Сандра Браун - Шелковые слова
Потом обнял ее и сказал:
— Но все равно ничто не сравнится с моим самым чудесным подарком.
— Каким? — спросила она, завороженная мерцанием разноцветных бликов в его глазах, где отражались огни рождественской елки.
— Вот этим. — Они сидели на полу, и Дик осторожно уложил Лейни на ковер перед камином и приник головой к ее животу. Потом нежно поцеловал его. — По-моему, я слышу, как бьется сердце Шустрика, — прошептал он.
…А сейчас он зарылся лицом в ее волосы.
— Я спрашивал не про подарки. Я спросил, хорошо ли ты провела день.
Беспристрастно оценив собственное настроение до их послеобеденной ссоры, Лейни решила, что это был один из самых радостных дней в ее жизни.
— Да. Просто чудесно.
— Я рад. Мне очень этого хотелось. — Он поцеловал ее в губы.
Лейни почувствовала, что откликается на его ласки. Дик крепче обнял ее, и руки ее самопроизвольно обняли его за шею. Лейни жаждала его тепла, тянулась к нему вопреки своим недавним протестам. В последнее время ее тело зачастую не подчинялось указаниям разума.
Когда губы их слились в жарком поцелуе, она томно постанывала. Язык его встретился с ее языком, вовлекая в эротическую игру.
Взяв одну из ее ладоней, он прижал ее к своей груди и затаил дыхание в ожидании. Пальцы ее, поначалу робко, а затем с любопытством и все смелее, заскользили по волоскам на его груди. Каждая клеточка его тела буйствовала, снедаемая пламенем страсти, но Дик ни на миг не забывал, что нельзя рисковать, иначе можно все разрушить.
Проклиная себя за идиотскую попытку близости, которую сейчас нельзя было допустить, он отстранился от нее и хрипло вымолвил:
— Спокойной ночи, Лейни.
Лейни выдало ее замешательство, сквозившее в том, с какой неохотой она отвернулась от него, едва слышно пожелав спокойной ночи.
Дик прижался к ней сзади и услышал, как она тихонько охнула, ощутив силу его желания; поскольку она не отпрянула, он обнял ее. Рука его нырнула под ее ночную рубашку, погладила живот. Ее разметавшиеся по подушке локоны спутались с его волосами. Лейни еще теснее прильнула к нему.
В темноте Дик улыбнулся.
Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что одна. Тотчас села в постели и на мгновение ужаснулась, что он ушел навсегда. Однако платяной шкаф был открыт и там по-прежнему висела его одежда, рядом с ее вещами. Лейни прижала к груди руку, успокаивая бешено колотящееся сердце.
Неужели ей настолько небезразлично, что он может исчезнуть из ее жизни так же неожиданно, как и появился?
Разозлившись на себя за очевидный ответ, вспыхнувший в мозгу подобно газетному заголовку во всю ширину полосы, она отбросила одеяло. Часы на стене показывали полдень. Видно, она слишком измучилась, раз так заспалась.
Когда Дик вернулся с пробежки, Лейни сидела на кухне за столом, потягивая апельсиновый сок. Она уже приняла душ и облачилась в джинсы для беременных и просторный свитер из мягкой пушистой шерсти, приобретенный в армейском магазине. Чересчур длинные рукава были закатаны до локтей, а воротник едва не закрывал ей подбородок.
— Встань-ка, — попросил Дик, широко улыбаясь. Пот стекал с него ручьями, несмотря на минусовую температуру за окном. Лейни с радостью отметила, что на лбу у него подаренная ею повязка.
Озадаченная, она повиновалась. Взяв ее за руки, Дик широко развел их в стороны и одобрительно оглядел ее.
— Классно выглядишь. — Он погладил ее по животу. — Мне нравится этот наряд. — И, вновь подняв на нее глаза, спросил:
— А как насчет поцелуя?
— А как насчет душа? — парировала она, потянув носом. Он рассмеялся:
— Ты права. — И смахнул указательным пальцем капельку пота со своего лба ей на щеку.
— А ну, марш!
— Иду-иду.
Смеясь, Лейни отправила в тостер два ломтика белого хлеба. Ей стало легко и спокойно — все будет по-прежнему. Вчерашний спор сегодня не возобновится.
Однако по мере того, как рождественские каникулы близились к концу, а они с Диком проводили вместе все больше времени, Лейни все чаще ловила себя на том, что пребывает в напряженном ожидании, когда же он вновь заведет разговор о свадьбе. А он обязательно заведет, сомневаться не приходилось.
Она не выйдет за него, и нечего об этом даже думать. Лейни Маклеод не выйдет замуж ни при каких обстоятельствах, а уж тем более нынешних.
Лейни не питала никаких девичьих иллюзий относительно привязанности к ней Дика. Ясное дело, она проистекает из того факта, что Лейни ждет от него ребенка. И все. Она отмахнулась от его заверений, будто он разыскивал ее задолго до того, как узнал о ребенке. Может, и искал. Но и здесь удивляться нечему:
Дик Сарджент привык побеждать. Он бы не допустил, чтобы его иск был отклонен судом из-за какой-нибудь формальности. Точно так же он воспринял ее бегство без объяснений. Как неявку в суд, невыполнение обязательств, неудовлетворительный приговор. Лейни бросила вызов его самолюбию. Он не привык, чтобы женщины сбегали от него «на следующее утро». Такой человек, как Дик, просто не мог не броситься следом за той, что сбежала.
Нет-нет, она нужна ему только из-за ребенка. Ребенок — вот единственное, чего не хватало в жизни Дика. Он добился успеха на профессиональном поприще, богат. У него было все, кроме наследника. И, судя по некоторым небрежно брошенным фразам, его это тревожило. Он вырос в большой семье со старыми добрыми традициями, где, очевидно, немалое значение придают наследникам. Дик уже давно достиг зрелого возраста. И если он собирается обзавестись семьей, с этим следует поспешить. А Лейни — всего лишь средство, чтобы заполнить недостающее звено в его упорядоченной жизни.
Он будет упорно настаивать, чтобы они поженились. Она будет столь же упорно отказываться. Ситуация тупиковая. А что потом? Что будет, когда родится ребенок? Захочет ли он — и сумеет ли — отнять у нее малыша?
Лейни наблюдала, как Дик сидит, погрузившись в изучение очередного уголовного дела. (Увесистые конверты с контрактами и документами приходили ежедневно.) Пламя камина серебрило его волосы. Брови его, тоже тронутые сединой, сосредоточенно сдвинуты. Губы напряженно сжаты. И каждый его непроизвольный жест, каждое мимическое движение до боли знакомы и милы.
Конечно же, он не станет пытаться силой отнять у нее ребенка. Не станет оказывать на нее давления, ведь так? Но тут Лейни вспомнила, как бесцеремонно он ворвался в ее жизнь, и поняла — станет и посмеет. Кровь застыла в ее жилах. Они обратятся в суд, а ему ведь известны всевозможные изощренные хитрости, он знает, за какие ниточки потянуть, какие слова сказать.
Дик поведает суду, что она не потрудилась сообщить ему о его же собственном ребенке. Особо подчеркнет ее скромную зарплату, которой, несомненно, хватит, чтобы прокормить ребенка, но вот чтобы отправить его в приличную школу, а затем и в колледж, оплачивать счета докторов, покупать одежду?.. Этого явно недостаточно.
