был для меня не слишком безопасным. Поэтому пришлось вежливо отказаться. Рисковать не хотелось, ровно, как и подпирать двери всем, чем только можно, в страхе что ночью кое-кто решит прийти «в гости». Липкий нехороший взгляд этого мужчины еще долго всплывал в моей памяти.

Отложив смартфон на столик, я закрыла глаза и помассировала веки. Никогда бы не подумала, что найти жилье окажется настолько проблематично. Большой город, бесчисленное количество домов, а выбрать хоть что-нибудь пригодное для жизни за небольшие деньги почти невыполнимая задача.

— Алмаз мой! Готова сегодня плодотворно поработать? — услышала я за дверью, как всегда, полный бодрости и воодушевления голос Всеволода Константиновича.

Через несколько секунд он вошел в студию, постукивая большим зонтом с массивной деревянной ручкой.

— Погода сегодня, конечно, не балует, — Всеволод Константинович раскрыл зонт и оставил его в углу сушиться.

Я посмотрела в окно, серые набухшие тяжестью тучи, медленно плыли над городом и казалось, вот-вот коснутся макушек высотных зданий.

— Да уж, не балует, — согласилась я.

— Решила вопрос с жильем? — Всеволод Константинович аккуратно снял с головы яркий желтый берет, что ассоциировался у меня с оперением цыпленка.

— В процессе, — бодро ответила я, стараясь не падать духом.

— Перед тем как мы начнем работу, спешу обрадовать тебя, голубушка, — Всеволод Константинович снял свое причудливое тёплое пончо черного цвета с короткими кисточками на воротнике. — Ты будешь проходить прослушивание. Учти, всё серьезно. Будут присутствовать и режиссер, и автор, и даже спонсор. Последний человек очень педантичный. Любит искусство и контроль. Поэтому всю эту неделю мы посвятим подготовке к прослушиванию.

Это была именно та новость, в которой я сегодня как никогда очень нуждалась. Осознавая, что в рабочем плане у меня на данный момент возникла стабильность, я уже не воспринимала так болезненно неудачу с поиском жилья.

— Это замечательно! — я поднялась с кресла и заулыбалась. — Всеволод Константинович, вы… вы… Вы мой настоящий крёстный отец в творческой жизни. Я… Даже не знаю, что еще сказать.

— Ничего не говори, голубушка, — лучики-морщинки в уголках глаз Всеволода Константиновича стали длинней и глубже.

Я вдруг осознала, что улыбка моего учителя всегда была, есть и остается такой мальчишеской и заразительной.

— Поблагодаришь потом, когда станешь известной. Сейчас заварим чай и начнем распеваться. Помнишь, что я тебе говорил на прошлом занятии? — Всеволод Константинович повесил на плечики свое пончо.

— Да. Не напрягать нижнюю челюсть.

— У тебя почти нет с этим проблем, но иногда я отчётливо слышу огрехи. Что еще?

— Нижнее рёберное дыхание.

— Так.

— Поработать над его фиксацией.

— Правильно.

Всё мое внимание сконцентрировалось на репетиции. Казалось, что мы только-только начали, но, когда я посмотрела на экран смартфона, обнаружила уже седьмой час. Всеволод Константинович включил свет в студии. Бушующая непогода за окном уже давно успокоилась.

Пока Всеволод Константинович разговаривал с женой по телефону, интересуясь о том, как же там Гюго, я взяла свой смарт. Мне должны были перезвонить по поводу жилья, но так и не сделали этого. Злоупотреблять добротой Всеволода Константиновича я не могла. Достаточно того, что он не спрашивал с меня плату за наши уроки.

Подойдя к окну, я опустила руки на широкий подоконник и посмотрела на вечернее тёмное небо. Тучи, кажется, немного рассеялись. На стёкла с крыши иногда падали холодные прозрачные капли.

Днем гулял ветер, а сейчас ветви деревьев будто замерли, ожидая моего следующего шага. Медленно выдохнув, я почувствовала лёгкое волнение. Мы с Русланом больше не созванивались после того, как я приняла его предложение. Как оказалось, он выиграл выборы и недавно официально началась его вторая каденция.

Руслан не лгал мне, говоря о том, что не собирается изощренным образом заманивать в свою постель. Но могла ли я снова попросить его о помощи?

Закрыв глаза, я попыталась унять в груди внезапно вспыхнувший импульс стыда и стеснения. Может, Руслан смог бы помочь ускорить поиски с жильем?

Всеволод Константинович, продолжал разговаривать с женой и одновременно заваривать себе уже четвертую за сегодняшнюю репетицию чашку чая. Он всегда добавляет немного жасмина, отчего в студии приятно пахнет цветами.

Поймав момент, когда чувство стыда и неловкости не так сильно сдавило грудную клетку, я быстро набрала сообщение. Постаралась сделать его простым и не провокационным на случай, если его прочтет Вера Александровна. Просто так взять и позвонить я не осмелилась.

«Добрый вечер. Прости за беспокойство. Возникли проблемы с поиском жилья. Может, у тебя есть знакомые, которые сдают квартиру или комнату в аренду?».

Перечитав еще раз сообщение, я осталась им довольна. Всё лаконично и без лишних эмоций. Я ничего не требовала и никуда не напрашивалась. Единственное, просто просила о помощи с поисками.

Отправив сообщение, я поторопилась заблокировать экран смартфона. Стыд снова накрыл меня с головой.

Когда репетиция была официально завершена, я попросила Всеволода Константиновича дать мне еще один-два дня.

— Хорошо, — кивнул он. — Но не больше. У меня в четверг назначена еще одна репетиция. С коллективом. Я б с радостью, но сама понимаешь.

— Да, конечно, — торопливо ответила я, ощущая, как чувство неловкости опалило изнутри.

Мы только-только успели попрощаться, как тут же заиграл смартфон в заднем кармане джинсов. Звонил Руслан. Я затаила дыхание.

Глава 24. Руслан.

— Пап-пап, это как собирать конструктор, правда? — Платон, сложив руки за спиной, чуть привстал на носочки и вытянул голову немного вперед, внимательно наблюдая за моими движениями.

— Почти, — улыбнулся я, разбирая специальный чемодан, в котором хранился мой саксофон.

— А он большой, пап. Держать не тяжело? Шея не болит?

— Альт не самый большой. Ты еще баритон не видел. Нет, шея не болит. Может, вначале и болела, но я уже не помню.

— Понятно, — Платон обошел мое кресло и теперь стал с другой стороны, продолжая наблюдать за тем, как я собираю саксофон. — Ой, а это что? — глаза сына удивленно расширились, когда он увидел пушистую щётку, которую я вынул из саксофона.

— Специальная щётка. Ею я изнутри вычищаю саксофон, — я убрал щётку в сторону.

— Пап, ты как настоящий волшебник! Только волшебник из шляпы обычно достает что-нибудь, — Платон потрогал пальцами щётку, будто решил сам убедиться в ее достаточной мягкости, затем снова продолжил наблюдать.

Мы отдыхали на даче. Я решил взять с собой саксофон. В последнее время, когда выпадал свободный день, меня всё чаще и чаще снова начало тянуть к музыке. За окном почти весь день лил дождь, поэтому мы с сыном расположились в гостиной с камином.