Лора Бекитт - Девадаси
Посреди деревни была небольшая площадь, служившая местом народных сборищ, от нее расходилось несколько улиц. Иные дома стояли на каменном фундаменте, другие — прямо на земле. Стены домов, точнее хижин, были сделаны из искусно переплетенных бамбуковых планок, крыши покрыты рисовой соломой. Окон не было. За хижинами располагались помещения для скота, если таковой имелся в семье.
Амрита несмело приоткрыла покосившуюся калитку. Девушке пришлось спрашивать, где живут Раму и Гита, и жители деревни, отвечая, разглядывали ее, как диковину.
На пороге хижины сидел худой, кожа да кости, старик и безучастно смотрел в пространство тусклыми, слезящимися глазами. Согбенное тело, морщинистая, испещренная пятнами кожа, редкие волосы.
Амрита предполагала, что ее отцу немногим за сорок. Служившие в храме мужчины такого возраста выглядели моложавыми и крепкими.
— Отец?
Старик повернул голову и посмотрел на нее так, будто она — апсара[15], внезапно спустившаяся с небес. Открыв рот, он замер, не в силах произнести ни слова. В этот миг на пороге хижины появилась женщина, наполовину седая, худощавая, но еще крепкая, с темным неулыбчивым лицом. Ее глаза были похожи на потухшие угли, вставленные в глазницы.
— Кто там, Раму?
— Мама! — воскликнула девушка.
В отличие от мужа Гита сразу узнала дочь.
— Амрита! Ты… вернулась!
— Я приехала вас навестить, — смущенно промолвила та и обняла родителей.
Гита провела дочь в дом и, как водится, достала скудные припасы, чтобы приготовить угощение. Женщина старалась не показывать, насколько ее ошеломил ухоженный, цветущий вид дочери. Вне всякого сомнения, Амрита хорошо питалась, никогда не занималась тяжелой работой, к тому же была разодета, как принцесса, и выглядела настоящей красавицей.
Девушка попросила родителей рассказать о том, как они живут.
— Своих посевов у нас давно нет, скотины тоже — все, что можно, забрали за долги. Твои сестры замужем; некоторые вышли за односельчан, других просватали в соседние деревни. У нас уже девять внуков! Сыновья пока живут с нами. Ромеш помогает кузнецу, Васу нанялся к соседу — работает в поле. Мы с Раму пытаемся делать циновки и продавать, но это не приносит большого дохода. Да что там, главное — не умереть с голоду! — рассказывала Гита.
Амрита вынула большой кошелек, в котором была тысяча рупий, и протянула родителям.
— Откуда… это? — в изумлении прошептал Раму.
— Мне дали в храме. В благодарность за то, что я хорошо служу богу, — ответила девушка.
— А о себе ты подумала? Разве тебе ничего не нужно? — Гита внимательно посмотрела на дочь.
— У меня все есть.
— Ты не жалеешь о том, что мы отдали тебя в храм? — помолчав, спросила мать.
— О нет! Я счастлива, что вы посвятили меня богу.
Увидев, как живут родители и их односельчане, Амрита окончательно уверилась в том, что ей выпала завидная судьба.
Девушка не собиралась посвящать отца и мать в подробности своей жизни, но Гиту было трудно обмануть.
— Ты ждешь ребенка?
Дочь смутилась и кивнула.
— Ты вышла замуж? — спросила мать, видя на ней тали.
— Я девадаси, супруга Шивы. У меня нет и не может быть другого мужа.
Амрита боялась, что мать спросит о том, кто же тогда отец малыша. Она не знала, как сказать родителям правду. В деревне строгие порядки; едва ли Раму и Гита поймут, как можно делить ложе любви с самыми разными мужчинами!
Однако родители не стали ее расспрашивать. Главное, их дочь была жива-здорова и довольна своей участью.
Амрита успокоилась. Теперь она понимала, почему Раму и Гита ни разу ее не навестили. У них попросту не было денег на дорогу.
Девушка хотела помочь матери в работе по дому, но Гита с негодованием отвергла ее попытки.
— Не порти руки! Твое дело — танцы. Ты рождена для другой, лучшей жизни.
Амрите очень хотелось научиться вести домашнее хозяйство, готовить еду — как будто это могло что-то изменить в ее судьбе.
В храме служило множество поваров и их помощников, и никто не смел прикасаться к горшкам, в которых они варили пищу. Там были работники, убиравшие храм и помещения, в которых жили девадаси, а также те, кто стирал одежду, изготавливал украшения, плел цветочные гирлянды.
Амриту научили следить за своей внешностью, наносить грим, делать прически, правильно выбирать драгоценности и наряды. Она была «женой бога», а не обыкновенного мужчины, для которого нужно стряпать и шить, наводить порядок в доме. Амрита понимала, что многие девушки сочли бы ее счастливицей, и все-таки иногда ей становилось не по себе.
Тара была права, когда говорила: «Когда ты здесь, кажется, что свобода — там, и наоборот».
На следующий день все соседи под каким-нибудь предлогом побывали в хижине Раму и Гиты. Их посетили даже староста и жрец.
— Появление девадаси в нашей деревне — счастливый знак! — заявил последний. — Быть может, на нас снизойдет милость великого Шивы!
— Я помолюсь за вас в храме, — улыбнулась Амрита.
Родители были счастливы. Вся деревня восхищалась красотой, приветливостью, грацией и нежностью их дочери! Сестры Амриты тоже пришли посмотреть на самую младшую, которой выпала такая удивительная судьба, и девушка заново познакомилась с ними.
Раму улыбался.
— Все-таки старый плут Бхадра был прав: седьмая дочь родилась под счастливой звездой!
— Помнится, я сильно переживала, когда произвела на свет седьмую девочку, — сказала Гита. — Теперь понимаю, что именно ты — истинный дар богов!
— А я хочу родить девочку, — призналась матери Амрита.
— Ты желаешь, чтобы дочь повторила твою судьбу?
— Не знаю, — задумчиво произнесла девушка.
Для того чтобы стать девадаси, Амрите пришлось покинуть родной дом и вырасти без материнской любви. Ее ребенок будет жить по-другому. Она окружит его заботой и лаской, постарается сделать так, чтобы он ощущал себя в окружающем мире, словно рыба в воде, чтобы верил в присутствие высших сил и защиту Шивы.
Глава VIII
Предательство
По углам Форт-Уильяма были расположены четыре бастиона с сорока пушками. В центре крепости находился большой плац-парад и административные здания, вдоль крепостных стен тянулись бараки с темными и сырыми, похожими на камеры комнатами, в которых обитали служившие в гарнизоне военные, по большей части солдаты и младшие офицеры.
За год жизни в форте Тара хорошо освоилась с его порядками и довольно сносно стала понимать английский. К изучению языка ее побудили замечания, которые отпускали солдаты и которыми обменивались английские дамы. В Форт-Уильяме было довольно много женщин: жены офицеров, их служанки, проститутки. Тара была единственной индианкой и возбуждала всеобщее любопытство.
