Мэри Стюарт - Терновая обитель
Приехав домой, я откатила велосипед в сарай и замерла в удивлении ― дверь дома была открыта, а на пороге стоял Вильям.
― Вильям! Как ты туда попал?
Он не обратил никакого внимания на мой вопрос. Его лицо так и сияло.
― Мисс Джэйлис! Ходж вернулся!
― Вчера вечером. Вильям, как ты попал в дом? Ничего, я не против, если это ты, но мне все же непонятно. Утром я закрыла дверь на ключ, а черный ход закрыт изнутри на засов.
― В одном кухонном окне уже давно сломана задвижка. Мисс Джэйлис это никогда не беспокоило. Я пришел, увидел на пороге Ходжа и решил, что он голоден, поэтому влез через окно и налил ему молока. Вы действительно не сердитесь?
― Нет, что ты.
― Вы сказали, он вернулся вчера вечером. Но где вы его нашли? Где он был?
― Он пришел сам, очень поздно, и выглядел ужасно голодным и испуганным. Вильям, ты знал, что мисс Саксон держала голубей?
― Конечно. В мансарде. Я даже помогал ей ухаживать за ними и кормить их. Перед тем как ее положили в больницу, кто-то пришел с большой корзиной и забрал их всех. Давайте-ка я помогу вам. Ух, какая тяжелая сумка. А, вы купили две банки кошачьих консервов, и рыбой пахнет. Я мог и не спрашивать, знаете ли вы, что Ходж вернулся. Похоже, только он здесь и собирается есть.
Я засмеялась и вошла в дом вслед за мальчиком.
― У меня есть целый цыпленок и два яйца. Пока голод мне не грозит, если, конечно, Ходж не поможет мне управиться со всем этим добром раньше времени.
― Это он может. Но яйца я вам принес. Папа велел отнести вам ― поэтому я и пришел. Дюжина там, в корзинке, на столе.
― Как мило! Спасибо тебе большое, Вильям, и поблагодари за меня своего отца. Где вы живете?
― Недалеко, по дороге на Тидворт. Наш дом называется Боскобель. Раньше было просто ― ферма Таггса, но отец сразу переименовал ее.
― Боскобель звучит красивее, чем ферма Таггса. Так твой отец фермер?
― Нет, это уже не ферма. Папа пишет.
― Что пишет?
― Книги. Я, правда, ни одной не читал. Вернее, не дочитал до конца. По мне они немного скучноватые. Вообще-то он довольно известный писатель. Его псевдоним Питер Воген. Не читали?
― Боюсь, что нет. Но имя я слышала. А теперь обязательно прочту. Он и сейчас пишет?
― Да, поэтому почти все время у него ужасное настроение, и я стараюсь поменьше бывать дома, ― просто сказал Вильям. ― В такое время лучше держаться от него подальше.
Я улыбнулась.
― И твоя мама тоже от него прячется?
― Она поступила еще лучше. Она оставила нас, ― спокойно ответил Вильям. ― Давайте покормим Ходжа.
― Давай. Можешь дать ему рыбы, а я пока переоденусь.
Когда я вернулась, кот сидел под столом, опустив мордочку в миску с едой. Рядом на коленях сидел мальчик, сияя от счастья. Я невольно подумала о своем детстве, в котором было так много практичных мыслей и так мало настоящей заботы об одиноком впечатлительном ребенке. То, что Вильям проводил столько времени с тетей Джэйлис, которая годилась ему в бабушки, а теперь со мной, больше не удивляло меня. Одинокий, погруженный в работу отец, долгие дни школьных каникул, что же ему еще делать? Значит, можно не беспокоиться о том, что мальчик проводит так много времени вне дома ― его отец наверняка знает, куда он ушел, а я в скором времени сама нанесу визит в Боскобель и сама выясню, что думает отец о долгих отлучках Вильяма.
Мальчик поднял голову.
― О чем вы думаете? У вас грустное лицо.
― Да так, ни о чем, ― ответила я, хоть это и было неправдой.
А думала я сразу о трех вещах. Во-первых, о том, что Агнес Трапп, которая, казалось бы, подмечала малейшие детали, никак не откомментировала покупку кошачьих консервов и пахучего влажного пакета с рыбьими обрезками, который отгораживал два драгоценных яйца от консервных банок.
Значит, ей было известно, что Ходж уже дома.
Она нарочно выспрашивала меня, как я спала ночью, и это неспроста.
И, наконец, я думала о том, что в дом можно забраться через кухонное окно и открыть дверь изнутри. И Джессами мог сделать это так же легко, как и Вильям.
Это было невероятно, ужасно, но получалось, что теоретически Агнес и Джессами Трапп действительно побывали у меня в спальне прошлой ночью, оставив после себя пучок травы и листок! И если мой кошмар был отчасти явью, то можно допустить, что я действительно видела их лица, склонившиеся надо мной. А они, наверное, заметили тогда Ходжа, который тут же улизнул с подушки и лег у меня в ногах, когда они ушли.
Но зачем им все это? Впрочем, Вильям рассказывал, что Агнес «все вверх дном перевернула» на кухне, словно искала что-то. Очевидно, я приехала слишком рано, и она еще не успела найти эту вещь. Потом я отказалась от ее помощи по хозяйству и все время держала двери запертыми. Опять не сходится. Если бы она хотела обыскать дом, то логичней было бы подождать, пока я уеду на полдня в город, как сегодня, а не рисковать так, ведь я могла проснуться и застать ее за этим занятием. Конечно, можно было дать мне снотворное… Но когда и где? Странный звук на кухне, который я услышала на лестнице? Или, скорее, пирог к ужину? Положить что-нибудь подходящее в начинку… Стоп-стоп-стоп. Хватит. Что это я выдумываю о милой деревенской женщине, которая так прекрасно относится ко мне с первого момента нашей встречи и помогает во всем? Нет, Джили, брось выдумывать всякую ерунду. Торнихолд ― замечательное место, рай, а не пристанище ведьм и колдунов, это твой дом, и ты его любишь.
― Вильям, ― вдруг спросила я, ― в котором часу ты пришел сюда?
― Около двух. Вы ушли незадолго до этого, потому что я встретил миссис Трапп, и она сказала, что видела, как вы ехали по дороге в город.
― Она была здесь?
Очевидно, что-то в моем голосе удивило Вильяма. Он внимательно посмотрел на меня.
― Да.
― А зачем она приходила?
― Не знаю. Она сказала только, странно, что вы выстирали простыни, на которых спали всего две ночи. И что они уже сухие, и их вместе с яйцами надо занести в дом. Тогда я сказал ей, что это невозможно, потому что вы заперли все двери и взяли с собой ключи, и что я собираюсь дожидаться вас в саду.
Я молчала.
― Видите ли, я впустил Ходжа, налил ему молока, а потом вышел за яйцами и увидел вдалеке миссис Трапп. Тогда я снова запер дверь и положил ключ в карман.
― Она решит, что я ей не доверяю, ― неуверенно произнесла я.
― Мисс Джэйлис тоже не доверяла ей. Она мне сама говорила.
― Вильям! ― Мое викторианское воспитание не могло допустить, чтобы ребенок говорил так о взрослых. Но Вильям вел себя во многом совсем как взрослый, и даже лучше многих взрослых, которых я знала. Кроме того, не время было читать морали. ― Ты сказал ей, что Ходж вернулся? Она его видела?
