Даниэла Стил - Запретная любовь
— Я все понимаю! Прекрасно все понимаю! Воображаете себя финансовым гением, да? Так позвольте вам сказать, мисс Умница-Разумница с Уолл-стрит: я не согласен ни с чем, что вы говорили в последние десять минут, да и в последние десять недель, коль уж на то пошло! Весь этот проект — одна огромная ошибка! Но люди вроде вас так вскружили Кэлу голову, так запудрили ему мозги сладкими обещаниями, что теперь он собственную голову от задницы не отличит!
Мередит изумленно молчала. Рядом послышался сдавленный вздох: Кэллен не ожидал от Чарли такого — одним махом он умудрился оскорбить и его, и Мередит!
— Мистер Макинтош, вам не кажется, что пора смириться с неизбежным? — резко сказала Мередит. — Компания станет акционерным обществом, хочется вам этого или нет. Так решил Кэллен, для этого он обратился к услугам нашей фирмы. За вами выбор. Хотите сотрудничать с нами — милости просим. Не желаете поступаться принципами — ваше право. Но остановить нас вы не сможете, запомните это!
Чарли молча уставился на нее, видимо пораженный не столько ее словами, сколько твердостью и силой, с какой они были произнесены. Кэллен, мрачный, как грозовая туча, молча допил кофе и заплатил по счету. Все трое вышли из ресторана.
— Поговорим после презентации, — бросил Кэл Макинтошу.
Мередит догадывалась, что Чарли ждет весьма неприятный разговор. Что ж, поделом. Сам напросился.
Похоже, после вспышки за завтраком Чарли попытался сдержать себя: утреннюю презентацию он провел с необычной старательностью и даже пытался — не вполне успешно — изобразить энтузиазм. Но Кэла его попытки нисколько не тронули. После презентации, оставшись с Мередит наедине, он обрушил на голову своего незадачливого подчиненного настоящие громы и молнии.
— Что он о себе воображает, черт побери? Как смеет так с тобой говорить?
Похоже, обида, нанесенная Мередит, задела его куда сильнее, чем оскорбления в свой адрес.
— Кэл, он просто упрямый старый консерватор, который терпеть не может перемен. И мы с тобой не в силах изменить его характер. Боюсь, ты не сможешь его переубедить, а это значит, что по окончании нашей кампании тебе придется решать, что с ним делать. Но сейчас не время раскачивать лодку. Нам еще предстоит большое шоу в Нью-Йорке и неделя в Европе.
— Знаю, — проворчал Кэллен. — Сейчас у меня связаны руки, и Чарли, черт бы его побрал, прекрасно это понимает!
После второй презентации все трое летели в Нью-Йорк на одном самолете. В дороге Чарли мрачно молчал: трудно сказать, стыдился ли он резких и несправедливых слов, произнесенных в пылу раздражения, или все еще злился. Так или иначе, он так и не извинился перед Мередит. Что же до Кэла, тот кипел от гнева, казалось, еще немного — и у него из ушей пар повалит. Мередит уже начала жалеть несговорчивого Макинтоша. Похоже, Кэл решился с ним расстаться, но Чарли некого в этом винить, кроме самого себя. У Кэла не было выбора.
На арендованном Мередит лимузине они отправились сначала в отель «Редженси», где Мередит заранее заказала для мужчин номера, и только после этого она поехала домой.
Все три презентации во вторник прошли блестяще. Мередит переполняло торжество: она добилась того, чего хотела!
Но Чарли Макинтош отравлял ее радость. Упрямец не смирился и теперь: невыразительно промямлив свою речь, он едва дождался конца презентации и покинул зал, даже не попрощавшись. Кэл проводил его свирепым взглядом, и Мередит, взяв его за руку, поспешно предложила поужинать вместе — отпускать Кэла в гостиницу сейчас было просто опасно.
Опасения ее, как видно, были оправданны — за ужином Кэл не мог говорить ни о чем, кроме проблемы со своим мятежным подчиненным.
— Потерпи, Кэл, — уговаривала его Мередит. — Не стоит портить с ним отношения сейчас, когда тебе так нужна его помощь.
— Если он будет так же себя вести и в Европе… если из-за него я потеряю хоть одного потенциального акционера, клянусь, я вышвырну его из фирмы прямо на глазах у инвесторов!
— Да уж, представляю, как они будут потрясены, — улыбнулась Мередит. — Но право, Кэл, не стоит так переживать. Пока что все идет как нельзя лучше, и Чарли не удалось ничего испортить.
— Ну скажи, что бы ты с ним сделала на моем месте?! — спросил Кэллен уже за десертом.
Мередит на мгновение задумалась. В последнее время Кэл все больше полагался на нее: по любому поводу он спрашивал совета и выслушивал ответ почти с благоговением. Но Мередит роль оракула была не по душе, к тому же обсуждение неприятной темы явно затянулось.
— Гм… думаю, я бы его убила. Отравление — самый надежный способ. Ты заметил, сколько он ест сладкого? Нет ничего проще, чем впрыснуть в шоколадную конфету цианистый калий.
Эту тираду Мередит произнесла совершенно серьезно. На миг Кэл потрясенно смотрел на нее, а затем от души расхохотался, чувствуя, как рассеиваются напряжение и злость, терзавшие его весь день.
— Хорошо. Обещаю, к возвращению из Европы я успокоюсь.
— Правильно. Успокоишься, трезво все обдумаешь и, вернувшись в Калифорнию, решишь, что с ним делать.
— А пока буду терпеть — ведь больше ничего не остается!
— Тоже верно. Только не изображай из себя мученика. Тебе очень повезло, Кэл, ты, можно сказать, взял Нью-Йорк приступом. О большем я и мечтать не могла.
— Я тоже, — честно признался Кэллен.
Мередит напомнила об этом очень вовремя. В свете нынешнего успеха «Доу-Тех» проблемы с финансовым директором не казались неразрешимыми.
— Скажи, ты сумеешь увидеться с мужем до отъезда? — спросил Кэл, когда они рука об руку выходили из ресторана.
В последнее время он начал понимать, как много времени и сил отдает Мередит его делу, и чувствовал себя перед ней виноватым.
— Нет. Он сегодня на работе. Когда освободится, мы будем на презентации.
— Ну и жизнь у тебя, Мередит! Не понимаю, как при такой жизни вы со Стивом еще не разбежались в разные стороны!
— Мы любим друг друга, — просто ответила Мередит, а затем решила слегка поддеть Кэла: — Хотя я и не хочу иметь детей.
— Кажется, мне пора пересмотреть свои теории! Я начинаю думать, что идеальный брак все-таки возможен.
А что мы вообще знаем о человеческих отношениях? Откуда нам знать, почему одни пары расходятся, а другие живут всю жизнь и счастливы вместе? Мне порой кажется, что все зависит от случая или, может быть, от судьбы. Разве четырнадцать лет назад кто-нибудь мог предположить, что нашему со Стивом студенческому роману суждено такое долгое будущее? Или что мы будем жить, почти не видя друг друга? Когда мы поженились, он мечтал о спокойной работе семейного доктора где-нибудь в Вермонте, а я хотела поступить на юридический и стать адвокатом. А потом он попал на практику в травматологическое отделение и на второй день заявил, что нигде больше работать не будет. А я попала на Уоллстрит. И пошло-поехало… В жизни ничего не получается так, как предполагаешь. Человек не может предвидеть будущее — и, может быть, это и к лучшему, по крайней мере, иногда.
