Мария Воронова - Клиника любви
— Кто? — на всякий случай поинтересовалась она.
— Жак-Ив Кусто! В кожаном пальто! — ответила дверь Саниным голосом.
— Ой, Саня! Митя! Дядя Толя! — Состав компании был странным, но Наташа не подала и виду, что удивлена. — Проходите, пожалуйста. Только не шумите, Петька спит.
Поминутно шикая друг на друга, гости втиснулись в маленькую прихожую.
— Ничего, что мы без звонка? — прошептала Саня, нерешительно теребя молнию на куртке.
— Сань, да ты что! Я так рада!
Сняв верхнюю одежду, Миллер сообщил:
— Нам с Александрой Анатольевной необходимо поработать над статьей, завтра сдавать, а у нас еще ни таблиц, ни выводов… Хотели в клинике поработать, но по всему административному блоку отключили отопление.
— О чем речь! У меня, правда, тоже холод собачий… А вы, дядя Толя, что стоите?
— Я, наверное, поеду, Наташа. Я просто поднялся поздороваться с тобой.
— Нет уж, проходите! Вы будете меня развлекать, пока эти два фаната науки работают.
— Анатолий Васильевич, — Митя сделал страшное лицо, — вы не можете оставить свою дочь ночевать с нами. Вдруг мы с Наташей будем склонять ее к групповому сексу?
— Да занимайтесь чем хотите! Лишь бы вам было хорошо.
— Папа! Посиди, а? Потом у меня переночуешь.
Елошевич с обреченным видом стал снимать куртку, но Наташа видела, что остаться ему хочется.
Митя с Саней сразу оккупировали Наташину комнату, а они с Анатолием Васильевичем пошли на кухню. Как назло, холодильник был почти пуст, ведь она не ждала гостей. «Если к вам неожиданно пришли гости, а вам нечем их угостить, спуститесь в погреб, возьмите холодной телятины…» — всплыла в памяти инструкция из старой кулинарной книги. Курица, которую она собиралась завтра утром сварить Петьке на обед, была извлечена из морозилки только десять минут назад. Из готовых к употреблению продуктов нашлась четвертинка хлеба, маленький кусок сыра и тронутый тлением кочан капусты. Наташа поняла, что без похода в магазин не обойтись.
— Я сам схожу, — возмутился Елошевич. — Говори, что купить. Сразу бы сказала, что в магазин надо, я раздеваться бы не стал.
Но Наташа решила идти вместе с ним:
— Может, я хоть на улице согреюсь.
В круглосуточном супермаркете Анатолий Васильевич, несмотря на ее возмущенное шипение, набрал целую корзину разных вкусностей. Единственное, что Наташе удалось, — это отговорить его от покупки торта… «Вы же не можете утверждать, что кондитер взбивал крем чистыми руками? — грозно вопрошала она, глядя на двухэтажное кружевное сооружение, украшенное зеленым и розовым. — Да лучше я сама за десять минут такой десерт приготовлю, что пальчики оближете!» Редкие в этот поздний час посетители супермаркета обращали внимание на странную пару, где мужчина был гораздо ниже женщины, и думали: наверное, это муж и жена. Наташе было приятно, что они так думают.
У кассы они еще немного поскандалили, кому платить, но, разумеется, победил Елошевич.
Она приготовила тарелку бутербродов, налила два стакана чаю и отнесла научным работникам. Те ожесточенно спорили.
— Вероятность летального исхода в этой группе почти двадцать процентов! Это очень много, — говорила Саня.
— Да, но кто туда входит? Лица старше шестидесяти лет с открытой черепно-мозговой травмой, доставленные в стационар более чем через шесть часов после травмы. Для этой категории двадцать процентов не так уж и много. Вот общая летальность у нас действительно высоковата, поэтому я и предложил разделить больных на группы. Сразу становится понятно, что высокая смертность в нашей клинике связана с исходно тяжелым состоянием больных. Если взять средний и молодой возраст, то у них даже при обширных повреждениях мозга вероятность летального исхода не больше двенадцати процентов.
— Что вы такое говорите? — Наташа поставила поднос на журнальный Столик. — Как это вероятность умереть двенадцать процентов? Я так понимаю, что, попав в больницу, либо умрешь, либо нет. То есть пятьдесят на пятьдесят. Вот если бы был какой-то третий вариант…
— Ты сахар положила? — раздраженно перебил ее Миллер.
— Да, две ложки, как ты любишь. Нет, правда, Мить, я не понимаю.
— Наташа, мы на нашем материале определяем, сколько шансов у человека выжить после тяжелой черепно-мозговой травмы и насколько наше лечение увеличивает эти шансы, — объяснила Саня. — Это и есть вероятность.
— А! Но это только вам, врачам, интересно. Если я, например, получу по башке…
— Заметь, вероятность этого события увеличивается с каждой секундой твоего пребывания в комнате!
До Наташи не сразу дошло, что это ее жених так шутит.
В кухне Анатолий Васильевич взбивал белки для торта. Опасаясь, что завывание миксера разбудит Петьку, Наташа вручила Елошевичу мутовку. Тот покорно принялся за работу, и над миской уже поднималось плотное белоснежное облако.
— Ну, вы даете! Быстрее, чем миксером, будто в вас «Энерджайзер» вставили! Сахар насыпали уже?
— Без команды ни шагу.
Наташа добавила во взбитые белки сахар, муку и растертые желтки. Для кухонных работ ей пришлось снять верхний свитер, поэтому она снова начала остывать. Даже руки плохо слушались.
Поставив будущий бисквит в духовку, Наташа достала початую бутылку коньяку.
— Сейчас коржи для торта пропитаю.
— Пропитай лучше меня, — попросил Елошевич.
— Конечно, только как же вы машину поведете?
— Нормально. И сама глотни, а то синяя уже от холода.
Анатолий Васильевич взял висевший на стуле пуховый платок и накинул ей на плечи.
— Давай-ка руки. — Он бережно растер ее кисти, сначала одну, потом другую.
Наташе вдруг стало неловко. Ей показалось, что Елошевич взял ее руки не потому, что хотел их согреть, а просто ему приятно к ней прикасаться. Но ее руке было так уютно в его широких теплых ладонях!..
Вслед за ним она осушила свою рюмку коньяку одним глотком. Вдохнуть после этого удалось не сразу, но Елошевич быстро завернул кусочек лимона в ломтик форели и бесцеремонно засунул ей в рот.
— Спасибо! — сразу раскрасневшись, выговорила она.
— Да пожалуйста! Давай, повторишь закуску? Небось на диете, одним силосом питаешься, вон тощая какая!
— Я не на диете, — сказала Наташа, за последнее время прибавившая на нервной почве два кило. — Тот, кто сидит на диете, думает о еде слишком много и в итоге срывается с катушек. А я просто не вспоминаю о ней, пока не проголодаюсь как волк.
— Тяжелая у тебя работа, — посочувствовал Анатолий Васильевич. — А как мой друг Петр поживает?
— Ой, дядя Толя, не спрашивайте! Теперь я только и слышу от него, кому он в школе вмазал, кто, наоборот, ему вмазал. Будто это класс боевых искусств, а не физико-математический! Штаны вечно грязные, рукав тут от куртки оторвал…
