Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца
Вход в операционную больницы Седарс-Синаи представлял собой сумасшедший дом.
Подъехала другая «скорая помощь». Тогда я еще не знала, что мимо меня проплывали останки Ары Сагарьяна. В ежеминутно увеличивающейся толпе я разглядела не только Марти Ди Геннаро, но и Терезу О'Доннел, продирающуюся сквозь толпу репортеров и зевак и пытающуюся пройти в двери госпиталя.
Тереза О'Доннел подбежала к носилкам, я даже не знаю, откуда она появилась. Тереза постоянно спотыкалась, глаза ее блуждали от одного лица к другому.
– Все хорошо, миссис О'Доннел. Только полиция и работники госпиталя.
Офицер полиции галантно предложил ей руку, и Тереза последовала за носилками с Робби Лаймоном, поддерживающим ее под другую руку.
Женщина в белой спецодежде и с карточкой на груди, удостоверяющей, что она служащая больницы, сказала Терезе:
– Следуйте за мной, миссис О'Доннел. Появились следующие носилки.
– Что у тебя? – крикнул один из специалистов по неотложке.
– Оставь его. У нас живой!
Вот как был покинут Ара Сагарьян, мертвый, оставленный в проходе у операционной еще на пять часов, пока вокруг него разыгрывалась драма живого.
Толпа продолжала напирать, пытаясь прорваться сквозь строй сдерживающих ее полицейских. Она была похожа на стаю стервятников, слетевшихся, чтобы полакомиться падалью.
Шуршание видеокамер за кордоном полицейских, репортеры выкрикивают вопросы. Последний вопрос, который сквозь шум и смятение услышала Тереза перед тем, как они свернули в коридор, был:
– Она мертва или жива, миссис О'Доннел?
Медсестра, чья белая униформа резко контрастировала с черным смокингом Марти, открыла дверь и, сдерживая натиск толпы, втащила сначала Марти, затем Терезу О'Доннел и Робби в коридор. К этому моменту локти помогли мне удостовериться, что я права насчет этой троицы, но я знала, что мне, как и другим обычным зрителям, придется остаться снаружи. Я прижала нос к стеклу двери, вместе с другими ожидая обрывки сведений.
Позднее мне улыбнулась удача. Буквально. Дверь распахнулась и ударила меня по носу. В таких случаях у меня всегда сразу и обильно идет кровь.
Внутри больницы был кромешный ад, но охранник увидел кровь и махнул мне рукой. Медсестры и персонал больницы все сосредоточились на Марти, Терезе и Робби, провожая их в более спокойное место.
– Я вместе с ними с вечера, – пробормотала я дежурной сестре, и та усадила меня с ними. Я специально наклонила голову, чтобы кровь продолжала течь. На моей желтой шелковой блузке (триста шестнадцать долларов у Джордажио) уже были впечатляющие пятна, и я сделала так, чтобы они были и на лице. Операционная неотложной помощи не место для суеты из-за такой мелочи.
Дежурная сестра уже начала хлопотать над громко стонущей Терезой. Марти сидел безмолвный, но руки его безжизненно весели между худых ног. Он как будто был в стопоре. Робби Лаймон громко вскрикивал.
Через двойные двери операционной вышел доктор и попросил самого близкого родственника Лайлы Кайл.
– Здесь, – простонала Тереза.
– А я ее тетя. То есть дядя, – поправился Робби.
– Я ее жених, доктор, – сказал Марти, вставая. Доктор как-то странно посмотрел на Марти.
– Пациент не может быть вашей невестой, – сказал он. Остальным он добавил: – Мне нужно поговорить с кровным родственником или с адвокатом. Кто-нибудь из них здесь?
Робби тронул Терезу за плечо, старая женщина стонала и ни на что не реагировала.
– Это мать, доктор. Миссис О'Доннел. Доктор обратился прямо к Терезе:
– Миссис О'Доннел, – сказал он, – я не знаю точно, что произошло, но вам не следует беспокоиться. Пациент, которого к нам сейчас привезли, не ваша дочь. В этом я могу вас заверить.
Тереза окончательно ослабла, и ее обмякшее тело чуть не выскользнуло из цепких рук Робби и медсестры.
– Сестра, – прорычал доктор, – Отведите миссис О'Доннел в приемную.
Больничный халат съехал и мешал Терезе и медсестре идти, следом тащился Робби.
Не вымолвивший до этих пор ни слова Марти наконец пришел в себя и обратился к доктору:
– О чем вы говорите? Конечно, это моя невеста. Я видел, как ее застрелили. Я приехал с ней на «скорой помощи».
– Это физически невозможно, – резко бросил доктор. – Это не Лайла Кайл.
– Почему? – выпалил Марти.
– Потому что у пациента, которого вы привезли с огнестрельной раной, есть пенис.
14
Табличка на двери гласила: «Нет входа. Только для персонала».
Перед дверью, заложив руки за спину, стоял охранник с военной выправкой. Проходя, женщина кивнула ему.
Терезу и Робби наконец ввели в приемную, затем в более просторный кабинет, со вкусом оформленный внутренний офис с табличкой «Доктор Роберт Стерн, главный врач». Робби не понимал, что за чертовщина творится. Что означают слова доктора, что Лайла не застрелена? Робби видел ее на носилках. Тереза вроде бы пришла в себя и о чем-то шепталась с врачом.
– Я – миссис Мак Элрой, – наконец проговорила женщина, которая провела их сюда, когда они уже были вне опасности. – Доктор Стерн обсудил ситуацию и согласен, чтобы вы оставались в его офисе сколько вам потребуется. Врач из дежурки придет и сообщит вам, как только состояние пациентки прояснится. Сейчас все, что я могу сообщить, это то, что она пока еще жива. Извините, миссис О'Доннел. Мне хотелось бы сообщить вам больше. Но теперь уже ждать не долго.
Миссис Мак Элрой предложила обычные освежающие напитки и дала Терезе телефонный номер, по которому та могла позвонить, если ей что-нибудь понадобится или возникнет какой-нибудь вопрос. Она открыла нижний ящик конторки доктора Стерна и показала им личный телефон, которым пользовались только она и доктор Стерн. По нему Тереза должна была только отвечать. Для звонков в город ей следовало пользоваться другим аппаратом. В данной ситуации следовало отвечать только по личному номеру.
Когда миссис Мак Элрой открыла дверь, чтобы уйти, там стоял еще один страж безопасности. Дверь за ней закрылась. Тереза могла слышать, как эта квалифицированная и энергичная женщина давала ему указания.
Как только они остались одни, Робби плюхнулся в кожаное кресло и погрузился в молчание. Тереза стала ходить по комнате, открывая и закрывая дверцы шкафов, пока не нашла то, что искала. Она выбрала бутылку отличного бренди из запасов доктора Стерна и с бутылкой и стаканами в руке опустилась на диван напротив Робби. Она свернула пробку, налила себе полный бокал и все еще с бутылкой в руке выпила его до дна. Наконец Тереза поставила бутылку и бокал на кофейный столик и задышала, словно была под водой.
– Соберись, Тереза. И объясни мне, что, черт возьми, происходит.
