Линда Гиллард - Увидеть звёзды
Я показала открытки Гэрту, который зашел проверить мой компьютер — что-то с машиной не то. Надо сказать, что, несмотря на свое законченное школьное образование (впрочем, возможно, как раз благодаря ему), Гэрт любит ввернуть крепкое словечко, как какой-нибудь кокни.
Прочитав оба послания, он с ухмылочкой выдал:
— Так ты думаешь, они трахаются?
Глава восьмая
Луиза
Пока Марианна там, на Скае, в моей жизни произошли любопытные перемены. (Может, оттого и произошли, что Марианны нет дома.) Но обо всем по порядку.
Как-то вечером мы с Гэртом отправились на лекцию про Мэри Шелли (по-моему, ее пока недооценили) и на обратном пути схлестнулись по поводу ее знаменитого уродца, Франкенштейна. Был февраль, соответственно шел дождь со снегом, поэтому решили срезать путь, свернули на боковую улочку, потом на аллею. И напрасно мы это сделали. Но ведь я шла не одна, с Гэртом, и было не так уж поздно, в общем, потеряла бдительность. Спорили мы вот о чем: отразилось ли на личности Франкенштейна то, что у него не было матери? То есть он, по сути, продукт неблагополучной семьи. В самый разгар дискуссии из-за кучи мусорных пакетов выскочил жуткий тип. Весь обтрепанный, ну просто Абель Мэгвич[20], выбежавший из-за могильного камня. Пошатываясь, тип направился к нам.
В Эдинбурге тьма нищих, бродяг, полно всякого сброда. Я и не особенно испугалась, уже потом сообразила, что ситуация-то не из лучших: аллея еле освещена, рядом ни души, даже шума машин почти не слышно. Я вцепилась в локоть Гэрта: чувствую, напрягся парень, дрожит.
Оно и понятно: сразу нож увидел, не то что я. Не скажу, что ножище, но по тому, как этот тип его держал, я почувствовала, что он умеет им пользоваться и пустит его в ход без колебаний. «Стоять!» — скомандовал Мэгвич, мог бы и не надрываться, мы и так застыли как вкопанные. Он стал водить ножом перед моим лицом, туда-сюда, но смотрел на Гэрта.
— Кошелек и телефон, парень. И чтобы сразу.
— Отлип-п-пни от нее! — запинаясь, крикнул Гэрт. — Сейчас все по-получишь, п-приятель.
Он полез во внутренний карман своего длиннющего черного пальто и медленно протянул типу сначала мобильник, потом портмоне. Мэгвич сунул их в карман, продолжая наблюдать за Гэртом, но на секунду переключился на меня. Потухший, бессмысленный взгляд — от наркотика, или голода, или от холода. А может, ото всего сразу.
Повернувшись ко мне, он пробурчал:
— Кошелка.
Я решила, что он просто обхамил меня, но потом сообразила, что это он про сумку. Я безропотно протянула ему свою кожаную большую сумку. У нее и ручки есть, и ремень через плечо, туда помещались и записные книжки, и карточки всякие, и ручки, в общем, писательский ассортимент. Мэгвичу определенно не понравилось, что она такая большая и тяжелая. Снова поводив ножиком, он протявкал:
— Открой. Кошелек гони.
Была у моей сумки одна досадная особенность: из нее ни в коем случае не следовало изымать все сразу. Если держишь ее только за одну ручку, расстегивать надо осторожно, иначе пасть ее сильно распахивалась и все вываливалось.
Но кто в такую минуту помнит об осторожности!
Стала открывать замочек, разумеется, одну из ручек упустила, все посыпалось к ногам Мэгвича. Телефон, кошелек, очки, пудреница, лак для ногтей, ручка-самописка, связка ключей — все это с грохотом шмякнулось на землю. Шум грабителя напугал, он нервно оглянулся, потом снова посмотрел на меня. Если бы взглядом можно было прикончить, то я мигом бы очутилась на том свете.
— Старая дура, с-сучка, — прошипел он, растерянно переминаясь с ноги на ногу, притопывая обтерханными башмаками.
Я мысленно уговаривала: «Ну что ты топчешься, беги!»
Но этот негодяй нашел-таки выход:
— Сама поднимай! Кошелек, потом мобильник.
Вцепившись снова в руку Гэрта, я плюхнулась на колени среди своих рассыпанных вещичек, кое-что разбилось. Наверное, Гэрт наклонился, чтобы помочь мне. Потому что Мэгвич, что-то прорычав, предупредил:
— Не суетись, малыш, а то чикну твою мамулю.
«Мамуля» оказалась последней каплей. Я и так уже была насмерть перепугана и не переставая плакала, но это было уже чересчур. Я рассвирепела. Схватив в одну руку телефон, в другую кошелек, я поднялась с колен, но разгибаться не стала. Глядя на ноги Мэгвича, я чуть подвинулась и сгруппировалась, потом сделала глубокий вдох и со всей силы боднула его головой в пах.
Он с воем грохнулся на спину.
— Бежим! — проверещала я и, не оглядываясь на Гэрта, бросилась в ту сторону, где были свет, уличный шум и потоки машин, и при первой же возможности скинула туфли на высоких каблуках.
Только добравшись до оживленной части Лотиан-роуд, я остановилась отдышаться. О радость, Гэрт бежал рядом со мной, хохоча и плача! От подведенных глаз по белым щекам бежали черные ручейки. Стоя на углу улицы, мы хлопали друг друга по плечам, радуясь спасению. Чуть погодя Гэрт сообразил поймать такси. Доковыляв до машины, я забралась внутрь и продиктовала шоферу адрес, Гэрт напомнил, что ключики мои тю-тю, остались на аллее. Я его успокоила: после того как Марианна чуть не посеяла свой ключ, я держу запасной у соседей.
Когда мы ввалились в квартиру, я сказала, что ни за что не буду ночевать одна, ведь у Мэгвича есть и мои ключи, и книжка записная, и даже мотив для убийства. Гэрт жил в несусветном районе, кишевшем Мэгвичами, поэтому я не удивилась, что он согласился остаться.
Так, собственно, все и началось.
Марианна
Проснувшись, я сразу почувствовала: что-то изменилось. Все изменилось. Звуки, запахи, запах и прикосновение одеяла, холодный почему-то воздух, все незнакомое. Как только вынырнула из сна, сердце бешено застучало, никак не могла сообразить, где ж это я.
Аппетитно пахло жареным беконом. Но Луиза никогда не готовила завтрак, никогда не завтракала в полном смысле этого слова, уступив искушению просто выпить кофе с булочкой и нехитрым бутербродом. Кто-то там, на кухне, пытался не шуметь. То есть сначала что-то лязгало и гремело, потом те же звуки становились более приглушенными и растянутыми. Пахло не только беконом, еще и кофе, горящими дровами, какой-то травкой и мылом. Постепенно в голове моей прорезалось: я в доме Кейра, наверху. А он сам внизу, на кухне, только что принял душ и теперь готовит завтрак, варит кофе, растопил печку.
