Наталия Доманчук - Золотая Серединка
– Я любитель, но держу себя всегда в форме. Не позволяю своим слабостям управлять мною. – Я улыбнулась так мило, насколько могла.
– Ви мне очен понравится тогда.
Улыбка сразу сошла с моих пухлых щек.
– Я воопще не бапник! – он испугался моей реакции и сразу начал защищаться. – Просто я сразу почуВствовал родственную душу.
Слово почувствовал он сказал по слогам и проговорил в нем каждую букву. Меня это опять умилило и я улыбнулась.
И в эту же секунду вспомнила, что камера у меня выключена.
Эдик что-то еще говорил про то, как ему кажется, что мы похоже, и наша встреча не случайна, и что он целую неделю не мог ничем заниматься и только думал обо мне. Он мне наговорил столько всего… чего я просто не могла передать, а уж точно и показать Таше. Это бы ее точно очень расстроило.
И, конечно же, я думала не только о ней, но и о себе. Она наверняка захочет получить моего Кирилла, как запасной вариант. Тем более, что не только меня, но и ее впечатлило его поведение, его влюбленность и его полное подчинение ей.
Я отпила из чашки капучино и посмотрела на Эдика. Он уже молчал и просто любовался мною.
Да, это было чертовски приятно. Но я не за этим сюда пришла.
Что же я должна была делать? В общих чертах я помнила, конечно. Но вот конкретики у меня не было. Да, я должна быть приторно правильной, нудной, всегда поправлять его и непременно рыдать. Но не прям сейчас? Нужен был какой-то план. А его не было. Вчера мы просто говорили о том, что мне надо его еще раз встретить и зацепить. А получается так, что он зацепился так, что сам уже точно не отцепится. Да и думать об этом мне сейчас вообще не хотелось. Я переживала о предстоящей встрече с родителями и все мои мысли были только там.
Поэтому я допила кофе и сказала Эдику следующее:
– Эдвард, я прошу меня простить, но в данный момент мне действительно уже пора идти. Мне надо купить кое-какие продукты в магазине и … – я замолчала, но потом все-таки решила сказать правду: – я сегодня встречаюсь со своими родителями.
– Поздравльяю! – воскликнул мой собеседник. – Это так здорово, что вы решили помирится (да, именно так он и произнес – без мягкого знака) с родительями (а сюда он его вставил зачем-то).
– Мне очень нелегко это далось и я хочу быть полностью сконцентрированной и готовой к этой встрече. А с Вами мы можем встретиться завтра, если вы не возражаете?
– Эта была бы прелесна! – воскликнул он.
– Тогда до завтра. В этом же кафе, в час дня, договорились?
– А ви оставите мне свой телефон? – он так жалобно на меня посмотрел.
Я продиктовала ему свой номер телефона, он сразу защелкал по клавишам своего мобильного и набрал мой номер. Удостоверившись, что я его не обманула, и мой телефон жалобно пропищал полонез Огинского, он пожал мне руку и сказал «До завтра».
И я поехала домой. Таша все еще лежала в моей постели, но уже не спала, а читала мою дежурную книгу, которая всегда находится на моей тумбочке. На сегодняшний день это был роман Достоевского «Преступление и наказание».
– Я так и думала, что ты не выдержишь и сбежишь с этого супермаркета, – даже не отрывая глаз от Достоевского сказала она. – Могла бы для приличия хоть где-то посидеть и прийти домой к десяти…
– Зачем? Я его встретила, мы мило побеседовали и договорились на завтра.
– Что? – она вскочила с постели и стала расстегивать пуговичку на моей кофте.
– Да нет там никакой записи!
– Как нет?
– Я приехала с этот магазин в восемь, потому что кое-кто выгнал меня с постели! – я сделала паузу, чтобы позлить Ташу, но она смотрела на меня с открытым ртом, что мне стало ее жалко, и я продолжила: – И чтобы не торчать у прилавка, зашла в Кафе Хауз, села у окна и решила его выловить так. А оказалось, что он сидел прямо позади меня. И он подошел и сказал, что рад меня видеть. Потом я сказала, что мне надо идти и он предложил встретиться завтра.
– То есть вот так? – она поставила руки в боки.
– Что так?
– Сразу увидел и давай встретимся, да?
– Да, – спокойно ответила я.
– Ага, значит так, – Таша стала нервно прогуливаться по спальне.
– Что тебя беспокоит? Да, я его заинтересовала. Впрочем, как и ты моего Кирилла.
– Сладко поёшь!
– Таш, что ты хочешь?
– Я хоть раз пришла к тебе без записи?
– Так мы проговорили всего пару минут.
– То есть ты даже кофе не выпила?
Я вздохнула:
– Выпила.
– Значит не пару, а как минимум минут десять. И что? За это время нельзя было зайти в туалет и включить камеру?
– И как бы это выглядело?
– А может ты вообще зашла туда пописать. Кому какое дело?
– Таша, не дави на меня. Когда я его встретила, я совсем растерялась. Потому что не помню нашего плана вообще, понимаешь? И все, что хотелось – это быстро договориться с ним на другую встречу и прибежать к тебе, чтобы мы заново повторили все, что я должна делать.
– Ну ладно, ладно, я и сама забыла…
– Вот! А у меня еще родители в голове сидят. И совсем мне сейчас не до твоего Эдика.
– То есть ты в него не влюбилась? – Таша заискивающе посмотрела на меня.
– О, да, по самые колени. – И я показала ей насколько.
Она засмеялась и мы пошли на кухню пить чай.
За маковым рулетом с ароматным чаем я прочитала Ташин новый рассказ:
Коммунальная квартира
Поник вскочил по будильнику. С восхищением посмотрел на свое нагое, накачанное тело в большом, овальном зеркале, натянул с вечера приготовленные треники, обул кеды на босу ногу и направился на пробежку. Проходя мимо комнаты брата, он несмело постучался и спросил:
– Воник, ты сегодня как?
– Никак, – ответила за Воника Седа.
– Сед, я не тебя спрашиваю. Брат, ты же вчера обещал! – жалобно пропищал Поник.
Воник поцеловал в ушко Седу, нехотя встал с кровати и принялся искать в шкафу спортивный костюм.
Седа зевнула, потянулась и откинула от себя одеяло. Воник сначала посмотрел на ее черный бермудский треугольник, потом на белую, пошарпанную дверь и одним прыжком оказался рядом с подружкой.
– Завтра, братело. – Кинул он Понику и уже обращаясь к Седе спросил, – так на чем мы остановились?
Поник чертыхнулся, откинул со лба еще не уложенные волосы и недовольно побрел по длинному коридору.
Когда он вернулся, Седа хозяйничала на кухне.
Поник принял контрастный душ, побрился, уложил волосы, вылил на себя пол-литра парфюма и, надев парадный костюм, направился на кухню готовить завтрак. Он перемолол овсянку, залил ее кипятком и, помешивая, чтобы она не пригорела, добавил несколько изюминок.
