Нерина Хиллард - Любовь под парусом
— Джон, любимый, — тихо простонала она, даже не знаю, что хуже: когда ты не замечаешь мое тело или когда касаешься его. Похоже, и то и другое одинаково мучительно для меня.
Не переставая рыдать, она в полной растерянности подняла с пола рубашку и натянула на себя.
Когда приблизительно через час девушка снова появилась на палубе, Джон чинил паруса. Всем своим видом он давал понять, что ничего серьезного не произошло.
— Джон, — начала было она, — пойми…
— Забудем об этом, Кенда. — Его голос звучал жестко, хотя в нем не чувствовалось ни раздражения, ни обиды. — Знаешь, пока я латаю эти дыры, может, ты уберешься в каюте?
Шел уже двенадцатый день, как «Красавица» отчалила от Вити-Леву. Они находились в сотне миль южнее экватора, когда на горизонте тонкой полоской вдруг появился черный вал.
Джон вел себя как ни в чем не бывало, став тем капитаном «Красавицы», каким она его знала прежде.
— Нужно подтянуть паруса, Кенда. Еще немного, и ветер усилится. — Его глаза не отрывались от зловещей тучи на горизонте, надвигающейся на них.
Не успел он договорить, как море заштормило. Паруса были приспущены почти полностью, за исключением одного из вспомогательных, крошечного, размером не больше скатерти. Джон бросил ей застегивающийся на талии спасательный жилет со страховочными тросиками, и, послушно надев его, девушка тщательно закрепила застежки. Взяв второй жилет, капитан «Красавицы» проделал то же самое. К этому времени на воде появились пенистые буруны. Волны принялись сердито трепать яхту, захлестывая палубу и разбиваясь на тысячи мельчайших брызг. С палубы вода начала затекать вниз, в каюту.
Небо закрыла сплошная черная туча. Оглушающие раскаты грома сопровождались изумрудными вспышками молний.
Джон крепко вцепился в румпель.
— Разве нельзя завести мотор? — стараясь перекричать разбушевавшуюся стихию, спросила Кенда.
В этот момент огромная волна накрыла ее с головой, опрокинула на палубу и потащила к самому краю борта, пока натянувшийся металлический страховочный тросик не остановил ее. Кенда попыталась подняться на ноги.
— Немедленно спускайся в каюту, — громко скомандовал Джон.
На короткое мгновение оторвав одну руку от румпеля, он махнул ей. Как бы в ответ на это яхту накренило вправо, и он снова отчаянно ухватился за румпель обеими руками, стараясь стабилизировать судно и не дать ему перевернуться.
Так и не сумев подняться на ноги, девушка на четвереньках добралась до каюты, уже залитой на несколько дюймов водой. Она начала было вычерпывать воду, но как только ей удавалось хоть немного приблизиться к желаемой цели, следующая волна снова заливала пол.
Шторм продолжался целых три дня. За эти долгие, мрачные часы Кенде не раз казалось, что им с Джоном, а также вздрагивающей и тяжело охающей «Красавице» так и не удастся дожить до солнечных дней. Оба ни на секунду не сомкнули глаз. Порой от переутомления девушка все же отключалась на какие-то мгновения, а затем, придя в себя, вновь видела перед собой бешеную круговерть волн.
Бьющая по лодыжкам вода стала обыденностью, Кенда уже позабыла другие ощущения, кроме качки. На третьи сутки ей все же удалось приготовить кофе и отнести Джону наполненный термос. Капитан «Красавицы» выглядел ужасно — он выбился из сил и почернел от бессонницы.
— Как у тебя дела? — заплетающимся от усталости языком спросил он.
— Нормально, — постаралась как можно бодрее ответить она, присев возле него.
— Шторм вот-вот пройдет, не может же он длиться вечность, — сказал Джон Тейлор прежде, чем поднести термос к губам.
— Надеюсь, мы ведь не сможем сопротивляться ему до бесконечности, как, впрочем, и «Красавица». — Их накрыла очередная волна, и девушка вытерла с лица брызги воды. — Джон, позволь мне на какое-то время подменить тебя, тебе нужно отдохнуть.
— Нет, я останусь здесь. Не беспокойся, с ней ничего не случится, я не допущу этого.
— С кем с ней? С яхтой?
От переутомления Джон явно начал бредить.
— «Красавица» непотопляема, как Молли Браун… Ты помнишь ее… Нет, конечно, ты не можешь ее помнить. Это поставленное на Бродвее шоу об одной непотопляемой леди. Я собирался назвать яхту «Молли Браун», но Джил, моя Джил, настояла, чтобы мы назвали ее «Красавицей»… в честь ее любимой книги «Черная Красавица». Она даже просила покрасить ее в черный цвет, а я сказал, что это невозможно, ведь многое на яхте сделано из стеклопластика. — Глаза Джона закатились, голова бессильно упала на грудь. — Конечно, сейчас я бы покрасил ее в черный цвет, я бы сделал все что угодно, только бы… — Его слова перешли в невнятное бормотание. — Все что угодно, все…
— Джон! — закричала Кенда. Она встряхнула его. — Что с тобой?
Потеряв сознание, капитан «Красавицы» неподвижно растянулся на палубе. В полном отчаянии девушка закричала во весь голос. Из-за долгих бессонных часов за время шторма она превратилась в сплошной комок нервов.
— Джон, поднимайся! — С этими словами она судорожно ухватилась за румпель.
Нечеловеческим усилием Кенде все же удалось удержать яхту направленной против огромных волн. Целый поток воды захлестнул «Красавицу» со всей яростью, на какую только был способен бушующий океан. Только чудом им удалось удержаться на плаву.
Неожиданно страх перед грозной стихией прошел, девушка слишком устала, чтобы бояться чего-либо. Несмотря на оглушающий рев вокруг, на душе у нее стало до странности тихо, на смену панике пришло безразличное спокойствие. Когда начался шторм, Кенда ни на минуту не сомневалась, что в конечном счете им все же удастся пережить его, что он пройдет, серьезно не затронув их. Теперь же ей в голову пришла обжигающая мысль о том, что им, видимо, суждено погибнуть. В этой схватке победителем выйдет море. В ее памяти всплыли сцены прошедших нескольких дней. Яркими вспышкам промелькнули особенно дорогие ее сердцу прекрасные мгновения, часы и дни с Джоном Тейлором.
Взглянув на Джона, промокшего до нитки и неподвижно лежащего возле ее ног, Кенда почувствовала прилив нежности. Перед лицом смерти она не одна, конечно, она смертельно устала, но, по крайней мере, она все же не одна. Выпустив из рук румпель, девушка наклонилась к Джону и, обхватив его руками, крепко прижалась к нему. Собрав все свое мужество перед неизбежным концом, она тихо зашептала ему на ухо:
— Любимый, мы сделали все что могли. Хочешь знать, что я сейчас думаю о всей этой свистопляске вокруг нас? Что океан все же был благосклонен к нам, но он сильнее, и я вынуждена признать это.
Кенда тихо заплакала, но не от страха перед смертью, а от смиренного предчувствия того, что всему этому ужасу скоро придет конец. Девушка покорно закрыла глаза, и шум вокруг нее словно бы отдалился и даже немного стих. Больше она ничего не помнила — наконец пришло долгожданное забытье.
