Я все исправлю (СИ) - Берн Марина

— Подожди-ка, — забираю у Эрика телефон и пролистываю назад. Приближаю фото.

Точно Оливия, сомнений быть не может. Слишком красивая, чтобы забыть или перепутать ее черты. Те же яркие карие глаза, тот же легкий дымчатый макияж, те же роскошные каштановые волосы. Неужели она мама одной из спортсменок? Может, той темноволосой девочки с группового фото? Они чем-то похожи.

— Как тесен мир! И Оливия тут. — Изумляюсь я.

— Кто? — непонимающе переспрашивает Эрик.

— Оливия, — показываю на красивую женщину из ресторана.

Эрик придвигается ближе и всматривается в телефон:

— Ты с ней знакома?

— Виделись в ресторане мельком, — отвечаю я.

— В ресторане? — Эрик впивается в меня взглядом. — Когда?

— Я не помню точно, — пытаюсь сообразить, когда это было. — В середине ноябре, в Питере.

Неловко осознавать, что судачу о чьей-то личной жизни, не ведая толком, что и как. Боюсь разочаровать Эрика своей болтовней.

— В Питере, значит… — чувствую, как от его слов в воздухе повисает напряжение. — А с кем она была?

Мне не хочется отвечать. Но я же не могу дать задний ход и сделать вид, что ничего не говорила.

— Кажется, с Петром Владимировичем.

— Соболевым? — в голосе собеседника проскакивает какая-то неприятная нотка.

— Прости, я не знаю. Это знакомый Стаса.

Теперь напрягаюсь я. Почему он спрашивает? А может, эта Оливия тоже замужем и я сейчас ляпнула лишнего. Зачем я вообще завела этот разговор?

Эрик замирает и смотрит будто в пустоту. Затем залезает в телефон и что-то там ищет. После показывает мне другую фотографию Оливии, где хорошо видны черты её лица.

— Это она? Ты ее видела в ресторане? — спокойным тоном спрашивает Эрик.

Внимательно разглядываю фотографию. У меня нет сомнений, что это Оливия.

— Думаю, да, — нерешительно произношу я.

И тут меня словно током прошибает. Мозг пронзает отвратительная догадка. Нет, нет, нет. Этого просто не может быть.

— Эрик, я, наверное, наболтала лишнего, — испуганно смотрю на него и слегка дотрагиваюсь до плеча. Молчит. Чувствую, как натянут каждый мускул на его теле. — Эта Оливия что, твой друг?

Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет “да”. Только бы он не сказал кое-что другое.

Эрик некоторое время медлит с ответом, затем поворачивается и смотрит на меня в упор:

— Нет, — произносит ледяным тоном. — Это Оля. Моя жена.

Официант уже принес заказанные роллы, но мы до сих пор к ним не притронулись. Эрик уточняет, в каком ресторане и какого числа я видела его жену. Внимательно меня выслушивает и больше не возвращается к этой теме. Понимаю, что разговор об Оле окончен.

Мужчина выглядит спокойным и хладнокровным, но я предполагаю, что в его душе бушует ураган. Еще бы! Жена ужинала неизвестно с кем неизвестно где. Разумеется, я не рассказываю Эрику о сплетнях, поведанных Стасом. Это точно не мое дело. К тому же, кто знает, сколько в его словах правды.

— Эрик, послушай. Я ведь могла обознаться. Может это была и не Оля вовсе. — Знал бы он, как я корю себя за свой длинный язык. С какой стати я вообще завела этот дурацкий разговор. — Мне так неловко.

— Всё в порядке. — Эрик касается моего плеча. — Ты не возражаешь, если я оставлю тебя? Мне надо кое-что сделать.

— Конечно, — утвердительно киваю.

Эрик подвигает ко мне свои роллы.

— Кушай.

Молча смотрю на него. Мужчина встает и одевается. Затем подходит к барной стойке и расплачивается. Возвращается к нашему столику.

— Увидимся на следующей неделе.

— Счастливо. — Прощаюсь я.

Эрик уходит. Смотрю на роллы и меня начинает подташнивать. Разговор об Оле-Оливии напрочь испортил мне аппетит.

В четверг и пятницу от Эрика нет никаких новостей. Наступает суббота. Я не нахожу себе места. Позавтракав, усаживаюсь в кресло в гостиной и включаю классическую музыку. Федя решает, что это знак, забирается ко мне на колени и массажирует ноги своими теплыми лапками. Меня захлестывает чувство вины. Ну почему именно мне выпала честь стать вестником дурных новостей? Я не хочу быть гонцом, которому снесут голову. А вдруг я и правда ошиблась и Оля с Оливией совершенно разные люди? Внутри борется чувство вины и желание себя оправдать. Нет, надо выяснить всё прямо сейчас, как бы не было неловко об этом спрашивать.

Беру в руки телефон и открываю мессенджер. Несколько раз пишу и стираю сообщение. Все приходящие на ум фразы звучат нелепо. Ломаю голову несколько минут, а потом решаю написать всё как есть:

“Эрик, привет! Прости, что беспокою. Я вся извелась из-за того, что могла ошибиться по поводу Оливии."

Проходит не меньше двух минут тягостного ожидания. Сижу как на иголках.

“Ты не ошиблась.”

Стыдно признаться, но я с облегчением выдыхаю. Не представляю, как бы я себя чувствовала, если бы на фотографии оказалась не Оля.

Я не решаюсь расспрашивать, о чём Эрику рассказала жена. Понятно, что это совершенно меня не касается. Да и зная директора, не сомневаюсь, что он выяснил всё, что хотел. Даже не представляю, что он сейчас испытывает. Если Стас сказал правду, Оля встречалась с другим мужчиной. Встречалась довольно давно. С другой стороны, Эрик тоже не ангел. Он развлекался с Алиной, а может, и до сих пор развлекается. И кто знает, сколько еще женщин побывало в его постели. Не могу даже думать об этом. От заполонивших разум мыслей охватывает дрожь. Я начинаю дрыгать ногой, что заставляет Федю покинуть насиженное место. Кот недовольно на меня смотрит.

Вспоминаю, что так ничего и не написала Эрику. Печатаю и отправляю ответ:

“Мне очень жаль."

Довольно быстро получаю новое сообщение от Эрика:

"Всё хорошо.”

Откладываю телефон. Всё, разумеется, не хорошо. Но сейчас мне проще сделать вид, что я ему верю.

Глава 35. Поправляйся

Кто способен заболеть двадцать девятого декабря? Только самый невезучий человек в мире. Или безумный оптимист, считающий, что к тридцать первому числу успешно поправится. Я, конечно, из второй категории.

С моей-то стороны всё в порядке — я бодра духом и внутренне готова стать огурцом за два дня, а вот термометр ведёт себя по-свински. Красная полосочка при измерении температуры, словно марафонец, гонит вверх.

Эрик предупредил меня заранее, что сегодня не приедет, но велел позвонить ему утром — надо пройтись по статусам новогодних активностей. В назначенное время набираю директора:

— Эрик, привет, — кряхчу старческим голосом.

— Саша? — взволнованно отзывается Эрик. — Что случилось? Ты в порядке?

— Я тут слегка приболела, — признаюсь умирающим тоном.

— Ты вызвала врача? — участливо интересуется шеф. — Тебе нужна помощь?

— Эрик, да всё нормально. Так, температура небольшая и говорить больно. Обычная простуда. Нет повода для паники.

— Хочешь, я приеду? Помогу тебе? — трогательно вызывается директор.

Он что, серьезно? Готов отменить свои важные дела и примчаться ко мне? Так я ему и поверила. Эрик даже выступление моё не посетил, а тут прилетит. Как же. Хочется согласиться и посмотреть, как начальник будет выкручиваться. Но нет, это слишком непрофессионально. Его дело предложить — моё дело отказаться. Будем соблюдать приличия.

— Спасибо, мне Стас поможет. Не даст умереть мучительной смертью — отшучиваюсь я, хотя полной уверенности в этом нет.

— Аа, Стас, — после небольшой паузы доносится ледяной голос. — Конечно.

— Эрик, можно я отправлю тебе всю информацию по почте? Просто мне тяжело сейчас много говорить, — безжизненным голосом цежу я. — Ты не переживай, я держу руку на пульсе, всё под контролем.

— Я в тебе уверен. Отдыхай, не перенапрягайся, — внимательно выслушав, поддерживает собеседник.

Мы прощаемся, отправляю Эрику подробное письмо с активностями. Затем сообщаю Маше и подрядчикам, с которыми в последние дни непрерывно общаюсь, что разболелась и сегодня буду на связи по минимуму. Получаю с десяток подбадривающих сообщений.