Галина Врублевская - Загадки любви
– У меня уже глаза слипаются.
– Сейчас я постель расстелю, ты ложись, а чай я тебе принесу.
Витя сидел на краю раздвинутого дивана, поддерживая чашку у моих губ. Мне было очень приятно, что он так внимателен ко мне.
Крепкий чай вернул мне бодрость. Я откинула край одеяла и взглядом позвала Витю к себе.
– А я думал, что мне уж на полу придется спать, – усмехнулся он.
– Не прикидывайся дурачком. Если женщина на ночь глядя приходит к мужчине домой, то не для того, чтобы его из собственной постели вытолкать.
– Ты такая непредсказуемая, я не знаю, как и вести себя. В прошлый раз...
– Глупый. Я хочу тебя.
Я протянула руки к Вите, начала медленно стягивать с него рубашку.
Разговор прервался.
И на этот раз нас подхватил безумный вихрь, и было так же чудесно, как и при первой нашей встрече. Этот мужчина умеет доставить удовольствие, и какая разница, зовут его Артур или Витя. Я старалась себе внушить, что разницы нет.
Мы выползли из комнаты так поздно, что январские сумерки уже затуманили окно. В кухне мы встретились с бабушкой Вити. Ее спина, а точнее, изогнутый позвоночник был склонен в таком низком поклоне, что застиранный халат из фланели сзади казался много короче, чем спереди. Старушка была костлява и очень дряхла. Мы не стали испытывать ее память или напрягать долгими объяснениями о том, что учились вместе с Витей в школе. Я просто назвала свое имя, а ее он представил по имени-отчеству: Варвара Владимировна. Тут же я выразила желание помочь с подготовкой завтрака.
– Какой завтрак, дочка! Ужинать пора! – Старушка была вполне адекватна, только руки ее мелко тряслись.
Вдвоем с ней мы накрыли обеденный стол. Разогрели какой-то супец на газовой плите и на сковородке – помятые пирожки, купленные в магазине. Бабушка призналась, что раньше сама пекла, а теперь уже разучилась.
За поздним обедом Витя был предупредителен с бабушкой, расспрашивал ее о том, какие телепередачи она посмотрела минувшей ночью, как спала.
Старушка оживилась: щеки ее раскраснелись от горячего бульона, в бесцветных глазах появился едва заметный свет. И вдруг на них навернулись слезы.
– Пропадаю я тут в одиночестве, Витенька. Даже за пирожками нет сил спуститься в кондитерскую. От чужих людей полностью зависима.
– Соседки продукты приносят? – встряла в разговор и я.
– Какое соседки! Из собеса женщина приходит.
– А мы с мамой обсуждали этот вопрос. Хотим тебя в Москву перевезти. Согласишься хоть теперь?
– Я всю жизнь в Ленинграде прожила и блокадную зиму пересилила. О Москве и слышать не хочу: мне все там чужое! Если бы ты, Витенька, сюда переехал... мне уж недолго осталось!
– Все под Богом ходим! – с наигранным оптимизмом прервал ее причитания внук, налегая на пирожки.
Я думала, как неискоренимы русские традиции. На Западе давно бы такую дряхлую старушку пристроили в подходящее учреждение. Разумеется, отличный уход, пансион и прочее. Но для нас – это исключительный вариант. Долг совести – самим закрыть глаза близкому человеку.
Между тем Витя загадочно улыбнулся, крылья его по-крестьянски бесформенного носа поползли в разные стороны вместе с уголками губ. Он торжественно произнес:
– А я, бабуля, и над этим вариантом размышлял! Подумывал и о том, чтобы пожить в Питере. Я же писатель, мой офис там, где мой компьютер!
Мое сердце ухнуло! Витя не говорил мне о планах на переезд. Неужели сегодняшняя ночь подтолкнула его к такому решению? Значит, мы сможем встречаться в любой день, как обоим удобно будет! Ведь живое общение с виртуальными коммуникациями не сравнить.
Я тоже высказалась в том роде, что, как психолог, знаю, насколько трудно пожилым людям менять обстановку. Варвара Владимировна обрадовалась моей поддержке, прослезилась. Заодно я пообещала навещать бабушку Вити, пока он не расправится с неотложными делами в Москве и не переберется в Питер окончательно.
За разговором вспомнила о своих родителях, тут же позвонила им и поздравила с наступившим Новым годом.
* * *Когда на следующий день я принимала у третьекурсников экзамен, чуть ли не всем подряд ставила пятерки. То, что мы так стремительно сближались с Витей, кружило мне голову, как пьянят закипающие пузырьки азота в крови водолаза при резком его подъеме на поверхность воды. Неделю назад мне казалось, что весь мир настроен против меня, кругом все предатели и обманщики. Я отвернулась от священной чаши Грааля лишь потому, что ее положил к моим ногам не король Артур, а тот, кого я считала его вассалом, – Виктор. Но в новогоднюю ночь мне открылось, что в чаше пылает огонь страсти и не суть важно, кто наполняет ее топливом.
Думаю, что студенты крутили пальцами у висков, обсуждая мою внезапную снисходительность: даже те, кто поленился подготовиться к экзамену, увидели в тот день в своих зачетках кудрявое «хорошо». Но я просто щедро делилась охватившим меня восторгом.
Однако сохранялась неясность с академической нагрузкой, поскольку доцент Лунин, как и обещал, в новом семестре вполовину урезал мою ставку. Материальный урон я рассчитывала поправить частными консультациями, а моральный аспект сейчас выбросила из головы. Хуже обстояли дела у Гали Тишковец. Она совершенно растерялась, узнав, что ее увольняют: попасть под сокращение, когда безработица в стране набирает обороты, – нелегкое испытание. Я искала для Гали новое место, но она демонстрировала полную апатию, просто в тормоз превратилась.
Целыми днями Галя, непричесанная, в блеклом халате, лежала дома на диване и бесцельно пялилась в телевизор. Она стала похожа на тетку сорока лет, а ей ведь не исполнилось и двадцати пяти. Если я пыталась ее расшевелить, уговаривая куда-то пойти, позвонить, узнать о вакансиях – Галя начинала всхлипывать, беспомощно моргая бесцветными ресницами. Единственное, что мне удалось, – это заставить ее зарегистрироваться на бирже труда. Но прожить на копеечное пособие было трудно, тем более оплачивать съемную комнату. Однако признать свое поражение, возвратиться в провинцию к родителям ей было стыдно. И однажды Галя с двумя чемоданами явилась ко мне в квартиру, объявив, что ей негде жить. Я не смогла выгнать ее на улицу и на несколько дней приютила у себя.
Пока Галя жила у меня, я рассказала ей о фантастическом превращении Артура в Витю, о наших с ним планах на совместную жизнь. Галя робко поинтересовалась, не нужна ли его бабушке помощница.
Вскоре я договорилась с Варварой Владимировной, что Галя поживет до приезда Вити в свободной комнате, а платой станет ее помощь старушке по хозяйству. А мне предстояло за это время подыскать Гале другое жилье и помочь ей найти работу. Я продолжала чувствовать себя перед подругой в долгу, помня, что она лишилась своего места, потому что поддержала меня: при всех возмутилась поступком Лунина.
