Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова
Я наблюдаю за Россом и Мэгги, которые приехали на выходные, и вижу, как им друг с другом спокойно и хорошо. Он то и дело поднимает взгляд от книги. Она пытается сдержать улыбку, но не может. Я смотрю на родителей, когда они гуляют по пляжу, смеются, пихают друг друга локтями, задирают головы к небу. У меня со Стефаном нет того, что есть у Росса и Мэгги, что есть у моих родителей: глубокой личной связи, общего языка. Я умею говорить на языке Стефана, и мне даже нравится, но все равно этому надо было учиться. А ему приходится и того сложней. Учитывая это обстоятельство, я, видимо, не смогу признаться ему в любви.
Кейт и Джофф точно не говорят на одном языке. Ну, либо я этого не вижу. Они приехали на этой неделе, и у меня есть целых пять дней и вечеров для наблюдений. Я смотрю на них издалека. Он не отрывается от книг и постоянно говорит ей что-нибудь вроде «Тебе, возможно, будет это интересно» или «Мне кажется, тебе понравится эта формулировка». А потом он зачитывает что-нибудь вслух, будто ей пять лет. Если повезет, она даже поможет ему листать страницы.
Когда они не обсуждают работу и планы на свадьбу, Кейт бегает купаться, разбрызгивая вокруг себя воду с визгом и хохотом. Джофф сопровождает ее, но радуется скорее за нее, чем вместе с ней.
Выйдя из воды, они словно соревнуются, кто быстрее высушит волосы полотенцем. Побеждает Кейт. Я хихикаю с крыльца, наблюдая, как Джофф корчится и извивается, когда сестра намазывает его солнцезащитным кремом. Когда приходит его черед помогать, он особо не торопится, то есть ну вот совсем не торопится. Прикасается к Кейт так, словно она хрустальная (собственно, так и есть, насколько я могу судить), а потом осматривает ее со всех сторон и объявляет, что дело сделано. И снова читает ей вслух, пока она смотрит на озеро.
– Возможно ли, – спрашиваю я у папы, который сидит рядом со мной на крыльце, читая вчерашний выпуск «Вестника Голландии», – что Джофф – это такой Распутин, который загипнотизировал Кейт и заставил ее поверить, что она в него влюблена?
– Нет, – говорит он, не отрывая глаз от газеты.
– А я все-таки узнаю, почему ее к нему тянет.
– Да уж не сомневаюсь.
Четыре недели пролетают слишком быстро, и вот мы снова дома, в милом сердцу, хоть и безводном, Бексли. Сегодня четвертое июля, и я лежу на кровати Стью, уставившись в потолок и не видя ничего, кроме его неизмеримой пустоты.
– Должен же быть другой способ, помягче, сказать ему, что я вряд ли смогу в него влюбиться, – говорю я, и Софи вздыхает в восьмой, наверное, раз. Я уже сбилась со счета.
– Нет, такого способа нет. Просто скажи: «Я в тебя не влюблена». Так будет лучше, поверь.
– Но Стефан спрашивал меня не об этом. Он спросил, смогу ли я когда-нибудь полюбить его, и мне кажется, что не смогу. – Я приподнимаюсь на локтях. – Без обид, но тут мне нужен совет Стью.
– Мои советы лучше. Я всегда бросаю парней. А Стью часто оказывается пострадавшей стороной.
– Я хочу узнать и его точку зрения.
– Ну что ж, – она садится и надевает ботинки. – Можешь позвонить ему.
– Сеть плохо ловит.
– Или написать смс.
– Он получит его только вечером.
– …Или подождать месяц, пока он не вернется.
– Я не могу ждать месяц. Я даже двух часов не могу ждать.
Софи поворачивается ко мне. Она улыбается, но улыбка выходит грустная.
– Просто скажи Стефану, что не влюблена в него, но он тебе очень нравится и ты хочешь, чтобы вы остались друзьями.
– Но ты же не дружишь ни с одним из бывших.
– Ага, – смеется она. – Это никогда не срабатывает, но звучит-то отлично.
Она встает.
– Джози, просто пойди и скажи ему, а потом возвращайся. Я буду ждать.
Она уходит. Я откидываюсь на кровать Стью и достаю из кармана телефон.
Я – Стью, 03:47
Сейчас помощи от тебя никакой, а на потолке у тебя трещина. Я скажу дяде Кену, чтобы ее замазали. Не благодари.
Сегодня утром был парад. Я его пропустила: мы с родителями вернулись два дня назад. Так устали с дороги, да еще и вещи пришлось распаковывать, поэтому решили не идти смотреть салют, который был в центре вчера, а в Бексли будет сегодня вечером. Именно так я отговариваюсь, когда Стефан приглашает меня на оба события. Но вечно оттягивать момент нельзя: посоветовавшись с Софи (разговор получился кратким и бестолковым), я направляюсь к его дому.
Мы неловко обнимаемся при встрече (я очень рада, что в комнате сидит его маленькая сестренка), а потом идем на крыльцо. Он поддразнивает меня, что я совсем не загорела. Я читаю ему лекцию о раке кожи и описываю, подкрепляя рассказ жестами, как дважды в день наносила солнцезащитный крем широкого спектра применения.
– Я так скучал по тебе, – говорит он. – Ты подумала о том, о чем мы договаривались?
– День и ночь думала.
– И? – спрашивает он, придвигаясь для поцелуя, но я отклоняюсь в сторону и кладу руку ему на грудь. Этот жест понятен на любом языке мира.
– Ты мне очень нравишься, Стефан.
– Нравлюсь? Ты меня не любишь.
– Не люблю, – признаюсь я. У меня вырывается долгий печальный вздох. – Прости. Мне кажется, что я не чувствую к тебе любви и вряд ли почувствую в будущем. Но ты мне все равно очень нравишься. Отсутствие любви никак на это не влияет.
– Это другое.
– Нет, то же самое, – говорю я. – Ты мне нравишься ничуть не меньше, чем раньше. И я не говорю, что не хочу быть с тобой.
– На самом деле, я не понимаю, как мы сможем быть вместе. И прежде чем ты докажешь мне, что можем, – он грустно улыбается мне, – разреши спросить кое-что. Ты бы захотела быть с человеком, который только что сказал, что не сможет тебя полюбить?
– Но это же не все! Я же говорю, что ты мне нравишься. Очень нравишься.
Теперь по лицу Стефана видно, что ему не только грустно, но и больно. Я начинаю лихорадочно перечислять все его чудесные качества, и слова льются из меня, как во время того злосчастного первого бала.
– …и ты пишешь такие смешные и интересные штуки на Facebook, и у тебя такая красивая улыбка, и мне ужасно жаль, что сейчас она исчезла из-за меня, и… – Список продолжается, он включает в себя умение танцевать, доброту и его способности к спорту. – И ты хороший друг. Правда, очень хороший. Для меня даже больше, чем друг. Мне кажется, это ценно, и я не хочу это терять. Я не хочу терять человека, который мне ближе, чем друг. Я не хочу терять тебя.
– Прости, но мне кажется, – у него на глазах выступают слезы. И у меня тоже. – Мне кажется, ты уже потеряла. – Он прокашливается. Встает. – Мне пора.
Он заходит в дом и закрывает за собой дверь. И я иду к себе сквозь горячую и влажную пелену горя и всю дорогу всхлипываю Софи в трубку. У задней двери она прижимает меня к груди, и я рыдаю ей в плечо. Когда я отступаю на шаг, она тоже плачет. Я не успеваю спросить, в чем дело, и она объясняет сама: «Мне просто плохо, потому что тебе так плохо».
