Сара Джио - Фиалки в марте
— Эстер, ты замужем, и у тебя ребенок, — сказала она резче, чем я ожидала. — Вряд ли Эллиот будет желанным гостем в твоем доме.
Злость нарастала, взбаламучивая эмоции, которые я долго подавляла.
— Ты всегда ставила его выше нашей дружбы, — с горечью произнесла я. — Всегда хотела, чтобы он был твоим.
Фрэнсис ничего не ответила.
— Прости, я не это имела в виду.
— Нет, ты сказала, что думала, — ответила подруга.
— Нет-нет, просто вырвалось. Ты меня простишь?
— Мне нужно идти, Эстер.
Раздался щелчок, и из трубки донеслись короткие гудки.
На следующее утро я долго выбирала в шкафу наряд и, наконец, остановилась на приталенном синем платье, которое в прошлом году купила в Сиэтле. С черным поясом, глубоким вырезом и с белым пионом на воротничке, оно выглядело как из модного журнала.
Я позвонила Роуз.
— Привет, слышала новость?
— Об Эллиоте? Да.
— Мне очень тяжело, — вздохнула я.
— Почему? Он жив.
— Этот остров слишком мал для нас двоих.
Роуз все прекрасно понимала.
— Хочешь, я приеду? Следующим паромом?
— Да. Может, пообедаем вместе? Я приду в ресторан «У Рэя» часов в двенадцать, когда закончу с покупками. Я возьму с собой малышку, но, если повезет, она будет спать в коляске.
— Договорились, — сказала Роуз.
С тех пор как она переехала в Сиэтл, остров опустел. Конечно, у меня оставалась Фрэнсис, но за прошлый год мы отдалились друг от друга. Я знала причину, хотя не могла заставить себя назвать ее вслух. До сего дня.
— Роуз, Фрэнсис влюблена в Эллиота, да?
Конечно, абсурдное предположение, что моя лучшая подруга могла влюбиться в человека, которого люблю я, но я должна была спросить. Мне нужна была правда. И я понимала, что Роуз ее знает.
— Спроси у нее сама, — просто сказала она.
Зачем? В глубине души я уже знала ответ.
В магазине я сперва заглядывала в проход между полками и только потом заходила — боялась, что наткнусь на Эллиота. Вместо него мне встретилась Дженис Стивенс, наша соседка, которая торчала в отделе консервов. У нее погиб муж, и я старалась не злиться на то, что она говорит или как на меня смотрит. Она вечно пекла печенье, пироги, кексы и не уставала напоминать, что я не пеку. Однажды Фрэнсис сказала, что Дженис положила глаз на Бобби, и, похоже, не ошиблась. Дженис часто приносила Бобби свою стряпню со словами: «Бедняжка! Раз уж Эстер не печет, мой соседский долг тебя подкормить». Приходя к нам, она не забывала накрасить губы красной помадой и, на мой взгляд, слишком долго отиралась у дверей.
Еще в школе я чувствовала, что она радуется моим неудачам, как стервятник, ждет, когда я проявлю слабость. Собственно, именно поэтому, увидев ее тем утром, я постаралась взять себя в руки. Дженис слащаво улыбнулась.
— Слышала, Эллиот вернулся домой. Ты его видела?
Она знала, что достаточно одного этого имени, чтобы выбить меня из колеи.
— Я видела его сегодня утром, — добавила она.
Я притворилась, что меня интересует банка консервированных томатов.
— Он так загорел! Просто красавчик!
— Где ты его видела? — сдалась я, хотя понимала, что зря.
— Он завтракал с Фрэнсис в ресторане «У Рэя». Разве она тебе не сказала?
Банка выпала у меня из рук. Дженис нагнулась за ней, хитро улыбаясь.
— Фрэнсис с Эллиотом были бы прекрасной парой, правда?
— Просто очаровательной!
Я вырвала у нее банку и покатила тележку с покупками дальше.
— Ой, Эстер, хватит, — сказала Роуз, когда мы сели за столик. — Не домысливай.
— Говоришь, не домысливай? — возмутилась я. — А что мне делать? С тех пор как Эллиот вернулся, они с Фрэнсис не разлей вода.
Судя по выражению лица Роуз, она тоже разочаровалась в подруге. Впрочем, она никогда не вставала на чью-либо сторону.
— Почему бы вам с ней не поговорить?
Я кивнула, хотя на самом деле меня больше интересовало, о чем сегодня утром говорили ОНИ. С чего вдруг Эллиот так увлекся Фрэнсис, когда вернулся из армии? Разве нет неписаного правила, что парни не должны заводить романы с подругами своих бывших пассий?
Тут к нашему столику подошел официант, но не для того, чтобы принять заказ.
— Это вы Эстер? — спросил он, глядя на меня.
— Да, — смутилась я.
— Отлично. Я мог бы догадаться по тому, как вас описал тот джентльмен. Он сказал, что вы будете самой красивой девушкой в ресторане. — Официант бросил извиняющийся взгляд на Роуз. — Простите, мисс. Вы тоже очень красивая.
Роуз улыбнулась, словно ей все равно, и я знала, что так оно и было. Официант вытащил из-за спины один-единственный тюльпан, чисто белый, но кончики лепестков словно окунули в красную краску.
Тюльпаны — мои любимые цветы, однако такой красоты я еще не видела, и у меня перехватило дыхание.
— Это вам, — сказал официант, протягивая мне цветок и белый конверт.
Мое имя на конверте было написано почерком Эллиота. Я запомнила, как он пишет букву «е», и особенный росчерк пера в «с».
— Иди, прочитай. Я посижу с ребенком, — предложила Роуз.
— Спасибо.
Роуз понимала, что мне нужно побыть одной и насладиться каждым словом. Я выбежала на улицу, села на скамейку и торопливо распечатала письмо.
«Моя любимая Эстер!
Я знаю, что не должен тебе писать. Ты замужем, и у тебя ребенок. Но я хочу тебе что-то рассказать, хочу исправить ошибку. Пожалуйста, приходи сегодня вечером на берег перед моим домом. Я буду ждать. Если ты придешь, я буду знать, что мы созданы друг для друга и должны быть вместе. Если же ты решишь не приходить, то я пойму, что между нами все кончено и мне нужно как-то жить дальше, покинуть остров, оставив здесь свое сердце. Приходи! Я прошу слишком многого, но я искренне верю, что сжигающий меня огонь горит и в тебе. Я буду ждать.
Твой Эллиот».
Я прижала письмо к груди, по щеке скатилась слеза. Смахнув ее, я уголком глаза заметила какое-то движение, но когда повернулась, никого не увидела».
