Оливия Уэдсли - Ты — любовь
Большой и плотный, он приятно улыбался, глядя на Селию; его присутствие действовало как-то успокаивающе, несмотря на цель его прихода.
— Покажите мне ее, пожалуйста, если вы ничего не имеете против, — повторил он, — и если не будет трудно найти ее.
— О нет, совершенно не трудно. — Краска сбежала с лица Селии. — Мне кажется, она была в моей сумочке; я сейчас попрошу сестру Харнер, она мне принесет ее.
— Где лежит ваша сумочка? — спросил Хайс. — Я найду ее, если вы скажете, где нужно искать.
На одно мгновенье глаза инспектора блеснули любопытством. Он украдкой бросил быстрый, испытующий взгляд на Хайса. Потом опустил ресницы, и его лицо приняло прежний бесстрастный вид.
— Она лежит в этом ящике… Вот здесь, — сказала Селия, указывая на шифоньерку, стоявшую в углу. — Во втором ящике снизу, Дикки.
Глаза Твайна снова блеснули тем же огнем, когда Селия так нежно назвала лорда Хайса по имени; он не следил за Хайсом, пока тот искал в ящике сумочку. Это был маленький мешочек из черной парчи, и Хайс нашел его сразу. Он открыл сумочку одной рукой, делая вид, что еще ищет ее. К счастью, в ней было очень мало вещей, и его пальцы нащупали жемчужину. Незаметно спрятав ее в руке, он отнес сумочку Селии.
То краснея, то бледнея от волнения, Селия тщетно старалась отыскать в ней жемчужину. Наконец, она перевернула сумочку вверх дном и стала усиленно вытряхивать ее: оттуда выпала платиновая оправа от запонки. Селия снова принялась вытряхивать сумочку, сжимая мягкую парчу рукой; сумочка явно была пустой.
— Посмотрите сами, — сказала она, протягивая сумочку Твайну. — В ней ничего нет, а между тем я уверена, что там была жемчужина. Я показывала ее лорду Хайсу…
— Действительно, инспектор, — перебил Хайс, — мисс Лоринг показывала мне ее: это была черная жемчужина средней величины; этот кусочек изогнутой платины, по-видимому, часть оправы, из которой она выпала.
— Сколько может весить такая жемчужина и какова ее ценность, милорд? — спросил Твайн.
Но Хайса не так было легко поймать на удочку.
— Я не смогу вам точно сказать это, — ответил он задумчиво. — Но насколько помню, я подумал тогда, что это прекрасная вещь. Не забудьте, что я только мельком видел ее.
— Я спрашиваю вас об этом просто потому, что вы, вероятно, лучше меня знаете цену таким вещам, милорд, — спокойно сказал Твайн. — Может быть, у вас лично есть черные жемчужины? Вы разрешите мне взглянуть на них, чтобы иметь о них хоть какое-нибудь представление.
Сердце Хайса бешено заколотилось: в этот момент он ясно понял, что Твайн подозревает в убийстве Лоринга его самого.
Он тотчас же ответил:
— Я вам сейчас принесу мои черные жемчужные запонки.
У себя в комнате он вынул из кармана жемчужину, которую нашел в сумочке Селии, и сравнил ее со своими запонками: жемчужины были совершенно одинаковы. Когда Роберту исполнился двадцать один год, отец подарил и ему такие же запонки.
«Хотел бы я знать, что именно он знает, — подумал Хайс, стоя посреди комнаты и разглядывая жемчужину. — Он что-то подозревает и пришел сюда, по-видимому, с целью удостовериться в своих подозрениях. Ну, что ж. Пусть попробует. Хорошо, по крайней мере, что он не может добраться до Робина. Робин сейчас в безопасности, и я позабочусь о том, чтобы он жил так же спокойно и в будущем. Я ничего не пожалею, чтобы добиться этого».
Он спрятал жемчужину в коробку с папиросами. «Никогда нельзя знать», — пробормотал он, пожимая плечами. Вынув из маленького потертого футляра запонки, он вернулся в комнату Селии.
Когда он вошел, Селия и Твайн разговаривали. Селия обратилась к нему:
— Вы знаете, Дикки, инспектор Твайн думает, что Рикки не совсем здоров. Он говорит, что Рикки прямо одержим желанием найти убийцу Лорри. Он ни о чем другом не думает и целые дни проводит в поисках. Разве это не трогательно?
— О, да. Бедняга, он очень несчастен, — согласился Хайс. — Я посмотрю, что для него можно будет сделать, Селия. Вот, инспектор, мои запонки. Я думаю, каждая жемчужина стоит пятьсот фунтов, а в точности веса их я не знаю.
Твайн положил запонки на свою огромную ладонь и подошел к креслу Селии.
— Не можете ли вы мне сказать, мисс, была ли та жемчужина, которую нашел Рикки, похожа на эти. Может быть, вы помните, какой у нее был вид? — спросил он.
— Мне кажется, она была такая же, — с легким сомнением ответила Селия. — Во всяком случае, такого же странного цвета — серого с зеленоватым оттенком.
— К сожалению, это очень мало дает, — улыбнулся Твайн. — Ну, ничего. Мы все же отыщем эту жемчужину. — Он обернулся к Хайсу. — Мисс Лоринг предполагает, что жемчужина выскользнула из ее сумочки, когда автомобиль сбил ее с ног. Если так, то мы ее найдем, у кого бы она ни находилась. Мы пустим в ход все средства: перероем все ломбарды, предложим крупное вознаграждение. Однако мне пора, я не стану вас больше задерживать, милорд.
Он попрощался с Селией.
— Благодарю вас за то, что вы приняли меня, мисс. — В дверях он на мгновенье задержался и обратился к Хайсу:
— Не можете ли вы уделить мне несколько минут, милорд? Я задержу вас очень недолго.
— Пожалуйста, — согласился Хайс, выходя вслед за инспектором на широкую площадку лестницы.
— Пройдемте в кабинет, — предложил он.
— Спасибо, милорд.
Маленькая комната была вся залита солнечным светом и напоена благоуханием цветов.
— Хотите сигару? — предложил Хайс.
— Нет, благодарю вас, милорд. Я хотел бы получить другое, если вы ничего не имеете против.
Он подошел к Хайсу и протянул свою большую руку.
Их взгляды встретились: в них не было ни страха, ни угрозы. В них была настойчивость, выражение железной воли, сила…
— Я бы хотел получить ту черную жемчужину, которую нашел Рикки, — добавил Твайн.
Глава IX
В жизни каждого человека бывает момент, когда нужна стальная решимость и огромная сила воли, и в большинстве случаев этот момент наступает совершенно неожиданно — точно гром при совершенно ясном небе.
Голос Твайна отдавался в душе Хайса, по крайней мере, целую минуту после того, как Твайн замолчал, и все-таки Хайс не знал, что ответить.
Потом он сказал очень спокойно, в упор глядя на инспектора:
— Я совершенно не понимаю вас!
За этими обыкновенными словами скрывалось сильное волнение, и у него было такое чувство, словно ему нанесли тяжелый удар. Он сказал эту фразу только для того, чтобы выгадать время и успеть обдумать вопрос Твайна. В его уме беспрестанно вертелась одна и та же мысль: «Ясно, что он подозревает в убийстве одного из нас — Робина или меня».
