Лэйси Дансер - Взбалмошная девчонка
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Зачем тебе на ней жениться? Ты — не охотник за наследством, это очевидно: я, слава богу, не первый год тебя знаю. Ты прекрасно знаешь, что она за человек. У вас не будет ни дома, ни семьи — ничего, что мужчина ждет от женщины! Ты хоть понимаешь, на что себя обрек?! Не ожидал от тебя такой глупости…
Страйкер молчал, задумчиво глядя на босса. Теперь он понимал, почему Темпест с такой горечью говорила о своем отце.
— Я и сам не знаю, зачем мне это нужно…
Темпест с трудом открыла глаза. Она отчетливо услышала последние слова Страйкера.
— Но ты не оставишь меня? — прошептала она с тревогой. — Только не надо меня заставлять… — Обессиленная, Темпест умолкла, не закончив фразы. Но Страйкер и так знал, что она может сказать.
Он потрогал ее щеку и с облегчением убедился, что жар спадает.
— Конечно. Я не подрежу тебе крыльев, моя ласточка. Лети куда хочешь.
— А ты полетишь со мной? — слабым голосом спросила Темпест. Голова у нее кружилась, и лицо Страйкера расплывалось в мутном тумане.
— Если смогу. — Он нагнулся и поцеловал ее. — А теперь поздоровайся с папой. Он уже два дня ждет, пока ты очнешься.
Но Темпест не обратила внимания на его слова — или просто их не услышала. Другое занимало сейчас ее мысли.
— Ты все понял, да? И ты обещаешь мне?
Страйкер улыбнулся ей, и его темные глаза заблестели.
— Обещаю. Никаких решеток и цепей. Я буду охранять тебя, только если ты сама попросишь.
— Ты… меня любишь?
— Да, дорогая. Без всяких условий. Люблю такой, какая ты есть.
Темпест улыбнулась ему своей улыбкой, против которой, как известно, не мог устоять ни один мужчина. Синие глаза ее зажглись радостью.
— Я буду осторожна. Честное слово, обещаю тебе. Я и так тебя порядком измучила.
Страйкер невольно вздохнул. Он знал цену обещаниям Темпест. Да, она будет осторожна. Будет очень стараться… первые несколько месяцев. Но не преуспеет. И когда-нибудь неумолимая судьба швырнет Темнеет на камни смертельным броском прежде, чем Страйкер успеет прийти на помощь…
— Значит, мы оба будем счастливы, — ответил он и поспешно поднес ее руку к губам, чтобы скрыть от нее непрошеные слезы. — А теперь, женушка, поздоровайся с отцом, пока он меня не пристрелил!
Темпест повернула голову к Артуру:
— Привет, па!
Артур уже открыл рот, желая высказать все, что накипело у него на душе, но на щеках у Темпест горел лихорадочный румянец, а рука, сжимавшая руку Страйкера, заметно дрожала. Никогда еще Артур не видел свою дочь такой слабой и беспомощной! И он промолчал.
— Здравствуй, дорогая. Хочешь поздороваться с мамой и братьями? Они ждут внизу. Они так волновались за себя!
— Хорошо.
Уже выходя, Артур бросил взгляд на Страйкера — и прочел в его глазах понимание и одобрение. Удивительно, как мог Артур не заметить, что его дочь и человек, которым он искренне восхищается, любят друг друга? Обычно, когда дело касалось его близких, Артур Уитни-Кинг бывал весьма наблюдателен.
Темпест сидела у окна, подперев голову руками. За окном разгорался рассвет, прогоняя ночную тьму, и призывал спящих проснуться и приветствовать рождение нового дня. Темпест прижалась лбом к стеклу. Как хотелось ей распахнуть окно и полной грудью вдохнуть свежую утреннюю прохладу! Но окна в больнице не открывались.
Уже три дня Темпест была в палате одна, без Страйкера. Сегодня ее выписывали. Лихорадка отступила; окончились семь дней огненного ада. Темпест очень похудела; она была еще слаба, но по крайней мере кошмары ее больше не мучили. Она уже не цеплялась за Страйкера и не видела в медсестрах злейших врагов… До сих пор она не могла поверить, что так по-идиотски себя вела. Ее родные не скрывали изумления, а медсестры подшучивали над ней и уверяли, что это было весьма впечатляюще. Но, похоже, они не сердились на нее, И только Страйкер, выслушав ее сбивчивые извинения, сумел ответить так, чтобы успокоить ее и не ранить ее гордость.
— Солнышко, тебе нечего стыдиться, — начал он, целуя ее руку. — Доктор Ортиз — латиноамериканец и говорит с акцентом. Неудивительно, что ты приняла его за мятежника! А я оказался единственным, кого ты знала и кому могла доверять. Не забывай, что ты бредила! Думаю, окажись я на твоем месте, я бы вел себя точно так же.
Темпест невольно рассмеялась. Страйкер прервал ее смех поцелуем, И Темпест снова прильнула к нему — на этот раз не как к спасительной соломинке, а как к мужчине, который научил ее любви…
Страйкер стоял в дверях и молча смотрел на Темпест. В длинной ночной рубашке она выглядела хрупкой и беззащитной, и все его существо рвалось к ней — обнять, согреть, защитить… Ну вот, начинается! Он уже готов привязать ее к себе! Страйкер глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и напомнил себе собственные обещания. Он хочет, чтобы она была счастлива, а если ей для этого нужна свобода — что ж, он даст ей свободу!
— Детка, ты готова ехать? — спросил он безмятежно, хотя никакой безмятежности не чувствовал.
Темпест обернулась, и радостная улыбка осветила ее лицо. Она вскочила и бросилась к Страйкеру, но, сделав три шага, пошатнулась. У нее закружилась голова; если бы не Страйкер, она бы упала.
— Ненавижу эту чертову слабость! — проворчала она, кладя голову ему на грудь.
Страйкер улыбнулся и поцеловал ее в рыжую макушку.
— Я бы и не заметил твоей слабости, если бы ты не пыталась изображать здоровую.
Темпест рассмеялась в ответ. Сейчас она была совершенно счастлива.
— Ну вот, опять ты прав!
Страйкер поцеловал ее в нос, подхватил на руки и понес к кровати.
— Похоже, это становится обычным делом?!
— Мне, как ни странно, нравится носить тебя на руках. А ты что скажешь?
— Наверно, я должна визжать и отбиваться… — Темпест сделала драматическую паузу. Тем временем Страйкер уложил ее на кровать и сел рядом. — Но не буду.
— Приятно слышать.
— И это все, что ты можешь сказать? — разочарованно спросила Темпест.
— А что еще?
— Мужлан!
— Почему же мужлан?! Муж, — поправил он.
Темпест опустила глаза. Все ее веселье вмиг куда-то испарилось.
— Что с тобой, милая?
— Страйкер, что мы будем делать дальше?
Страйкер поднял ее голову, заставив посмотреть в глаза. Лишь усилием воли он сохранял непроницаемое выражение лица.
— Мне казалось, мы уже обо всем договорились. Или, ты думаешь, я шутил с тобой и разыгрывал твоего отца?
Темпест всматривалась в его лицо, пытаясь угадать, что он сейчас чувствует, но видела лишь свое отражение в его глазах.
