Изабелла Розенталь - Святая грешница
— Мария, дорогая Мария! — неожиданно он стал любезничать и даже попытался погладить ее по голове, но она отшвырнула его руку. — Я желаю вам только добра, не бойтесь меня!
— Я и не боюсь. Вы — водитель такси… Я… я Вам за это плачу. Вот и все, никаких обязательств. Он молчал пару минут. Остановился возле кафе.
— Держите, это Ваш кофе, Вам просто необходимо взбодриться! Посмотрите, эта ночь хороша для приключений.
— Ой, не хочу я больше приключений, я хочу покоя, — она взяла кофе, так как забыла о существовании еды. Видимо, таксист это заметил.
— Пожалуйста, у меня есть и шоколад, — водитель достал огромную коробку с конфетами в хрустящих обертках и медленно стал открывать одну из конфет.
— Скажите, Мария, правда приятный звук издает обертка?
— Не знаю, не думаю, что мне нравится.
— А точнее? Нравится или нет?
— А должно нравиться?
— Пейте кофе, ваши глаза должны блестеть от радости, а не от слез и отчаянья. Я везу Вас… Впрочем, хотите устрою сюрприз! — Мария стала сомневаться, что это таксист, она стала подозревать, что это маньяк, поджидающий другую жертву, и она случайно к нему подсела, а таксист так и не приехал. Но она согласилась.
— Вы сделали правильный шаг. — Он резко повернул обратно и помчался по улице вперед. На одном из перекрестков их поджидала девушка в блестящем платье с рваными краями. Ее накладные ресницы отражали свет, как и ногти, на которых были наклеены флуоресцентные стразы.
— О, какая милашка в твоей карете сегодня, Эдвард!
— Эдвард? — Мария встрепенулась и не подпускала незнакомую девушку к себе.
— Да, его зовут Эдвард! — девушка неподдельно удивилась. — Эдвард — таксист, все его так зовут в клубе, потому что он любит…
— Ну что ты говоришь? — Эдвард рассмеялся в голос так, что обе девушки подхватили его смех.
— Меня зовут Жюстин, Люция, Кристина — как хочешь, мне все равно, я свободна от имени! Эй, Эдвард, есть баночка кофе? Очень хочется взбодриться!
— Спроси у Марии, может у нее осталось.
Мария была шокирована свободным поведением этих незнакомых людей, которые также, как и все, с кем она столкнулась за последние дни, становились частичкой ее самой.
— Прошу меня извинить, но я все выпила. Я не ожидала, что кто-то к нам подсядет…
— Ага, и захочет выпить твой кофе! — Эдвард и свободная от имени девушка снова рассмеялись в голос. — Ну ладно, тогда гони на мост!
Эдвард кивнул и сосредоточенно поехал в сторону Vasterbron — тот самый мост, где Мария встретила кукловода.
— Почему мы едем именно туда? — возмутилась Мария.
— Ты же согласилась на сюрприз, больше ничего не имеешь права говорить, — таксист быстро ее остановил, она замолчала. Ее внутреннее состояние напоминало сморщенное яблоко, которое упало с верхней ветки и запуталось в крепкой паутине. Она не могла понять, как так вышло, что она попала в эту паутину, из которой ей не позволяет выбраться этот паук Эдвард.
На мосту было пусто, Кристи выскочила босиком под дождь и начала танцевать так, словно это был последний танец в ее жизни. Мария стояла в стороне.
— Эй, недотрога! Иди сюда, что ты там встала? Ты мне должна свой танец!
— Что? — Мария не решалась выйти на мост и отправиться в безумный пляс под дождем вместе с этой девушкой.
— Я говорю, кофе надо всегда оставлять другим! Хотя бы маленький глоточек! Как ты его выпила? Жадно? Залпом? Ты предлагала его Эдварду?
— Нет, — Мария решительно не понимала, чего от нее хочет эта девушка, ресницы которой отражали свет фонарей, а ногти иногда ловили своеобразные искры. Юбка Кристины разлеталась, головной убор, похожий на хиджаб, улетел с ветром, и девушка схватила руками абсолютно лысую голову, после вскинула руки к верху и побежала навстречу Марии.
— Освободись, дорогая! Освободись от всего, что тебя тревожит!
— И это твой сюрприз? — Мария скромно, почти послушно задала вопрос Эдварду.
— Это начало сюрприза, поверь! — сообщил он и побежал навстречу лысой девушке. Мария стояла в стороне, на нее давило открытое пространство, крики этих людей. Несколько раз она почти решилась на то, чтобы побежать по мосту, но, сделав несколько шагов, останавливалась.
— Поехали отсюда, прекратите! Вы сводите меня с ума! Поехали отсюда! — кричала она.
— Нет! Никуда мы не поедем!
— Прошу Вас, умоляю, поехали! — сначала отчаянно она звала их, но потом, наблюдая, как утопично они исчезают в своем безумном танце, она замолчала и просто смотрела на них. Когда они подошли к ней и посмотрели на нее обиженно-счастливыми глазами, она сказала:
— Вы были невероятны, словно любовь зародилась здесь и сейчас.
— Так и есть. Почему ты отказалась участвовать в зарождении любви?
Мария побоялась признаться, что ей больно было наблюдать, как Кристина свободно бежит по мосту, как Эдвард легко превратился из страшного таксиста в парящего в воздухе человека, переполненного радостью.
— Отвезите меня в отель.
— Ни за что! — хором ответили новые друзья Марии. — Ты нас зачем вызывала?
— Я ждала такси. Мне просто надо было уехать из отеля. Вы понимаете? Просто уехать. И все.
Теперь Кристина села на переднее сиденье и включила тихую спокойную музыку.
— Мария, мы едем в клуб. Мы будем танцевать. Ты хочешь танцевать? Твои руки, такие сильные, нуждаются в танце, тебе необходимо забрать энергию мира этой ночью, чтобы завтра отдать ее обратно желающим вдвойне.
— Что ты говоришь? Мне уже все кажется таким странным, что, определенно, надо ехать домой.
— Вот смотри, я — Кристина. Я желаю тебе только добра, любви и света. Я не люблю зло и вижу в тебе бездну любви. Ты разве ее не видишь? Что ты хочешь делать дальше? Зачем ты в этом городе?
— Я не могу вам об этом рассказать.
— Не доверяешь, значит?
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Не хочу, надоело об этом думать.
— Так не думай об этом.
— Не могу! Чувствую себя грязной, неуместной. У меня очень-очень много денег, Вы понимаете? И они мешают мне жить. Но нет, я не могу об этом говорить.
— Можешь. Но не хочешь. Мы приехали. Ничего не бойся. Обычный клуб, где проходят закрытые вечера. Ты же знаешь, что такое «закрытые вечера»?
— Знаю, — она вздохнула так, словно ее тащили насильно обратно в ту клетку, где ей совсем не хотелось оказаться именно сейчас. — Мне кажется, если бы сейчас на землю спустился Бог, он бы прямиком отправил меня в ад.
— Ты так любишь жар и огонь? — со смехом спросила Кристи.
— Я не люблю слово «любишь».
— Тебе самое место в нашем клубе. Если хочешь, между собой мы называем его «храмом». Спускайся в ад, здесь самое пекло, если тебе угодно.
