Александра Павлова - Как прежде уже не будет (СИ)
Дан не торопился. Медленно и со знанием дела он гладил совершенное тело под собой, находя все нужные точки, чтобы привести его к состоянию полного блаженства. Губы сопутствовали рукам, заставляя девушку прерывисто дышать и выгибаться навстречу. Соня то хваталась за простыни, то запускала пальцы в его волосы, либо оттягивая его от себя, либо прижимая крепче и требовательней.
Вот такой я помню тебя лучше всего, - хрипло шептал Дан ей на ушко, лаская пальцами ее затылок. - Жаждущей, страстной и живой. Такой я хочу видеть тебя в своей постели всегда.
Соня не спросила, хочет ли он того же за ее пределами, она просто растворилась в удовольствии и неге, которые он так щедро дарил.
Дану не потребовалось много времени, чтобы избавиться от собственных остатков одежды, что все еще присутствовали на его теле вопреки стараниям девушки. И когда он снова навис над ней, она тут же распахнула для него свои бедра, оплетая его ногами и руками, заставляя быть как можно ближе. Губы вновь соединились, а тела последовали их примеру. Соня прерывисто и удовлетворенно вздохнула, когда он полностью погрузился в нее своей горячей плотью. Тела двигались в унисон навстречу друг другу, и в мгновение ока страсть и дикое желание затопили их умы и тела. Ушли остатки нежности и расслабленности. Они яростно стремились навстречу друг другу, из горла вырывались стоны и хрипы, губы опаляли жесткие поцелуи, а руки все крепче сжимали кожу. Дан резко перевернулся на спину, заставив Соню оседлать себя и выгнуться назад. Его руки скользили по ее талии и груди, когда она двигалась на его бедрах, запрокинув голову от наслаждения. Волосы рассыпались по обнаженной спине, и он запустил в них руку, резко наклоняя девушку к своему лицу, чтобы подарить еще один властный поцелуй. Мужчина резко сел, не разрывая контакта их тел и входя в нее под новым углом, вырвав из ее горла протяжный сладкий стон. Сильно схватив ее за бедра, он направлял ее движения на себя, продолжая удерживать за волосы и заставляя ее смотреть ему в глаза. Соня крепко держалась за его плечи, полностью отдав себя в его власть и позволяя делать все, что он пожелает. Их тела были влажными от испарины, и каждая мышца напряжена от ожидания кульминации.
Соня снова оказалась на спине под его большим телом, а он принялся остервенело вбиваться в ее лоно, рыча от накатывающего блаженства. Она же крепко вцепилась в его плечи, сама находясь на грани экстаза, когда горло срывается от криков, а все тело замирает от предвкушения "маленькой смерти".
Финальные стоны обоих слились в один протяжный хрип, когда они одновременно достигли своих вершин. Дан едва нашел в себе силы скатиться с девушки, чтобы не придавить своим весом. Его грудь быстро и тяжело поднималась и опускалась, а взгляд был устремлен в потолок. Соня так же не смотрела на него, не зная, что сказать или сделать.
Что-то изменилось между ними от этой откровенности? Или все по-прежнему? И что вообще между ними: ненависть, любовь, страсть или что-то еще?
Соня даже не заметила, что затаила дыхание, когда Дан рядом пошевелился. Но мужчина даже не взглянул на нее, надел брюки и вышел из комнаты, оставив девушку если не в растерянности, то в легком недоумении.
На следующий день Соня проснулась от легкого невесомого поглаживания по щеке пухлой ладошкой. Она не сдержала слез, крепко прижимая к себе радостного Тимура. Очень скоро малышу надоели телячьи нежности, и он принялся вырываться. А она не находила в себе сил отпустить его. Когда мальчик, наконец, освободился, тут же стал заливисто рассказывать о том, где он был, что видел и делал. Соня ловила каждое слово, не в силах снять с лица счастливую улыбку и успокоить бешено колотящееся сердце. И далеко не сразу заметила, что на пороге спальни появился Дан.
Мужчина пристально смотрел на нее, внимательно и как-то даже изучающе. Ему было странно видеть ее такой счастливой и довольной. Последний раз был несколько лет назад, когда он оставлял ее в своей постели, чтобы через час оказаться за решеткой.
Жизнь Сони и Дана стала... странной. Все связанное друг с другом было странным. Исчезло яростное противостояние, но ничто не наладилось. Они старательно обходили друг друга стороной, не общались и большую часть времени проводили вместе, когда Дан пытался наладить отношения с Тимуром.
Мальчик перестал пугаться грозного мужчины, быстро привык к его присутствию рядом, а через короткое время уже практически с нетерпением ждал новой встречи. Тимур нисколько не стеснялся в своих запросах к новому другу, а Дан нещадно баловал сына. С каждым днем мужчина узнавал своего ребенка и любил его все больше. И эти чувства возвращали ему осознание важности семьи. Нечто подобное он чувствовал еще когда были живы родители. С братом подобной близости не было никогда и уже не будет, о чем он, к слову, ни капли не жалел. Но сейчас он наслаждался этим как мог. А еще было приятно, что Тимур больше не спрашивал о Денисе. То ли Соня что-то ему сказала, то ли он сам все решил, но больше упоминаний о "папе" не было.
Соня на все это смотрела со стороны и радовалась за сына. Он не тосковал по своему приемному отцу, был весел и шел на контакт с Данияром очень охотно. И этот момент Соню успокаивал. Но было то, что напрягало и заставляло жить в напряжении. Она часто ловила на себе странные, задумчивые, ничего не значащие взгляды Дана. Мужчина мог просто смотреть на нее, сквозь нее и о чем-то сосредоточено думать. Он будто присматривался к ней, выискивал что-то, чего не было на поверхности. В его взгляде не было ненависти и презрения, как прежде, так не было ничего, и это заставляло задуматься о том, что есть в ней самой. Она сама не знала, что чувствует и чего хочет. Ушли страх, забитость, но напряжение все равно не отпускало.
А еще был секс. Дикий, умопомрачительный и яростный. Дан приходил к ней каждую ночь. Молча входил в спальню, когда она уже была в кровати или даже спала. Будил ее неспешными требовательными ласками или же просто скользил к ней под одеяло и тут же впивался в губы настойчивым поцелуем. Не было разговоров или даже просто слов, только страсть и желание. Их тела говорили лучше всего. Но сразу после Дан так же молча уходил к себе. Соне иногда казалось, что не одна она не понимает происходящего.
И она была права. Дан тоже не знал, что творится с ними двумя. Резко и просто вся ненависть и отчуждение к Соне сменились каким-то если не равнодушием, то спокойствием. Он не видел в ней прежнего холода, ярости, ненависти и гнева, и это заставляло думать о том, что же в ней есть. О любви речи, конечно же, не было. Но ведь должно же быть хоть что-то? Была страсть, этого не отрицал ни один из них. Он не мог удержаться от того, чтобы прийти к ней в спальню и прижать к себе ее соблазнительное тело, покрыть его поцелуями, заставить извиваться под собой от желания. В такие моменты он забывал обо всем. Рядом с ней было хорошо. Пусть это было минутно и обманчиво, но ему нравилось обманывать себя таким приятным способом. Но все же в этом он видел шаг к тому, что вскоре все измениться. Готов ли он принять эти изменения? Нет, пока не будет уверен, что они к лучшему. И по этой причине пытался найти нечто похожее в объятьях других женщин. Но каждый раз, пробуя забыться с очередной красоткой, понимал, что ничего похожего на то, что было с Соней, не будет ни с кем. Но он упрямо и упорно пытался. А после шел к той, с кем получалось обрести временный покой и полное удовлетворение.
