Линда Конрад - Свет мой, зеркальце…
Мерри захихикала, как маленькая девочка, и тут же рассердилась на себя за эту глупость. Все было чересчур сложно. Она хотела нравиться Таю, но в то же время не желала, чтобы ему понравилась прежняя Меррил Дэвис-Росс.
Своей ложью она только все запутала.
Тай откашлялся, и Мерри подняла голову. То, что она увидела, заставило ее сердце биться в два раз чаше.
В светло-сером костюме от Армани, шелковой белой рубашке и галстуке Тай выглядел даже привлекательнее, чем в смокинге на балу у губернатора.
— Мерри, дорогая, — пробормотал Тай, подойдя к ней ближе. — Я приготовил тебе пару сюрпризов. Надеюсь, что приятных. Но сейчас…
— Я не очень люблю сюрпризы. Что?..
Он нежно взял Мерри за руку, и огонь желания, блеснувший в его глазах, лишил ее дара речи.
— Один я хотел отложить на потом, когда мы сможем остаться одни, но, увидев тебя в этом платье, внезапно передумал. Мне кажется, что я знаю тебя целую вечность.
Эти слова показались Мерри зловещими, и она испугалась.
— Между тобой и мной существует особая связь, — начал Тай, не замечая, как она напряжена. — Мне еще никогда никто не был так близок. Мы думаем одинаково. Ты, как и я, предпочитаешь делать все сама. Мы оба большое значение придаем доверию. Мы прекрасно подходим друг другу. Выходи за меня замуж. Стань моей женой, матерью моих детей.
Мерри открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Этой мечте не суждено было сбыться. Тай прищурился.
— Мне не нравится, как ты на меня смотришь, дорогая. Скажи, о чем ты сейчас думаешь.
О, нет! Она не переживет, если причинит ему новые страдания, навсегда подорвет его веру в людей. Кроме того, Мерри отчаянно хотела помочь детям из «Нуэво-Диас». Пусть даже в последний раз.
— Тай, мы знаем друг друга всего несколько недель. Еще слишком рано.
Тай стиснул ее в объятиях и страстно поцеловал. Лишь так он мог передать, что творилось в его душе.
Прервав поцелуй, он взял Мерри за плечи и посмотрел ей прямо в глаза.
— Повтори, что слишком рано, — хрипло произнес он. — Скажи, что между нами нет никакой связи.
У Мерри сжалось горло. На глаза наворачивались слезы. Все, что она смогла, — это покачать головой.
— Ты любишь меня, я знаю, — прошептал Тай со слезами на глазах.
— Я…
— Ну скажи же, — умолял он. — Скажи, что любишь меня.
Несмотря на обман, несмотря на все нарушенные обещания, Мерри поняла, что на этот раз она не сможет солгать.
— Я люблю тебя, — жалко пролепетала она. — Но…
Тай застонал и снова впился губами в ее губы.
— Это все, что нам нужно, дорогая, — проговорил он, наконец оторвавшись от нее. — Мы с тобой настоящая команда.
— Нет. — Мерри вырвалась из его объятий. — Тебе нужно узнать кое-что обо мне. Я должна рассказать…
— Ш-ш, дорогая. Мне нет дела до твоего прошлого. Самое главное — это настоящее. И будущее. Остальное не имеет значения. — Он протянул руку и большим пальцем смахнул слезинку с ее ресниц. — Если это так важно для тебя, мы можем поговорить потом. После показа. Хорошо? Нам пора начать привыкать к тому, что мы любим друг друга. — Он снова взял ее за руку. — Я люблю тебя, Мерри. Ты запала мне в душу. Я хочу разделить с тобой свою постель и свою жизнь. Хочу, просыпаясь каждое утро, видеть твое лицо.
Испытав облегчение оттого, что можно отложить объяснение на потом, она разозлилась на себя.
Как ни пыталась Мерри убежать от судьбы и изменить свою жизнь, она стала такой же, как ее мать. Превратилась во вторую Арлин Дэвис-Росс — избалованную эгоистичную особу, которая с жадностью уцепилась за возможность еще несколько часов побыть кем-то другим. Ну как она могла это допустить?
Вздохнув, Мерри кивнула.
— Хорошо. Мы поговорим после показа. Но затем…
— Затем, — очаровательно улыбнулся Тай, — мы проведем ночь в объятиях друг друга. Эта ночь станет первой в нашей совместной жизни.
Идея была такой заманчивой, такой чудесной, что Мерри едва не потеряла самообладание.
Если бы у нее была волшебная палочка, она бы взмахнула ею и превратилась в женщину, достойную его любви.
Она вздохнула и позволила Таю в последний раз заключить ее в объятия. Как жаль, что чудес не бывает.
Пассионата Чагари склонилась над хрустальным шаром. Неужели подарок ее отца оказался бесполезным?
Неужели этот дерзкий юноша никогда не познает силу магии и упустит шанс, который дается человеку один раз в жизни?
Хрустальный шар затуманился, Пассионата подняла глаза к небу и заговорила с духом отца.
— Я не могу заставить его видеть свет, отец. Время и расстояние на этот раз не позволяют мне вмешиваться. Я пыталась найти достойное применение твоему наследству. Молодой Стил достоин подарка. Он так близок к исполнению своего заветного желания! Так близок. Однако по-прежнему не верит в магию. Остается только надеяться. Если он не посмотрит в зеркало, то никогда не узнает правду, и все будет напрасно. Прости меня, если я сделала что-то не так.
Стоя на заднем крыльце, Мерри испытала блаженство, когда прохладный ветерок коснулся ее кожи. Она посмотрела на остальных женщин, ожидавших своего выхода на подиум. У некоторых на лбу выступил пот.
Вдруг ее охватила тревога. Что-то шло не так.
Но, бросив взгляд на счастливые лица девочек, Мери отмахнулась от дурных предчувствий. В списках приглашенных нет фотографов, значит, можно не бояться, что ее разоблачат.
Должно быть, ее мучило чувство вины за то, что она утаила от Тая правду. Ей так хотелось, чтобы время остановилось.
— Мисс Дэвис, вы такая красивая без очков, — сказала маленькая Рэйчел. — Вам следовало бы стать моделью. Вы были бы звездой в Париже или Нью-Йорке.
Ее очки? Черт возьми, она уже и думать о них забыла.
Она слишком расслабилась здесь и потеряла всякую осторожность. Это место стало для нее домом, о котором она всегда мечтала.
Сделав глубокий вдох, Мерри поблагодарила Рэйчел за комплимент.
У нее оборвалось сердце. Дело было в том, что она успела безумно полюбить этот городок со всеми его жителями, с мужчиной, который завладел ее сердцем.
С трудом сдерживая слезы, Мерри вымученно улыбнулась, когда они вошли в зал. Еще несколько часов. Она только порадует девочек, поможет собрать немного денег, и все будет кончено. Она расскажет Таю правду и ответит за последствия.
Затем она снова окажется совсем одна. Снедаемая чувством вины и более несчастная, чем когда бы то ни было.
— Что ты сделал? — недоверчиво переспросил Фрэнк.
Они с Таем ненадолго вышли из здания клуба, чтобы встретить репортеров.
