Игорь Матвеев - Ты только живи
Спирос пожал плечами.
— Кто его знает… Вот потому я и не хотел писать заявление в полицию.
— Но все-таки написали?
— Мне эти бумажные дела… — покривился Харлампий. — Я бы и не писал, да Янис сказал, что надо. Он человек образованный, ему, конечно, виднее.
«Похоже, речь идет о Теодориду», — подумал я, но на всякий случай спросил:
— Кто такой Янис?
Спирос снова наполнил мой пустой стакан.
— Вижу, вам и правда понравилось.
— Очень хорошее вино, — вновь похвалил я, ощущая легкое приятное головокружение.
— Вы сыр попробуйте. Янис — журналист, — пояснил наш собеседник. — У него в Лаккоме знакомые, так он время от времени заезжает к ним из Александруполиса. Как раз был у них, когда это случилось. Он и убедил меня написать заявление.
«Странно. А Теодориду говорил, что даже не знает, было заявление или нет. Может, просто забыл о своем разговоре со Спиросом? Гм…»
— И что, по вашему заявлению проводилось расследование?
— Да какое там расследование, — махнул рукой Спирос. — Что расследовать-то было? Приехали ко мне один раз отсюда, из Хоры, из полицейского участка, задали несколько вопросов — да и убрались восвояси. Зацепиться-то, в общем, было не за что.
— Скажите, Харлампий, а что осталось после исчезновения Захаропулоса? Какие вещи?
— Димитроса? — уточнил Спирос.
— Да.
Он подумал немного.
— Ну, несколько полотенец. Бритвенный прибор. Смена белья. Фотоаппарат… не пленочный, а этот, как его… цифровой.
— Дорогой?
— Да. Говорят, евро за триста. Ну, и еще что-то по мелочи, сигареты там, все такое.
Я не знал, о чем спросить еще. В целом «показания» Теодориду и Спироса совпадали. Вот только с заявлением вышла какая-то непонятка.
Мы перекинулись с Харлампием еще парой вежливых фраз, поблагодарили за угощение и вышли на улицу.
Чувство неудовлетворенности не покинуло меня. Если я надеялся, что после с разговора с «главным свидетелем» все разложится по полочкам и я смогу бодро отрапортовать Инне, что расследование закончено или, по крайней мере, движется к концу, — этого не произошло.
И еще… Что-то не давало мне покоя — какая-то промелькнувшая во время разговора со Спиросом мысль, сформулировать которую потом я уже не смог.
И это мучило меня, как заноза в пальце.
Но что это было — я понял позже.
27
— Судя по вашему лицу, Игорь, разговор вас не удовлетворил, — заметила Лида.
— Скажем так: не совсем удовлетворил, — поправил я.
— Куда дальше?
Я и сам не знал этого. За один день мы — худо-бедно — решили все вопросы и могли отправляться в Александруполис хоть сегодня вечером. Даже в этом случае до парома оставалось еще целых пять с половиной часов.
«Да, вечером и уедем, — решил я. — Выбрасывать пятьдесят лишних евро за ночлег я не имею права. А завтра надо обязательно отстучать «депешу» Инне: мое молчание затянулось, и я мог представить ее состояние. Конечно, улучшится ли оно после моего электронного письма — еще вопрос, но все равно надо обязательно сообщить ей о разговоре с Теодориду и о поездке на остров».
— Так куда дальше? — повторила моя попутчица.
— Э… давайте просто погуляем, Лида. Потом пообедаем где-нибудь и будем дожидаться парома.
Мы побродили по развалинам замка, стоявшим на самом краю отвесной скалы. Непогода и столетия — а может, также и войны? — сделали свое дело: стены, сложенные из крупных округлых камней, местами разрушились, местами выкрошились, через трещины и щели пробивалась хилая травка. Башни, внутри которых виднелись остатки гнилых деревянных перекрытий, тоже пребывали не в лучшем состоянии. Но, думаю, в целом, туристы, желавшие вдохнуть в развалинах замка Гателлузи пыль веков, проблем с ее вдыханием не имели.
Мы направились вниз по улочке, на которую часом ранее нас привез наш добровольный «экскурсовод», потом перешли на другую и обнаружили двухэтажный дом с надписью «Folklore museum». Музей, однако, не работал.
— Жаль, — прокомментировал я. — А так могли бы ознакомиться с местными промыслами. Все равно времени девать некуда.
Зато небольшая сувенирная лавка, располагавшаяся в конце улицы, была открыта.
— Зайдем? — предложила Лида.
Я кивнул.
Небольшая комнатка, в углу которой скучала за столом симпатичная женщина лет тридцати, была забита всякой всячиной. Морские раковины всех форм и размеров соседствовали со статуэтками, изображавшими богов и богинь, разнокалиберные вазы теснили на полках расписанные греческими мотивами шкатулки, в обилии имелись блюдца, кружки, пепельницы, подсвечники, брелоки, бусы, браслеты, открытки, туристские буклеты, книги по истории и искусству Греции на многих языках.
Женщина подняла глаза и, по каким-то неведомым признакам признав во мне иностранца, сказала по-английски:
— Хелло. Уот кэн ай ду фор ю?[4]
— Я сам, — проговорил я, перехватив вопросительный взгляд Лиды.
— Джаст лукинг[5], — произнес я универсальную формулу, которой с успехом пользовался во время своих командировок в Иран и Пакистан.
— О'кей, о'кей, — проговорила женщина. — Уэлкам[6].
— В это время, наверное, совсем мало туристов? — спросил я.
— Мало, — согласилась она. — Сезон откроется только в конце мая — начале июня. Правда, и сейчас, если погода хорошая, на выходные, бывает, приезжают студенты, школьники.
— На что же вы живете?
Моя собеседница хитро улыбнулась:
— Нас, греков, три летних месяца кормят целый год.
Я повертел в руках небольшую вазу с изображением парочки, занимающейся любовью, и надписью «Древнегреческая эротика», поставил на место и констатировал:
— В общем, летом весело, зимой скучно: никаких событий.
— Никаких, — кивнула она. — Впрочем, бывает, что и случаются: и хорошие, и плохие.
— И плохие? Неужели в таком райском уголке может случиться что-то плохое?
— Редко, но может, — подтвердила моя собеседница. — На днях, например, возле Керасии нашли труп.
— Труп? — переспросил я, решив, что женщина не совсем правильно произнесла какое-то другое английское слово. — Мертвое тело?
— Да. Мертвое тело, — подтвердила она. — Э… как это по-английски? разлага… разложи… — ей так и не удалось одолеть трудное слово. — Ну, в общем, которое долго лежало и гнило. Вроде, наткнулся на него местный пастух, точнее, его собака. Для Греции любое подобное происшествие — сенсация. Мы здесь живем тихо и мирно.
— А что такое Керасия?
— Да небольшая деревушка, здесь, на острове.
