Людмила Сурская - Ксюха
Судьба, судьбинушка… Ах, как она удружила! Словно предчувствуя моё состояние и отчаяние, она чудным образом подкинула вновь его в мою жизнь.
От того, как кидало меня то в жар, то в холод поняла — костёр любви не прогорел. Дунул ветер со стороны Италии, осыпал искрами счастья Иван и он вспыхнул ещё сильнее.
Сомнения не было, она светилась от счастья. "Значит, помнит и дорожит той памятью". — Это приятно согрело его.
— Пойдём, — сказал он тихо.
— Куда? — ничего не соображала я.
— Жизнь большая шутница и часто меняет наши пути и планы. Помоги добраться до кровати, а то у меня нет совсем сил. — Попросил он виновато. — Я поскользнулся и уронил у тебя полочку. Извини. Приду в норму, надёжно повешу её на место.
Я, плача и смеясь одновременно, завернула его в большую махровую простыню и повела к кровати. С меня ручьями бежала вода. Именно с этим мужчиной, я научилась летать на облаках и впервые поняла, что это такое — головокружительно падающее сердце и парящая над говёным бытиём душа. Как это всё-таки плохо жить одной. Некому доброе слово сказать. Выходит, без него притворялась. Всё это время притворялась. А на самом деле надеялась и ждала каждый день, ведь должна же сказка когда-то начать сбываться. И сбывается. Мои губы прильнули к его губам. Опомнившись, принялась подтыкать подушку. "Когда-то он стал для меня самым дорогим человеком, а я лопоухая умудрилась потерять его. Правда, он и понятия не имеет об этом".
— Устраивайся потихоньку, сейчас я буду тебя кормить. — Приказала я ему, укрывая одеялом и старательно растирая заливающее моё лицо слёзы.
— Давай, только без азарта. Иди, переоденься для начала.
Я, опомнившись, закрутилась. Надо же напрочь вышибло, где что лежит… Когда подсела к нему вновь пристыжённая молчала, а он улыбаясь сказал:
— Ну корми, а то я проголодался…
— Знай себе открывай рот и помалкивай, — глотая слёзы, погрозила я ему.
— Ксюха, неужели ты меня ещё помнишь?
— Я и не забывала тебя маска. Открывай рот и жуй.
— Жую… Тогда объясни лопоухому, почему в тот день ушла так…, насовсем? Я готов был бросить к твоим ногам вагон роз. Что там розы…, целый мир. А возвращался назад, из Парижа, обманутым и несчастным.
— Ах, Париж, Париж… "Самый романтичный город на свете. Мало мы там были, но мне никогда не забыть его тихих улочек и гулких мостовых, где каждый камень дышит многовековой историей и так пахнет стариной. Я часто думала, ведь всё это есть и в других городах, но почему-то путешественники и влюблённые мчат за кайфом туда?" — я отошла к окну.
— Ксюха, ты не ответила… Это важно.
— Важно? Для кого, Ваня? — Моё сердце прыгало от волнения.
— Для меня, Ксюха. Но, возможно, и я надеюсь безумец, что для тебя тоже…
— Если честно, то, скорее всего, на волне эйфории. Не иначе как, установка в голове сработала. "Получила свободу и дуй домой". Правда потом очень сильно об этом жалела. Времени, как видишь, до сегодняшнего дня для этого было предостаточно. Будет неправдой, если скажу, что не ждала… Ждала. Ах! Так уж устроены бабы терпеть и ждать… Хотя, может, так, что и не верила. Иногда просто казалось, что ты давно забыл о моём существовании. Укоряла себя: "мужик терпимо отнёсся ко мне и только-то, а я сказки хочу". Разве возможно, чтоб серьёзное чувство так начиналось… Исключено. Стриптиз бар. Купленная женщина. Убийство и побег.
— Бывает и так. Как говорится, я встретил вас — и всё. И потом, не убила ты его. Жив. Правда, лучше бы скопытиться тогда тому козлу. — Перебил он её. — Ну что стоишь, корми, остынет же. К тому же вкусно.
— Как это? — удивилась я, ожидающая что угодно, только не этого.
— Котелок его не работает совсем. Операций переделали ни счесть. Полголовы в пластинах. Только толку ноль. Давай отправляй мне в рот мясо, чего рука зависла…
— Ой! извини. И что с той гнидой теперь?
— Парализация — это одно. Не видит, не слышит, не говорит. Хорошо видно будда постарался. Язык вываленный и слюна течёт. Красавец!
— Бяка какая! Но я угрызения совести не чувствую. Ты прав — это ему хуже смерти. Правду говорят: Бог долго терпит, но бьёт метко. Только мы отвлеклись. Пей, а то чай остывает. Держи печенье.
Через некоторое время он попросил:
— Принеси клюквенного морсика. Я твоим чаем не напился. Извини, свалился на твою шею бог весть откуда…
Я кивнула, что означало, что поняла и мигом выполню. Тут же чмокнула его в губы, а это был протест против того, что "свалился" выскочила на кухню. Мне самой вдруг прямо сейчас стало невтерпёж заглянуть в тот грязный пакет, в котором Лариска принесла его документы. Не то чтоб я сомневалась, что это Ваня, просто хотелось быть уверенной на все сто и к тому же после работы в Европе, появилась привычка проверяться во всём. Собрав остатки самообладания я торопясь, с трудом справляясь с дрожью рук и жгущим стыдом, достала паспорт и улыбнулась. Да. Это Ваня. Иван Токарь. Вот, теперь, кажется, всё складывается самым лучшим образом. Пусть кто-то попробует сказать, что в жизни правит всем не случай. Правда, у каждого он свой. Но всё же главное — не упустить его раскрыв рот. Обалдевшая от радости, запустила руку и пошарила ещё. Оказалось не напрасно, выудила миниатюрную бархатную коробочку. Я раскрыла. На красном атласе сверкнул бриллиант. Кольцо! Откуда? Наверное, Лариска ошиблась и вложила мне чей-то чужой трофей. Или он купил его для жены и мне не сказал об этом. Вы когда — нибудь обливались огненной водой? Вот это тоже, что творилось тогда со мной. Я, вспыхнув, горела ягодой-малиной не меньше. Взлетела до небес и шлёпнулась о землю. Размечталась, сказочница. Вокруг него сплошь красотки — молодые, симпатичные. Свободный, богатый мужик, из того самого мира, куда тысячи из нас стремятся попасть, а я расфантазировалась. Стоп! Только не раскисать. Я сложила всё обратно, и налив морса поспешила к нему. Вкладывая в его руку стакан с морсом, невесело и от того наигранно, сама ужаснувшись своей фальши, засмеялась:
— Знаешь, у нас у обоих удивительная способность находить на свою голову приключения. Я там, ты тут.
— Согласен. И может быть даже, Ксюха, не в самых подходящих местах. Скажи-ка, ты зачем мне целое состояние оставила?
— Нашёл?! Ты ж помогал мне. Опять же покупая меня потратился… Разве не понятно.
— Ты спятила, такими бабками разбрасываться.
— Во-первых, деньги — это не жизнь.
— А во — вторых?
— Я ж тебе это дала, никому-то другому.
— Так вот. Я положил их в банк на твоё имя. Сейчас на твоём счету, думаю, неплохие суммы.
Я опустила голову и, гася улыбку, покачала головой. "Ванечка! Ошибки нет и он бесподобный мужик!"
