Айрис Джоансен - Таинственный сад
– Боже мой, ты говоришь, как исследователь, препарирующий лягушку, – сказал Кэм с отвращением.
Он злится, поняла Дамита. Губы Кэма сжались в одну линию, лицо было напряжено, а глаза сверкали, когда он смотрел на нее.
– Я вовсе не хотела быть такого рода аналитиком. Просто немного нервничаю, а потому выражаюсь неуклюже. Я чем-то расстроила тебя?
– Нет, не расстроила… – Он замолчал. – Ты думаешь, это так просто для меня? Я хочу тебя, черт возьми. – Его голос был хриплым. – Я хочу утащить тебя в кровать и ворваться в тебя. Я хочу видеть твое лицо, когда я буду двигаться… Я хочу….
– Тогда сделай это. – Она почувствовала жар, краска залила ее щеки. – По-моему, очень хорошая идея.
– Этого недостаточно. Всему свое время. – Он нетерпеливо махнул рукой. – Никаких скороспелых решений. Я обманул тебя. И не хочу обманывать снова. Обстановка должна соответствовать…
Горло Дамиты сжалось от мучительной нежности, наполнившей ее радостью. Если это не любовь, то что это?
– Ты не позволишь мне отговорить тебя?
Он покачал головой.
– Тогда можно спросить, где ты собираешься спать?
– Я подгоню джип поближе к дому и лягу в нем. – Он повернулся к двери. – Увидимся утром.
Она неожиданно засмеялась, и он обернулся через плечо, нахмурясь.
– Что здесь смешного?
– Я вдруг подумала о тысячах кроватей в тысячах спален во всех твоих гостиницах. – Ее глаза играли. – И вот теперь тебе, бедняге, негде преклонить усталую голову.
– Чему ты радуешься?
– Я не радуюсь. Я думаю, что ты полный идиот. Отказываешься от комфортабельной ночи.
– Спасибо. – Кэм открыл дверь. – Уверяю тебя, я слишком устал и настолько жалок, что не смогу доставить удовольствие даже тебе.
Нежность, гнев и странная, пронзительная радость спорили в ней, когда она смотрела, как за ним закрывается дверь. И если Кэм вел себя как идиот, она оказалась ничуть не лучше. Соблазнительницей была никудышной, говорила все невпопад, мысли свои выражала неуклюже, как маленькое дитя. По сути, она была до глубины души тронута рыцарским отношением Кэма, но даже не дала ему этого понять. Дамита с глубоким отвращением к себе вспомнила, как только что смеялась над тем, что ему негде преклонить голову. Невообразимо, что при этом она еще и нравится ему!
Да она не сможет жить дальше без любви Кэма!
Осознание этого ослепило ее внезапностью и ошеломляющей силой. О боже, ведь он, кажется, любит ее! Но за что? С момента их встречи она не выказывала ему ничего, кроме воинственности и дерзости. В самом деле надо быть мазохистом, чтобы находить какое-то удовольствие в ее обществе.
Но она может измениться; она научится говорить ласково. Она отбросит свои колючие шипы. Она должна измениться.
Отсутствующим взглядом Дамита уставилась на мерцающие огоньки свечей в канделябре на столе. Не так-то просто будет сгладить свои острые углы.
Но ведь она так хочет измениться!
Но ведь Кэм так любит ее!
Глава 8
Дамита быстро шла через низкий кустарник, ее теннисные туфли почти бесшумно ступали по лиственному ковру. Кэм сказал, что подгонит джип поближе, но она шла уже целую вечность, а его все не было видно. Впрочем, из-за того, что нервы были на пределе, ей, вероятно, только казалось, что…
– Стой! – Голос Кэма прозвучал внезапно и угрожающе, как удар хлыста. Фары джипа внезапно ослепительно вспыхнули в темноте, заставив ее застыть на месте.
Дамита услышала его сдавленные ругательства.
– Боже, что ты здесь делаешь?
– Испугалась собственных мыслей, – резко ответила она. – Сначала ты оглушил меня, а теперь пытаешься ослепить фарами. – Она подняла руку, прикрывая глаза. – Ты не можешь их выключитъ?
Свет немедленно погас, и Дамита вздохнула с облегчением.
– Так-то лучше. А то я уж подумала, что ты мне сейчас устроишь допрос с применением пыток.
– Обязательно. – Голос Кэма был мрачным. – Какого черта ты бродишь одна по лесу? Я пытаюсь охранять тебя от головорезов Белстропа, а ты решаешься выйти из дома на ночную прогулку. У тебя что, совсем отсутствует инстинкт самосохранения?
Она направилась к неясному силуэту джипа.
– Я не прогуливаюсь. Прогулка – это что-то бесцельное, а у меня есть цель. Что же касается самосохранения… – Она остановилась рядом с джипом, пытаясь разглядеть лицо Кэма, но под сенью деревьев было слишком темно, и она ощутила только, что он напряжен. – Это часть моего замысла.
– Дамита, сейчас не время выражаться так загадочно.
Она нервно засмеялась:
– Никогда в жизни не была загадочной. И не хочу быть. Если мне что и свойственно, так это излишняя прямота. И я не намерена что-то таить от тебя, Кэм. – Она сделала паузу. – Совсем ничего.
– Снаружи холодно. Залезай в машину.
– Мне не холодно. Я хочу поговорить с тобой.
– Мы можем поговорить утром. Хватит разговоров на одну ночь.
Судя по голосу, он ужасно устал; Дамита почувствовала внезапный порыв нежности.
– Хорошо, мы не будем говорить. – Она обошла джип, открыла дверь и села справа от него. – Я просто посижу здесь с тобой. – Она откинулась на спинку сиденья. – Прохладно, правда? Вчера на террасе воздух был такой приятный, я и не знала, что ночью может быть холодно.
– Еще бы не холодно, когда ты разгуливаешь в одном халате. Что ты от меня хочешъ, Дамита? Я же сказал, что не позволю тебе… – Он прервался и глубоко вздохнул. – Мы не в игрушки играем.
– Я знаю. – Голос у нее был неровный. – Я никогда в жизни не была еще так серьезна. И не защищайся, я не пытаюсь соблазнить тебя. Честно говоря, я даже не знаю, как это делается. Просто мне хотелось быть с тобой. Я лежала в кровати и думала о тебе, и вспоминала, что ты сказал о той жалкой ночи, и какой нечуткой и холодной я должна была тебе показаться.
Кэм молча слушал. Она хотела бы видеть его лицо. Тогда говорить было бы легче.
– И я поняла, что не хочу лежать в этой удобной постели, когда ты здесь. Не хочу, чтобы мне было тепло, когда тебе холодно, не хочу быть сытой, если ты голоден. Я не смогла вынести это. Поэтому я и сижу здесь рядом с тобой, и если ты предпочитаешь молчать – прекрасно. Я тоже не очень хочу разговаривать.
– Для того, кто не хочет разговаривать, ты говоришь слишком много, – мягко заметил Кэм.
– Потому что нервничаю. Когда я была еще маленькой, Лола часто говорила, что из меня слова не вытянешь, а когда я нервничаю, то, наоборот, – не замолкаю.
– Из-за чего ты нервничала?
– Из-за многих вещей. Когда я сомневалась, правильно ли написала контрольную работу, или когда мне казалось, что какая-нибудь монахиня на меня рассержена. И всегда нервничала перед приездом Лолы. – Она удивленно остановилась. – Ты знаешь, я ведь никогда раньше этого не понимала. Ну, про Лолу. Я полагала, что волнуюсь, но я ведь и нервничала тоже. Она была всегда такая красивая и умная, и все пытались ей угодить. Я, наверно, тоже беспокоилась, как бы доставить ей удовольствие. – Она замолчала, а потом заговорила почти шепотом: – И теперь я беспокоюсь о том, как доставить удовольствие тебе.
