Маргарита Южина - Банкет с продолжением в ЗАГСе
Арсений отправил детей на завтрак с Анфисой Львовной, а сам отправился сюда. Здесь уже было несколько человек, и подготовка шла в полную мощь. И Грумов помогал, как мог – проверял, прокладывал, зорко смотрел по сторонам. Но как попалась ему под лыжи эта сварливая родительница, он ума приложить не мог! Сейчас ведь раскричится: «Лучше бы за детьми смотрел! Детей оставил, а сам развлекается!» Или что-нибудь типа: «Ты мне весь организм переломал! Алименты будешь отдавать каждую неделю! По судам затаскаю, мерзавец!» Черт его дернул ее снести?!
– Ты не ушибся? – неожиданно подняла она на него мокрое от снега лицо.
Шапочка с ее головы свалилась, в светлых волосах запутались снежинки, на челке повисла хвоинка, а нос был поцарапан.
– Я? – отчего-то шепотом спросил он. – Не ушибся? Это ты про меня спрашиваешь?!
Он склонился к ней, помог подняться, а она, будто бы не веря в то, что он цел, провела ладонью по его щеке.
– Я тебя не убила?
Он растерялся, потому что приготовился защищаться, а она не нападала. Она беспокоилась о нем, а он… Он хотел сейчас взять эту холодную руку и прижать к губам. Схватить ее, такую маленькую, в охапку, тащить прямо до домика, и говорить, говорить, что это не она его сбила, а совсем даже наоборот. И что он согласен выплачивать эти чертовы алименты, и что… если она хочет, пусть кричит, пусть! Может его даже ударить. Нет, «ударить» не надо. Но он только молча наблюдал, как она повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла к своему домику, чуть припадая на ушибленную ногу. Он видел, как к ней подбежал кто-то из организаторов, как подобрали ее лыжи и сунули в руки. Он все ждал, что она обернется…
– Как Серая Шейка… – растроганно проговорил он, вспомнив отчего-то детскую сказку. – Как уточка. Серая Шейка идет и хромает… на раненую лапку.
– У Серой Шейки крыло было перебито, – неожиданно буркнул рядом с ним моложавый организатор праздника Федька. – С ней все нормально. Арсений Михайлович, а ту гору проверили? Или вообще ее трогать не будем? Там спуск серьезный.
– Ах, да. Сейчас проверим… и трогать не будем – спуск серьезный, – смущенно пролепетал Грумов, направляясь вверх по горе.
Глава 4
Во все тяжкие…
– И чего? – теребила Сонечка Арину, вернувшуюся домой с расквашенным носом. – Он тебя поднял, а дальше?
Арина скорбно сидела на диване и зашивала пострадавший спортивный костюм.
– Ничего, – вздыхала Арина. – Посмотрел на меня, знаешь, так до-о-олго… печа-а-ально… и я пошла домой.
– Аринка, что ты за человек?! – хлопнула себя по бокам расстроенная сестра. Потом скривилась и передразнила сестру: – «Посла дымой»! Ты должна была упасть ему на руки. Будто бы у тебя обморок страшенный. Будто он тебе… ну я не знаю… голову разбил. Ребра сломал. Шею свернул. Надо было прямо повиснуть на нем, и пусть бы тащил! А пока бы пер до дома, пыхтел, может, глядишь, у него к тебе какие-то чувства и зашевелились бы. Ну всему надо учить, буквально всему! Или на снег бы упала. Пусть бы искусственное дыхание делал. Рот в рот!!!
– Да как я на снег упаду, когда у меня все штаны треснули?! – не выдержала Арина. – Ты представь видок – я вся такая умирающая, томная, а у меня дыра во всю… неважно где! Он ведь со смеху бы умер. А что бы остальные потом говорили? «Устроила стриптиз!», «Ради мужика готова штаны распороть!» Нет уж. Я и так еле доплелась, чтобы никто ничего не заметил. И очень хорошо, что он за мной не потащился.
– Наверное, заметил твои треснувшие штаны и… не захотел тебя конфузить, – решила Сонечка.
– Да что ты? – охнула Арина и залилась краской. – Ты думаешь, заметил? С ума сойти, ужас какой!
– Я надеюсь, ты надела сегодня на горку французское белье? – всерьез разволновалась Сонечка.
– Соня! Какое белье! Там еще до белья… у меня еще колготки и гетры под спортивным костюмом были.
– И не могла рухнуть в обморок?! Клуша! Ты только что собственное счастье!.. Собственную любовь!.. Задушила своими собственными… штанами!!
Заслышав про любовь, из кухни высунул обеспокоенное лицо Антон.
– Сонечка, вот вы здесь все про любовь, про штаны… А мы сегодня на обед пойдем? Знаешь, любовь уходит и приходит, а кушать хочется всегда!
– Антон! Ты ведь недавно из-за стола, – округлила глаза Сонечка. – Я же тебя только что кормила.
– Ну… это смотря что ты называешь кормом, – обиженно заметил Антон. – Тот маленький бутербродик с плавленым сырком, он так быстро проскочил…
– Так ты поменьше ротик открывай, солнце мое, – сжав зубы, процедила Сонечка. – Эдак в тебя что угодно проскочит. И вообще, я не поняла – ты и сегодня не собираешься на работу? А в город? Тебе не надо в город? А продукты? Чем мы будем питаться, у нас уже все кончилось?
Арина примирительно замахала руками:
– Никому никуда не надо ехать, мы запросто можем сходить в столовую. Это раз. А два – у нас же тут есть совершенно чудный барчик. Нечто среднее между бистро и вагоном-рестораном. Пойдемте обедать туда, ужасно не хочется на отдыхе торчать возле плиты.
Антон расплылся в довольной улыбке. Дорогая родственница обязательно что-нибудь придумает. И ведь как здорово – и вкусно, и ждать не надо!
– Арина, ну кто тебя за язык тянет, – шипела Сонечка, когда они одевались для обеда. – Антона сейчас в город калачом не заманишь, а сегодня здесь такие увеселительные мероприятия намечаются! Ты хочешь сделать из меня монашку?
Арина только мудро покачала головой:
– О муже надо думать, дитя мое, о муже! Антошенька! Ты сегодня, надеюсь, не оставишь нас в этой глуши? Нам без тебя так печально…
Сонечка просто позеленела от злости, зато Антошенька расцвел пионом.
– Я просто не имею права вас бросить, – чуть театрально проговорил он. – Сам понимаю, насколько вам одиноко без моего мужского присутствия. А я… Господи, быть с такими дамами, – это ли не наслаждение?!
Его высокую речь прервал звонок. Антон сунул телефон к уху и гордо поправил очки:
– Господин Иванов слушает!
Дальше с его гордостью что-то сотворилось, потому что очки снова съехали на нос, щеки господина Иванова по-девичьи порозовели, а глаза принялись метаться по всей комнате.
– Погодите, я выйду, здесь такой шум – совершенно нет слышимости, – пролепетал он и выскочил за дверь.
– Ну вот, а ты боялась, – обернулась Арина к Сонечке. – Только я никак не соображу, ты его так спокойно отпускаешь? А вдруг уведет какая-нибудь красотка?!
– У него красоток нет, – довольно фыркнула сестра. – Только я одна. Остальные – ученые воблы, которые любят оперу, зачитываются подлинниками Гюго и плачут над картинами Малевича. Я ничегошеньки в этом не смыслю, но считаю, что Антоше надо вырываться к прекрасному. Это я про картины сейчас, а не про женщин. А один он вырываться не может, ему нужен собеседник. Кто, скажи мне, лучше выслушает мужчину, если не женщина? Вот его и слушают. А дальше у них дело не идет, потому что Антоша страх как боится всяких заболеваний с космическими названиями. Ну и чего, спрашивается, я буду нервы трепать?! Я из этого, как умненькая девушка, извлекаю свою выгоду. Во-первых, позволяю себе легкий флирт, во-вторых… Ариша, ты же знаешь, после своих похождений Антоша чувствует себя таким виноватым, что буквально грузовиками таскает мне подарки!