Андрей Максимов - Карма
– Никогда не думала об этом, – призналась Наташа.
– Значит, не верите. Человек так устроен занятно, что если он во что не верит, то ему кажется, что этого и нет. Скажем, пока ученые не поверили в то, что есть электричество, никто о его существовании и не подозревал. Они ведь сначала поверили, а уж потом открыли. Иначе не бывает. А между тем электричество было всегда. Даже до того, как его обнаружили. И тонкий мир неизбежно существует и влияет на нашу жизнь, хотя многие не подозревают о его существовании.
– А сны тут при чем?
Наташа спросила просто, чтобы спросить. Она не могла вот так сразу разобраться во всем, что говорит Магда. Но и не верить тому, о чем рассказывает эта странная женщина, она тоже уже не могла.
– Сны… – Магда на мгновение задумалась. – Мы привыкли, что сны – это предвестники событий. Ошибка. Сны – начало событий.
– Как это?
– А вот так. Бывает, один человек придет к другому во сне и начинает на него влиять. А в том мире, который мы опрометчиво называем реальностью, они еще бог знает когда могут встретиться. Ты пойми, девочка, человек живет в двух мирах, и тот, который условно называется тонким, ближе к Богу.
Помолчали.
Наташа не знала, что спрашивать. А Магда, видимо, собиралась с мыслями.
– Очень часто бывает, что сны начинают какую-то новую жизнь, понимаешь? А уж если заходящий узел встал на Нептун – так бывает всегда. Тебе, деточка, самой надо подумать над тем, что за жизнь теперь начинают твои сны. – Снова помолчала и спросила неожиданно и резко: – Мужик есть?
– Сейчас нет. Постоянного.
Магда посмотрела на компьютор:
– Вижу, что нет… – Магда полистала на компьютере странички. – Будущее твое вижу, но говорить о нем много не буду.
– Почему?
– Господь не случайно уберегает человека от знаний о будущем. Будущее надо строить, а не подстраивать под готовые прогнозы. А про сны твои – понимаю. Первый – начало новой жизни, второй…
– Да откуда же вы знаете про мои сны? – перебила Наташа.
Магда взглянула на нее зло и едва не прикрикнула:
– Если сон – это жизнь, ты что же думаешь, про твою жизнь больше не известно, что ли, никому? Смешные вы какие… Так вот, месть началась в твоем втором сне. Потому что не любить ты хочешь, а мстить.
«Почему мстить? Почему? – подумала Наташа. И потом как-то сама по себе выскочила мысль: – Я – оружие».
Чтобы не размышлять об этом больше, Наташа выдохнула:
– Мстить – нехорошо.
– Нехорошо, – согласилась Магда.
Наташа ждала от нее продолжения, но Магда молчала, лишь пролистывала на компьютере какие-то схемы, записи, рисунки…
Наконец Магда заговорила:
– Тебя впереди ждут испытания, через которые надо всенепременно пройти. Всенепременно. У тебя столько кармических узлов завязано, что надо тебе карму исправлять.
– Как исправлять? Как? – едва не заорала Наташа. – Разве можно карму исправить местью?
Магда посмотрела внимательно, произнесла тихо:
– Местью? Местью – нельзя, страданием – можно. Законы тонкого мира человеку неподвластны. Постичь их нельзя – подчиниться можно. Это трудно: подчиниться непонятному, но по-другому не получится у тебя ничего. Ты пойми: жизнь мести в твоей душе уже началась. И как-то это все с твоим здоровьем связано – месть, здоровье, исправление кармы… Есть тут какая-то связь.
– Какая связь?
Магда отвечать не стала, поднялась, давая понять, что разговор окончен.
Уже прощаясь, Магда сказала:
– Ты понимаешь, деточка, что я знаю о тебе больше, чем говорю. Ты помни, пожалуйста, что надо не о смерти думать, о а жизни. О смерти думать нечего – она придет, нас не спросит, а жизнь очень нуждается в том, чтобы мы о ней размышляли.
– Чтобы вылечиться, надо мстить? – почти крикнула Наташа.
Магда не ответила, лишь плечами пожала.
Потом закрыла за Наташей дверь, прошла в свою комнату, выключила компьютер, зажгла свечку у иконы, встала на колени:
– Господи, дай ей силы! Дай ей прощение и сил! Прощения и сил… Прощения и сил…
ОЛЕГ
Домой идти не хотелось, и Наташа зашла в первое попавшееся кафе, название которого «Великолепная сосиска» не предвещало ничего хорошего.
Название отпугивало, наверное, не только ее: посетителей в «Великолепной сосиске» почти не было, – и Наташа могла спокойно подумать и про слова Магды, и про карму, и про тонкий мир, и вообще про свою жизнь.
Самое простое решение: не поверить Магде. Просто не поверить – и все тут. Но Наташе было совершенно ясно, что это-то как раз и не получится.
Магда все совершенно правильно сказала про ее любовь и про месть. Ну, просто все абсолютно точно угадала, или прознала, или по звездам поняла, или еще как. Но – совершенно точно.
Любовь женщины – это ведь постоянное купание в ледяной воде. Сначала, с непривычки, трясет, колотит, но со временем и с опытом – закаляешься и воспринимаешь все как должное. Постепенно понимаешь абсолютно точно, что, во-первых, теплой, приятной воды не будет никогда. Это уж точно. А во-вторых, что в этой битве с природой есть вещи обязательные – секс, например, или подчинение мужику. А кроме того, обязательная составляющая любви – месть.
Хотелось бы, конечно, чтобы по-другому. Но – не бывает. Такие вокруг мужики, что, начиная с ними хоть роман, хоть эссе, хоть стихотворение, необходимо готовиться мстить. Чтобы сохранить себя, чтобы не потерять к себе уважение, чтобы, наконец, остались силы и азарт для следующего романа, эссе или стихотворения.
Но ведь в юности любовь представлялась иной? Точно, иной. Когда же возникла эта неутоленная жажда мщения?
После этой истории с художником, Игорем, Наташа думала, конечно, о мщении, но как-то по-детски, несерьезно, несолидно.
Что там было после Игоря? Несколько стихотворений, даже один рассказ намечался, но герой рассказа пил сильно, а когда колоться начал, Наташа от греха подальше рассказ бросила, так и не дописав.
Значит, Олег? Да, да. Когда появился Олег, тут уж все было по-взрослому. И влюбилась по-взрослому и отомстила.
Каждый раз, вспоминая всю эту историю, Наташа с некоторой даже неловкостью признавалась самой себе, что о мщении вспоминает с гораздо большим удовольствием, нежели о самой любви.
С Олегом они познакомились на вечеринке, где на него все глазели, а сам он смотрел только на Наташу, и этот направленный взгляд невозможно было, конечно, проигнорировать.
Олег был спортсменом – широкие плечи, большие ладони, стальные глаза. И при этом он читал стихи. Причем чужие и наизусть. Ну, разве можно было не запасть?
Из компании Олег провожал Наташу домой, рукам воли не давал, но все время говорил и тихо декламировал:
Эта женщина – увижу и немею.
Потому-то, понимаешь, не гляжу.
Ах, ни кукушкам, ни ромашкам я не верю, —
И к цыганкам, понимаешь, не хожу.
Тогда Наташа еще не знала, что это песня Окуджавы. Стихи завораживали. Казалось, человек, читающий такие строки, просто обязан быть средоточием всех мужских добродетелей.
