Керстин Гир - Чистосердечно привирая
– А я тебе дам мой миостимулятор, – сказала Соня. – Я всё равно в последнее время использую его как вешалку. Но он ужасно эффективный.
– Твой что? – всполошилась я. – А, ты имеешь ввиду эту штуку с такой смешной дёргающейся лентой, которая массажем избавляет от целлюлита? Нет, спасибо, мне только не хватало такого вибромассажёра.
– Он ужасно полезный, если его регулярно использовать, - ответила Соня. – Миостимулятор не только сгоняет целлюлит, но и заставляет расходовать много калорий. Разумеется, только в том случае, если в это время не есть. Чтобы, к примеру, нейтрализовать съеденное яблоко, нужно массироваться всего полчаса. Это не так напрягает, как бег.
– Да, а для пиццы всего шестнадцать часов, – возразила я. – У меня и так не очень много времени…
– С данного момента эта отговорка не принимается, – строго сказала Виви. Я дала себе слово сказать ей то же самое, когда она в следующий раз бросит работу.
– Самое важное – сохранить мотивацию, – объявила Карла. – Поэтому я принесла тебе этот календарь, где ты будешь вести учёт своим успехам и неудачам. За каждый шоколадный батончик, от которого ты откажешься, ты можешь нарисовать в этом календаре солнышко. И за каждую тренировку тоже. А если ты когда.нибудь не сможешь себя заставить, то в качестве наказания ты нарисуешь сюда тучку. Тучки будут рисоваться и в том случае, если на тебя нападёт приступ обжорства и ты заглотнёшь что-нибудь запрещённое. Каждый вечер ты будешь суммировать свои солнышки и тучки и таким образом составишь картину погоды. Это будет для тебя прекрасной мотивацией и к тому же отличным инструментом контроля.
– Да, это звучит действительно здорово мотивирующе, – сказала я устало. Нагруженная календарём, десятками карточек и бурчащим животом, я наконец отправилась домой. Я шла в глубокой задумчивости. Что всё-таки произошло? Пока я нормально себя чувствовала, никому и в голову не приходило наделять меня полезными диетическими советами или прохаживаться насчёт моей толстой попы. Только в тот момент, когда на меня напали сомнения по поводу собственной фигуры, изменилось и восприятие моего окружения.
Или изменилось моё собственное восприятие? Ты таков, каким себя представляешь. Возможно, это странное высказывание справедливо. До моего знакомства с Борисом я считала, что у меня тонкая талия и относительно полные бёдра, что я совершенно обычная, довольно привлекательная женщина с хорошо маскируемой проблемной зоной. С проблемной зоной, которая даже не стоит такого названия, поскольку никаких проблем у меня с этим не было.
Но сейчас я чувствовала себя примерно как та толстая тётка, которую недавно показывали по телевизору. Её вытаскивали через окно с помощью крана, потому что она не пролазила через дверь.
Ну хоть волком вой.
Борис, этот ни о чём не подозревающий Бобр, хочет как можно скорее встретиться. Он ожидает грациозную газель, так что же он скажет, когда перед ним предстанет беременная бегемотиха?
Он наверняка почувствует себя злостно обманутым.
Невероятные триста девяносто семь пунктов замерцали перед моим внутренним взором. Триста девяносто семь. Мне надо, надо начать худеть. И кто знает? Может быть, через полгода я стану настолько стройной, что рискну показаться ему на глаза.
Наш сад перед домом был освещён огоньками свечей. Хелена и Филипп ползали в траве и – о Боже, они собирали в цветочный горшок виноградных улиток!
Сад был увлечением моего отчима, и он поселил в нём виноградных улиток, потому что они были очень красивые и к тому же поедали яйца вредных слизней. Пару лет назад он начал с единственной пары улиток, и за это время образовалась целая колония этих очаровательных великанов, таскающих на себе свои раковины. Сегодня ранним утром я заметила, что предвесеннее солнышко уже выманило их из зимних квартир – они разползлись по саду, чтобы позавтракать нежными побегами щедро разросшегося мака.
– Этих улиток есть нельзя! – сказала я с упрёком. – Это домашние животные, а не сельскохозяйственный скот. Это наши друзья.
Филипп и Хелена подняли головы.
– Привет, Ханниляйн, – сказал Филипп. – Конечно, мы не собираемся их есть, что ты подумала? Мы их просто расписываем.
Только теперь я увидела, что у них руках были маркеры. Улитки, лежавшие в траве рядом с Хеленой, были подписаны словами «fuck», «her», «him» и «break». На улитках Филиппа значились «kiss», «happy» и «day».
– Для чего это? – спросила я, совершенно сбитая с толку.
– Мы, можно сказать, учим английский! – радостно ответил Фмлмпп и выпустил в траву особенно большую улитку с надписью «Moonlight». – Хелена говорит, что это идеальное занятие в полнолуние.
– Луна сейчас убывает, – заметила я.
– Завидуешь, эй? – спросила Хелена.
– Чему, луне?
– Да, эй, потому что она убывает в размерах! – сказала Хелена и злобно захихикала.
Вот, опять пренебрежительное замечание по поводу моей фигуры. Этому просто не будет конца.
– Она потом снова будет увеличиваться, это называется эффектом йо-йо, слышала когда-нибудь? – сказала я. – Бедные улитки. Это жестокое обращение с животными. Как бы вы себя почувствовали, если бы вам кто-нибудь написал на спине «fuck»?
– Эй, да ладно, эй, на моей майке написано то же самое, – ответила Хелена. – Но здесь у нас серьёзный ритуал, эй. У него более глубокий смысл, чем ты можешь себе представить.
– И какой же? В самом деле есть такой ритуал, при котором разрисовывают виноградных улиток?
– О да, – заявила Хелена. Она как раз присела рядом с огоньком, и её освещённое снизу лицо украсило бы собой любой фильм ужасов. – В области магии нет ничего, чего не существует.
– Эй, – механически дополнила я.
Хелена выпрямилась.
– Ты боишься, что я могу тебя заколдовать? – В темноте её глаза странно блестели. Она написала «Blood» на улитке, пытавшейся скрыться в кустах рододендронов.
Да, я боялась, хотя и не Хелениного колдовства. Было очевидно, что у неё здорово повреждён чердак. Тот, кому взбрело в голову расписывать улиток английскими ругательствами, способен, видимо, и не на такое.
Я раздумывала, не наступил ли подходящий момент, чтобы навсегда вышвырнуть её из дома.
– Послушай, Ханна, в доме нет нормальной еды, – сказал Филипп и опустил очередную улитку в траву. На её раковине значилось «heart». – Только всевозможная зелень, морковка, перец, салат и помидоры…
– Ну так радовались бы, – ответила я. – Ничего от мёртвых или живых животных.
– Да, но также и ничего, чем можно наесться, – пожаловался Филипп.
Тут он, к сожалению, был совершенно прав.
– Мне очень жаль, но о других продуктах тебе придётся заботиться самому, – сказала я и направилась к дому. – Потому что с сегодняшнего дня я начинаю курс похудания.
