Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
Газеты следующего утра были полны сплетнями о семейных делах Джорджии и множеством шуток по поводу Райской Похоти на Скалет-Стар. «Заботливого Гая» интенсивно доставали на юге Франции, но он настойчиво утверждал, что вопрос о разводе не стоит и что Лизандер Хоукли – друг семьи и, в частности, Флоры. Во всяком случае, Лизандер был избавлен от неприятной необходимости таскаться по судам.
Почувствовав себя чуть лучше после прекрасной лососины и нескольких тостов с мармеладом, Дэвид решил все-таки разобраться с Лизандером. Он нашел коттедж «Магнит» закрытым и пустынным, и только Артур и Тини стояли у ворот, мрачно созерцая продолжающийся ливень. Деревня Парадайз была заполнена журналистами, шлепающими по лужам в бесполезных поисках Лизандера и новостей. Большинство из них толпились у входа в «Ангельский отдых» в ожидании появления Джорджии.
Получив намек от мисс Крикдейл, разгребающей забитые листвой стоки, Дэвид двинулся к «Ангельскому отдыху» с южной стороны, через лес, перейдя реку Флит на милю вверх по течению. Дождь прекратился, но потоп продолжался, так как все вокруг пропиталось водой – листья, прутья, тропинки, усыпанная листьями земля. Такая погода случалась и в семидесятых годах, но тогда не было такой духоты, как вчера. Пели малиновки, под его ногами, как галька, хрустели желуди и сухие буковые ветки, а намокшая ежевика была такой же безвкусной, как и его жизнь.
Дойдя до границы поместья Джорджии, он увидел дом с вознесшимися ангелами, янтарными от воды, заросшее тростником озеро, блестевшее на солнце. Буковые деревья, торчащие теперь, как космы Джорджии после ливня, отяжелели от воды. Статуи блестели, как тюлени, а кусты роз сбрасывали воду, как отряхивающиеся кошки. Шафран и изумрудного цвета мох на плитах камня-известняка чуть ли не светились. Казалось, что дождь вернул саду юность.
В клумбе промокшей лаванды он нашел листик папиросной бумаги, на котором Джорджия записала несколько стихов.
«Ты неуловим, как змея, как насмешка сфинкса.
Ты – черномазый, я – итальяшка,
Но я не могу отказать тебе», – прочитал он и вздрогнул от собачьего лая. Динсдейл, пытаясь выглядеть свирепо, стоял перед ним, мотая хвостом и оглядываясь на сарай, в котором готовились для посадки саженцы. Там Дэвид и нашел Джорджию. Сидя на газонокосилке, одетая в серую майку и желтые брюки, она читала «Антония и Клеопатру». Вчерашний ливень зарумянил ее щеки (Дэвид подумал о Лавинии из «Энеиды») и распушил волосы, стянутые теперь сзади желтой лентой.
– Как вы здесь оказались?
– Мисс Крикдейл любезно подсказала мне короткий путь, – объяснил Дэвид, снимая свою плоскую шляпу. Даже оставшийся на лбу красный отпечаток не испортил его свирепое, мрачное обаяние.
– Вы не знаете, где он?
– Далеко за холмами. Ферди увез его на работу в Австралию. Мы подумали, что ему лучше покинуть эту страну, пока пыль, в особенности в коттедже «Магнит», не осядет. Ему было безумно тяжело уезжать, оставляя здесь лошадей и собак.
«Да и тебя, вероятно», – подумал Дэвид.
– Послушайте, – быстро проговорил он, – мне нужна ваша помощь. Я прошу вас оставить его. Вообще-то вы могли бы встретиться в каком-нибудь реабилитационном центре для наркоманов, но во всем остальном вы стары для него, как бы я вас ни уважал.
– Уж вы-то меня никак не уважите.
– Это совсем не забавно.
Глубокие морщины вокруг его плотно сжатого рта напоминали Джорджии букву Н. Она секунду колебалась, а потом сказала:
– Вы умеете хранить секреты? Лизандер не торгует наркотиками. Он и курит-то их редко. Просто вы отказали ему в материальной поддержке и приказали найти работу, вот он и нашел. Его нанимают женщины, чтобы заставить их заблудших мужей ревновать, и у него это здорово получается.
– Что-то вроде жиголо? – с содроганием спросил Дэвид.
– Нет, нет, просто само его присутствие, его ангельский облик очень раздражают мужей. Сами они развратники, но очень не любят, когда их жены начинают играть в такие же игры. Поэтому они и возвращаются к своей юбке.
Глаза Джорджии вдруг наполнились слезами.
– Он такой славный, добрый мальчик, вы должны были бы гордиться им. Он спас больше браков, чем суд. Мне искренне жаль, что пресса так набросилась на нас, – произнесла она смиренно. – Это ужасно, что ваше имя треплют. Школьники обожают подобные истории. И я в отчаянии, что же подумают мои собственные дети.
«Она прекрасна, – думал Дэвид, тронутый ее озабоченностью. – Жаль, что ее глаза сейчас скрыты под этой густой челкой». Ему вдруг захотелось постричь ее.
– Ну а у вас-то все в порядке?
– У меня прорвало трубу с горячей водой, – вздохнула Джорджия, – а я ничего не могу сделать. Я бы хотела, чтобы вы оказались водопроводчиком, но все же вы не Гай. И все это – ханжеский треп, что он якобы переживает за меня. Он преспокойно трахается во Франции.
У нее не было никаких доказательств, но тогда что же делает во Франции Рэчел?
– Надеюсь, что «Скорпион» застукает его.
Она отломила большой кусок «Бонио» для Динсдейла.
– Я нашел вот это, – Дэвид протянул ей кусок намокшей бумаги.
– Ой, как здорово. А я-то все думала, куда он пропал.
– Для чего это?
– Это мюзикл, называется «Ант и Клео». Я как раз пытаюсь придумать рифму к слову «змея». Послушайте, я понимаю, что наша вечеринка выглядела как чистое декадентство, но на самом деле с нами такое впервые.
И она рассказала о том, что Китти и Ферди отмечали потерю веса, а потом уже Ферди устроил эту удивительную пьянку.
– От этого малого всегда исходило пагубное влияние.
– Ну нет, – запротестовала Джорджия. – Он спас Лизандеру жизнь. Он ходит за ним, как старая нянька, да еще на нем присмотр за двумя собаками и двумя лошадьми.
Не в силах забыть мокрое от дождя тело Джорджии, Дэвид внезапно сказал:
– Я остановился в «Колоколе», в Ратминстере. Приглашаю туда. Примете душ, а потом позавтракаем. Если вы беспокоитесь по поводу прессы, то им будет затруднительно попасть в частный номер. Я хотел бы побеседовать с вами о Лизандере.
– Я нанимала его не для того, чтобы он разрушил мой брак, – клялась Джорджия полчаса спустя, лежа в футе ароматической воды, брея ноги и прихлебывая «Бакарди» с «кока-колой».
Когда она спустилась, Дэвид, сидя в кресле, пил виски с содовой и читал маленькую черную книжку в кожаном переплете. Джорджия тайком всмотрелась. Это был Катулл.
– «Odi et amo», – горько произнесла она. – Прямо о моем браке. Как вы это перевели?
– «Любить и ненавидеть кого-то одновременно – мучительно больно», – ответил Дэвид. – Но я должен улучшить этот вариант.
