Наталия Котянова - Камни & косы, или О кошечках, птичках и прочих милых тварях
Я осторожно коснулась его плеча.
— Не извиняйся. Ты мне тоже ничего не должен, не обязан быть вежливым, не обязан заботиться…
— А жаль, — вырвалось у него.
Я чуть подвинулась, и, повинуясь порыву, погладила короткие встрёпанные волосы у него на затылке. Заправила за ухо длиннющую чёлку, медленно провела пальцами по щеке.
— Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Просто хорошо. И спокойно. Со мной это в принципе невозможно, поверь.
Он чуть скосил на меня глаза.
— Разве ты не поняла, что в моей жизни тоже никогда ничего не бывает «просто»? Если у меня вдруг не будет проблем, я их сам создам, чтоб жилось не так скучно… Проблема — моё второе имя! Так что я ничего не боюсь. Кроме одного: что по моей вине будет плохо кому-то ещё.
— Значит, нам лучше держаться друг от друга подальше.
Ирг, наконец, повернул ко мне голову и посмотрел в упор:
— А, может, наоборот? Минус на минус — будет плюс, помнишь?
Я беспомощно покачала головой.
— Не знаю… Я уже ничего не знаю…
Он встал и медленно пошёл к выходу. Обернулся у порога:
— Если что — я рядом.
Я поняла, что он имел в виду не только соседнюю дверь…
Поздним утром, когда мы, наконец, добрались до дома, Том и пройдоха-Саби выглядели такими счастливыми, что оставалось только порадоваться, что все наши мытарства были не зря. Правда, кое о чём рассказать всё же пришлось — мой внешний вид говорил сам за себя. После этого Том долго гонялся за любимой, грозясь её отшлёпать, она визжала на весь дом, но, по правде, тоже расстроилась, долго извинялась за своё легкомыслие, и всё такое. Конечно, она тут была совершенно ни при чём, но мне стоило немалых трудов её в этом убедить.
А потом мне позвонили из… полиции. Оказывается, рано утром какой-то господин принёс «найденную на улице» дамскую сумочку. А в ней, помимо прочего, была кредитка на моё имя. Они пробили по базе мой телефон — и вот, приглашают приехать и забрать. Как оперативно!
Когда я в сопровождении Ирга и Тома вышла из участка, то, перебирая вещи, наткнулась в потайном кармане на крошечный чёрный пакетик. В нём лежал массивный мужской перстень, насколько я знала — очень дорогая фамильная реликвия. И короткая записка.
«Прости меня. Я всё наврал, я ничего не нашёл. Но обещаю, что постараюсь найти. Будь счастлива. Прости…»
Я порвала записку на мелкие клочки и выбросила в урну. Перстень отправлю Айвару по почте, он знает новый адрес Станислава.
Вот и всё…
Томис
«Да, дорогой, что-то ты у меня какой-то неадекватный…» — сказал я себе, обнаружив, что за своими мыслями бухнул в чай ложку соли и сижу спокойно пью, а народ вокруг помирает со смеху.
— Чего ржёте? Из-за неё всё! — я ткнул пальцем в хихикающую Саби. — Вот сами влюбитесь, будете тоже сидеть как дураки… Да, Рыжий, не надо ручкой махать! Рано тебе ещё зарекаться…
Саби подошла и обняла меня сзади за плечи.
— И ничего ты не дурак, ясно? Ты весь такой возвышенный, ужасно приятно смотреть и знать, что в это время ты обо мне думаешь… Я никому тебя не отдам, понятно?
Она состроила зверское лицо и посмотрела на всех по-очереди. Калеб снова захрюкал, отмахиваясь — типа, чур меня, я на него и не претендую! А Вероника просто кивнула, «принимая к сведению».
— И не надо больше с ним обниматься, ладно? — уже тише попросила Саби.
Веро даже удивилась.
— Но это же всего один раз было, давно… И совершенно по-дружески! Ты-то откуда об этом знаешь? Никого же не было…
Тут она осеклась и посмотрела на Ирга: ага, «морда кирпичом, я тут ни при чём…»
— Ты что, тогда всем об этом рассказал? Надо же! А вроде не болтун…
— Просто меня это удивило, вот и всё. И сказал я одному Рыжему, это он растрепал.
— Щас, «удивило»! — не остался в долгу Калеб. — Да ты рожу свою перекошенную не видел! И сказал…
— Заткнись уже, ладно?!
— Ну что, что??
Я взял свою нетактичную девушку за руку и посадил к себе на колени.
— Так, народ, закрыли тему! По-моему, мы тут не за этим собрались. Давайте всё серьёзно обсудим и решим.
— Давно пора, — кивнула Веро. — Ну что, отдадим себя в кабалу? Кто что думает? Ирг?
— А почему я первый?
— Потому, что ты лидер группы. Песни в основном твои, соответственно, если ты подпишешь контракт, то можешь при неблагоприятном раскладе лишиться права их исполнять.
— А вот это он не хочет? — Ирг показал стене палец. — Я понимаю, что без продюсера со связями мы останемся на прежнем уровне. Не прозябания, конечно, тут нам здорово помогла одна девушка, вот эта, но и без существенных перспектив. В телек нас точно никто не пустит, да и на радио тоже. Не потянем мы без раскрутки… Но…
Он замолчал и обвёл глазами притихшую группу.
— Скажите, вы вообще задумывались о будущем? Я вот тоже нет, до последнего времени… А недавно я подумал — а что нам действительно надо? Сколько лет мы ещё будем так неприкаянно таскаться из города в город, где-то подрабатывать, жить одним «колхозом»… Когда кому-то из нас надоест эта чехарда, захочется остаться где-то насовсем? Найти нормальную работу, нормальное жильё, завести семью, в конце концов, — тут он откровенно посмотрел на нас с Саби. — И что будут тогда делать остальные? Мерту вполне хватает музыки в свободное время, для этого незачем бросать Универ. Другому великовозрастному лбу неплохо бы больше помогать сестре и матери, да, и не смотри на меня так. Про остальных не знаю… Но, спросите себя, чего вы хотите от жизни больше всего? Известности, славы? Или свободы… Точнее, возможности стать заложниками чего-то другого. Обычная спокойная жизнь — это ведь скучно, мы от этого бежали… Но чем же это в итоге закончится? Не той же скукой? Или тем, что и «веселье» надоест? И что тогда: усталость, пресыщенность, депрессия? Может, мы растеряем всё своё вдохновение и не сыграем больше ничего стоящего, а то и сопьёмся к чёртовой бабушке… А, может, в какой-то момент переругаемся вусмерть и разойдёмся, или просто поймём, что мы больше не команда, что цели у всех разные?
Ирг перевёл дух и сел. Такой длинной речи от него никто никогда не слышал.
— Короче, если вы спрашиваете моё мнение — я бы послал этого мужика в задницу, — закончил он своим обычным тоном. — Я не хочу жить по чьей-то указке. Хотя понимаю, что это — реальный шанс, что нас заметят… Но — нет. Обратная сторона славы — это лизоблюдство, это конвейер, который штампует бабло и душит то, что внутри. Настоящее… Я не хочу это продавать.
Веро встала, подошла к нему и, помедлив, положила руки сзади на плечи. Лицо Ирга сразу же стало непроницаемым… Почти.
