Антон Леонтьев - Глаза цвета тьмы
И правая половина черепа у нее была снесена выстрелом – оттуда струилась кровь, перемешанная с серым веществом головного мозга. И любому было понятно: такая рана смертельна.
Настя попыталась кинуться к своему собственному телу, крича еще сильнее, чем до этого, но ее никто не видел и не слышал. А затем завыл ветер, дождь перешел в бурю, возникла воронка, трансформировавшаяся в заполненный светом туннель, и этот туннель, не похожий ни на воронку, ни на кротовую нору, а скорее на жерло гигантской мясорубки, начал затягивать ее. Но еще до того, как Настя оказалась в нем, все перед глазами у нее померкло и на нее опрокинулась тьма, столь же бездонная и безысходная, как и кошмар, в котором она вдруг оказалась…
Анастасия открыла глаза – и уставилась в потолок. Кажется, с ней уже было такое… Ну точно, ведь вчера именно с этого и начался ее день – с того, что она открыла глаза и уставилась в потолок. Только вот чем этот день закончился…
Женщина приподнялась с дивана, пытаясь сообразить, где находится. Нет, не в своем загородном особняке. Ну конечно, это была комната отдыха в ее офисе!
Анастасия засмеялась, чувствуя, что по ее телу растеклась небывалая легкость. Такая, как будто все проблемы, что донимали ее в последнее время, вдруг внезапно исчезли. Так и есть, она вчера заночевала в офисе, а сейчас проснулась и…
Посмотрев на часы, она заметила, что уже пять минут восьмого. Ее сотрудники скоро потянутся в офис. Ведь предстоял тяжелый и напряженный день – второй после объявления войны олигарху Дуйменову.
А ведь на редкость дурацкий ей привиделся сон, причем такой необычайно долгий, логичный и с таким множеством достоверных деталей! Как будто… Как будто она оказалась жертвой наемных убийц, от которых пыталась бежать – и которые все же пристрелили ее на стройке во время дождя. Надо же такому причудиться!
Словно пытаясь убедить себя в том, что она жива, Анастасия посмотрела на свои руки и ноги – все конечности оказались в наличии, ни на одной из них не было ни царапинки. Она рассмеялась и спрыгнула с дивана.
Она подошла к окну, за которым открывалась панорама Москва-Сити. Кажется, около соседней высотки она и пыталась скрыться от убийц, швыряя в стеклянную стену камни и включая тем самым сигнализацию.
Настя присмотрелась – и вдруг заметила, что одна из стеклянных стен здания была, кажется, повреждена. Разбита. И перетянута крест-накрест черно-желтым скотчем, и около этой стены толпилось несколько человек – кажется, рабочие…
Она быстро отошла в глубь комнаты, задаваясь вопросом, как такое возможно. Но если это не был сон, то не исключено…
Не исключено, что в голове у нее смешались действительность, фантазии и ночной кошмар, привидевшийся ей во сне. Да, она была здесь вечером прошедшего дня, да, на ее жизнь покушались, да, она швыряла камни в стекло… Но все остальное – в особенности собственное убийство – ей пригрезилось. И немудрено, после таких «приключений» и не такой сон увидишь!
Но как же тогда… Как же тогда она оказалась в офисе? После того как незадачливые киллеры удалились, прибыл полицейский фургон, в котором отвезли ее на стройку и… Но если это были не киллеры, а подлинные представители силовых структур, то почему они не отвезли ее домой?
Подумав, Настя ответила и на этот вопрос: а потому что было уже поздно и она решила не возвращаться за город, а прикорнуть в офисе. Только она вот упорно не помнила, как ездила с полицейскими в отделение и давала показания.
Или никуда не ездила – и они сказали ей, что приедут опросить ее завтра, то бишь уже сегодня? Или… Или они все же отвезли ее на стройку и убили там? Ведь это и было единственное ее воспоминание о случившемся. А потом эта ужасная светящаяся мясорубка, затянувшая ее в себя…
Но тому, что никто ее не убил, лучшим подтверждением была она сама – живая и невредимая. Как бы там ни было, все закончилось благополучно. Она жива и смогла выбраться из передряги.
Или ей удалось бежать и со стройки – если ее вообще туда привозили, то на ее теле должны были остаться царапины, синяки, свежие раны? Но это было теперь делом десятым. Конечно, факт оставался фактом: ее пытались убить. И она этого просто так не оставит. И подключит своих людей – того же Точилина. Потому что доверия к правоохранительным органам у нее не было. Сон сном, но он был, похоже, вещий: нечего доверять полицейским и штатским с удостоверением, украшенным золотым двуглавым орлом.
Все хорошо, что хорошо кончается. В ее случае, конечно, все только началось: война с Дуйменовым будет длиться еще некоторое время. Но, вероятно, олигарх, привыкший получать желаемое сразу же, на блюдечке с голубой каемочкой, потерял терпение – и отдал приказание устранить ее.
И это выйдет ему боком. С финансовой точки зрения Дуйменов был непотопляем. А вот если удастся доказать, что он сделал заказ на убийство конкурентки, то пиши пропало. Тогда уже никакие деньги не помогут…
Конечно, нужно сначала это доказать. Значит, надо найти киллеров – не воображаемых, а реальных, тех, которые преследовали ее около офиса. И, кажется, это были его люди. Если развязать им языки и заставить дать показания против Дуйменова…
Прорабатывая возникшую в голове стратегию, Настя прошла в крошечную ванну и включила душ. Она перед зеркалом стащила с себя розовую пижаму и лишний раз убедилась, что на теле, которое, конечно же, отражалось в зеркале, висевшем на стене, не было ни единой гематомы или пореза.
Ее взгляд упал на пижаму, лежавшую у ее ног. Странно, она ведь была уверена, что выкинула ее, причем давно… Но, по всей вероятности, она привезла ее в офис, оставила здесь, на всякий случай – и забыла об этом.
Что-то она стала уж слишком забывчивой… Забыла и то, как попала в офис и что с ней произошло. Или это предвестники приближающегося сорокалетия, за которым уже пятый десяток?
Настя усмехнулась и шагнула в душевую кабинку. Странно, но душ не был включен – хотя она была уверена, что повернула кран. Она снова дотронулась до крана – и убедилась, что тот по какой-то причине не сдвигается с места. Поломался, что ли? Или заело?
Она опять прикоснулась к крану – и вдруг поняла, что совсем даже не прикасалась к нему. Точнее, ее рука оказывалась у крана, однако не могла его схватить. Ее рука, волшебным образом раздваиваясь, проходила сквозь кран, как нос лодки, на которой катаешься в знойный летний день по пруду, рассекает ленивую нефритовую гладь.
Настя не на шутку испугалась – сначала провалы в памяти, потом оптические иллюзии или, что хуже, галлюцинации. Неужели она серьезно больна? Но если тело не слушается ее и она не в состоянии повернуть кран в душе, то это должно быть что-то ужасное!
