Арина Ларина - Муж для девочки-ромашки
– Отродясь тута нотариусов не было, – охотно сообщила маленькая круглая бабулька, выгуливавшая болонку в комбинезончике. – Сама погляди, жилой дом.
– Значит – не тот, – тоскливо подытожила Надя. Большей дурой она себя еще никогда не чувствовала. Не запомнить адрес, фамилию нотариуса, не взять у отца домашний телефон. Да что там говорить! Она даже у отца фамилию не спросила! А строила из себя умную. Оставалось только надеяться, что папа жив-здоров и скоро сам объявится. В конце концов – три недели не срок.
Люди учатся на ошибках, Надя тоже имела право ошибиться. Зато теперь она знала, как вести себя в подобной ситуации. Все не так уж страшно. Если в ближайшее время ничего не выяснится, можно будет посоветоваться с Викой, как найти данные на свою фирму. Пусть стыдно, пусть глупо, но варианты были. Неразрешимых проблем не существовало, имелись лишь люди, которым лень их решать.
«Все не так уж плохо», – повторила Надюша, ложась спать на исходе четвертой недели.
А на следующий день выяснилось, что она права. Все не плохо, все – ужасно.
Она сидела на работе, когда затренькал мобильный. Абонент не определился.
– Наконец-то, – прошептала Надя, решив, что объявился пропавший Иван Иванович. – Алле!
– Надежда Иванцова?
– Да. – Сердце упало и угловато покатилось куда-то в коленки.
– Это Немицкий. Месяц закончился, а вы не звоните, не пишете. Что случилось?
– Вы, вероятно, ошиблись.
– Как же я ошибся, если вы Иванцова.
Да, она была Иванцова, но кто такой Немицкий и почему ему нужно звонить и писать, Надя категорически не понимала. О чем и сообщила весьма неласково.
– Девушка, вы издеваетесь? – тихо рыкнул собеседник. – Не поняли, с кем связались? Проценты натикали на кредит. Отдавать надо.
Надя повесила трубку, одномоментно оглохнув, ослепнув и лишившись прочих чувств осязания. Вероятно, так и случаются сердечные приступы, ведущие к летальному исходу. Она уже начинала догадываться, но не хотела верить.
Телефон снова требовательно запищал.
– Не хочу ничего знать, – твердо сказала в пространство Надя. – И отвечать не буду.
После чего очень «последовательно» взяла трубку и снова алекнула.
– Ты сейчас добросаешься трубками. Я пацанов пришлю, они тебе живо все объяснят. И мамаше твоей. Короче, так: девятьсот в месяц и через полгода всю сумму вернуть.
– Что?
– А ты мне не «чтокай», – вконец обозлился собеседник. – Думаешь, я с твоей распиской в суд пойду? У нас свой суд: скорый и справедливый! «Я, Иванцова Надежда Ивановна, тра-та-та, тра-та-та, беру тридцать штук под три процента в месяц, обязуюсь вернуть по истечении шести месяцев, тра-та-та, тра-та-та, нотариус такой-то, такого-то числа…» Еще вопросы есть? Освежить память?
– Что такое «тра-та-та»? – обморочным голосом спросила Надюша, чтобы хоть что-то спросить.
– Автоматная очередь, – грохнул Немицкий. – А что же еще?
– Я не брала.
– Так папаша твой брал. А мне по барабану, ты на жалость не дави. Бумажка твоя, закорючка твоя, с тебя и спрос.
– А я могу отдать сразу всю сумму, чтобы проценты не платить? – Мозг медленно включался, но очень медленно, слишком медленно для столь серьезной ситуации.
– У тебя есть? – удивился Немицкий. – Зачем тогда брали?
– Я перезайму и отдам. Вы долларами по курсу возьмете? – У нее было отложено на черный день двести восемьдесят долларов. Не бог весть что, но хоть какая-то сумма. Остальные можно занять у Вики. Надо же, ради тысячи долларов родной отец второй раз предал. Какая гадость, как дешево стоят ее счастье и спокойствие.
– Детка, ты не в себе? Я именно долларами мыслю. Ты должна тридцать штук баксов. И девятьсот баксов по процентам в месяц. Ву компрене?
– А, – коротко вякнула Надя, старательно удерживая уплывающее сознание. – Да, да, конечно.
– Что «конечно»?
– Все «конечно». – Надя совершенно обезумела от ужаса и безысходности. Она была не в состоянии говорить, понимать и думать. Мозг утек, не попрощавшись и не оставив мыслительных резервов.
– Содержательно. Короче, так: я завтра позвоню и договоримся.
– Завтра, завтра, – болванчиком закивала Надежда. Ей сейчас было все равно, лишь бы ее оставили в покое, дали собраться с мыслями, отодвинули все то страшное, что на нее обвалилось бездушной ледяной глыбой.
– Ну, тогда до завтра, Иванцова. Бывай здорова.
Нажав отбой, Надя несколько раз тупо повторила последнюю фразу. В свете обрушившихся неприятностей, которые запросто можно было назвать трагедией, в этом прощании был и намек на ее незавидное будущее, и скрытый подтекст. «Бывать здоровой» ей точно не дадут, если не найти деньги.
– Спасибо, папа! – с чувством рявкнула Надя. Звук собственного голоса привел ее в себя. Легче не стало, но зато спало оцепенение первых секунд и мысли начали собираться воедино, как детали расплавленного терминатора в знаменитом голливудском фильме.
«Он просил не говорить матери. Правильно, знает, что она умнее меня, идиотки».
Надежда схватила со стола листок, сердито отмахнувшись от озабоченного Клякмана, нависшего над ней с тощей папочкой. Шефу явно было что-то нужно от подчиненной, он даже успел открыть рот, чтобы начать формулировать, но яростный Надин взгляд заставил его отказаться от своих намерений.
Нужно было занять себя чем-то. Хотя бы видимостью деятельности. Если сидеть просто так, то можно сойти с ума от страха, безысходности, отчаяния и стыда за собственную дурость.
Думать о том, за что и почему родной отец опять ее предал, сил не было. Да и смысла тоже. Факт от этого не перестанет быть фактом, долг не уменьшится, а проблема не решится. Надо было соображать, как выкрутиться. Впервые Надя поняла, почему люди накладывают на себя руки. Действительно, как просто – раз, и сбежал от всех проблем. Жизнь вообще – сплошная неразрешимая проблема.
Заработать эти деньги нечего было и думать. Ее зарплаты не хватит даже на выплату ежемесячных процентов. Взять в долг? А как отдавать? Вариантов не было. Надо было отвлечься от слова «невозможно» и выстроить логическую цепочку.
Нужны деньги? – Надо заработать.
Невозможно заработать на нынешней работе? – Надо искать новую.
Долг растет? – Надо перехватить первый взнос у адекватных знакомых хотя бы на первое время.
Последний пункт был притянут за уши. Единственной знакомой, у которой можно одолжить девятьсот долларов, была Вика. А два первых – просто из области фантастики. Выполнить их самостоятельно – нечего и думать. Требовалась помощь все той же Вики. Но говорить ей правду было стыдно. Просто ужасно, невообразимо стыдно. Как сложно перестать быть ленивой жабой, удовлетворенной климатом в своем болоте, и искать новый пруд с незнакомым ландшафтом и чужими комарами.
