Виктория Баринова - Желаем счастья в личной жизни
После совещания, на котором воодушевленный любовью Нестеренко блистал как никогда раньше, он вызвал Татьяну к себе в кабинет.
— Как все прошло, Юрий Сергеич? — поинтересовалась она.
— Как всегда прекрасно. С вашими документами я и к президенту без страха пойду, не то что к директору.
Татьяна польщенно улыбнулась. Нестеренко был скор на ругань и скуп на похвалу. Тем приятнее было услышать, что он ценит ее.
— Спасибо, Юрий Сергеич. А что решили на совещании? Что нас ждет в ближайшем будущем?
— В ближайшем будущем нас ждет как минимум хорошая новогодняя премия, мы ее заслужили… Да вы присаживайтесь, Татьяна Васильевна. В ногах правды нету.
Присаживаться Нестеренко просил в редких, исключительных случаях, когда нужно было обсудить особенно сложную проблему. Полная неприятных предчувствий, Татьяна села.
— Кстати, хотел спросить, как вы вчера добрались домой? — хитро улыбнулся Юрий Сергеич. — Дороги от дождя стали просто ужасные. Я, пока до дома доехал, две аварии видел.
Татьяна опустила глаза. Как неудобно вчера получилось. Когда Антон набросился на нее как сумасшедший, у Нестеренко было такое лицо, будто он увидел призрак. Естественно, он все понял с первого взгляда. Антон все сделал, чтобы показать, кем они приходятся друг другу. Кто знает, как Нестеренко отнесется к тому, что у его зама роман с неприлично молодым мужчиной… Конечно, это не его дело, но Юрий Сергеич человек старой закалки и образцовой морали, ни в чем предосудительном замечен не был. С него станется по старой советской традиции объявить ей выговор за аморальное поведение…
— Да, было скользко, — пробормотала Татьяна. — Но я рядом живу, мы быстро доехали.
Юрий Сергеич прокашлялся, и Татьяна, ожидавшая чего угодно, мысленно приготовилась к вопросу, кем ей приходится черноглазый Антон. «Скажу, что сын, — решила она про себя. — Нет, не годится. Я не настолько стара. Скажу, что это его не касается. Я без пяти минут разведенная женщина и делаю все, что хочу».
Татьяна чувствовала, что правда на ее стороне, но на душе все равно было противно. Хорош Антошка, ой как хорош, но разве дело бегать с ним от соседей и знакомых? Другая, может, и гордилась бы, что за ней ухаживает такой орел, и хвасталась бы им перед подругами. Но Татьяне было не до похвальбы. Ей везде чудилось неодобрение — и в глазах Зинаиды, и в словах Катюшки, и в странных вопросах Нестеренко. Может быть, если бы к Антону ее привязывала пылкая и искренняя любовь она бы нашла в себе силы противостоять мнению общественности. Но когда ты думаешь точно так же, как общественность, не стоит ввязываться в борьбу. Антон подарил ей сказку, возвратил уверенность в себе, но впускать его в свою каждодневную жизнь Татьяне не хотелось.
— Повезло вам, живете рядом, — сказал Юрий Сергеич. — А мне далековато добираться.
— Так у вас тоже супермаркет строить собираются.
— Правда? Где?
— На месте старого кафе. Брат моей подруги как раз работает там.
— О, это было бы замечательно, — просиял Юрий Сергеич. — Удобно все-таки в супермаркете продукты покупать.
— Да, с рынком не сравнить. Но зато дороже.
— Дороже, не спорю. Но оно того стоит.
Татьяна начала терять терпение. Сколько можно ходить вокруг да около? Или у Нестеренко совсем ум за разум зашел и он позвал ее для того, чтобы поболтать о преимуществах супермаркета?
Неделю назад Татьяна сослалась бы на срочную работу и прямо спросила, в чем дело. Но сознание того, что Юрий Сергеич видел ее с Антоном, сковывало по рукам и ногам. Ей казалось, что он непременно должен осудить ее. Юрию Сергеичу неведомы человеческие слабости. За все пятнадцать лет, которые они вместе проработали, он ни разу не оступился. А ведь мужчина хоть куда, нестарый, видный и, главное, неженатый. Редкое явление в наши дни. Женщины многие на него заглядывались и к ним в отдел по сто раз на дню забегали без всякой необходимости. Но Юрий Сергеич не дрогнул. Разве он может понять, что, когда сердце у женщины обливается кровью, ей так хочется прислониться к кому-нибудь, почувствовать, что она нужна. Где бы она взяла силы, чтобы жить дальше, если бы не Антон? Но Нестеренко не знает этого и знать не желает.
«И его это совершенно не касается! — внезапно разозлилась Татьяна. — Мало ли с кем я провожу свободное от работы время! Это не повод вызывать меня к себе и смотреть печальными, осуждающими глазами».
— Ладно, Юрий Сергеич, если я вам больше не нужна, я пойду. — Татьяна встала. — Дел по горло. К отчету металлургов даже не притрагивалась, а закончить надо сегодня…
Но Нестеренко одним-единственным вопросом пригвоздил ее к месту:
— Татьяна Васильевна, простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но скажите честно, у вас какие-то проблемы в жизни?
Проще всего было ответить, что все в порядке, а потом спокойно уйти и заняться отчетом металлургов. Но было в голосе и глазах Юрия Сергеича нечто такое, что заставило Татьяну сесть. Неожиданно теплое участие со стороны человека, который никогда не интересовался ничем, кроме работы, тронуло до слез.
— Ох, Юрий Сергеич, муж от меня ушел, — вздохнула она. — Нашел молодую и красивую, а меня оставил с двумя детьми.
10
После роковых выходных Петр Александрович неделю не давал о себе знать. Маринка ни на секунду не расставалась с сотовым и вздрагивала при каждом звонке рабочего телефона. Звонить первой она боялась. В лучшие времена не решалась беспокоить его, а сейчас, когда между ними легла черная тень непонимания, проявить инициативу было для нее смерти подобно. Родители заметили, что с Маринкой творится нечто странное. Они не сомневались, что проблемы дочери связаны с ее таинственным московским другом, только, к счастью, предположить не могли, в чем проблемы заключаются.
Чтобы избежать ненужных расспросов, Маринка была вынуждена хитрить. Она задерживалась на работе допоздна и списывала покрасневшие глаза и бледное личико на усталость. Родители утешали себя тем, что карьера дочки идет в гору, надеялись, что и личная жизнь рано или поздно наладится. Не исключено, что как раз на работе она найдет себе кого-нибудь подходящего. Разве можно так долго задерживаться в офисе и ни в кого не влюбиться?
Знали бы они, что Маринка работала фактически не больше часа в день, а все остальное время вспоминала, вздыхала и лила слезы.
Утешало ее лишь то, что Галина сменила гнев на милость и перестала ее третировать. Должно быть, личные неудачи сделали госпожу гадалку восприимчивее к чувствам других людей. Антонио был так поглощен ухаживанием за Татьяной Моховой, что на Галину у него не оставалось ни сил, ни желания. В подробности своих несчастий Маринка Галю не посвящала, но та была достаточно умна, чтобы понять, что не все гладко между Чалым и его протеже. Еще месяц назад Галина позлорадствовала бы, но сейчас она испытывала нечто похожее на женскую солидарность. Какие сволочи эти мужики! Даже лучшие из них.
