Анна Дубчак - Ева и ее мужчины
— И все? Этого мало. Ты не такая женщина, чтобы желать такую малость. Пожелай что-нибудь невообразимое.
— Тогда глоток холодного «Божоле» и ломтик сыра. Это все. А теперь, Гриша, едем. Увези меня отсюда. Скажи Леве, что мне пора.
,
* * *— Ты откуда, Гришенька? — Она сидела в машине, прижавшись к его плечу. — Из Вены?
— Да… Ты не о том. Вот, выпей. — Он плеснул в подаренный Марининым хрустальный фужер вино. — Сыр будешь?
— Конечно, буду. Гриша, что-то странно на меня действует Москва. Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Творю бог знает что.
Ты же знаешь, я два дня провела на Левиной даче. У него там просто рай. Он просил, чтобы я там осталась.
Гриша поцеловал Еву в висок.
Вдруг машину повело в сторону, завизжали тормоза, и она резко остановилась, чуть не врезавшись в обогнавший их автомобиль. Дверца распахнулась, и Ева увидела Драницына.
— Я с вами, — тяжело дыша, выпалил он и рухнул рядом с ней на сиденье. Машина, на которой он приехал, тут же сорвалась с места и исчезла.
Зажатая между двумя мужчинами, Ева пила маленькими глотками вино и смотрела вперед, на дорогу. С каждой минутой становилось все темнее и темнее. Небо приобрело иссиня-черный оттенок, прогремел гром.
— Закройте окна, — попросила она. Лева и Гриша молчали.
Они сопровождали ее сейчас так, как сопровождали фактически и в жизни. Молча и преданно. А ведь окажись на их месте другие мужчины, они либо разорвали бы друг друга в клочья, либо убили бы Еву из ревности. Но ей повезло. Ее распущенность — а иначе поведение Евы никак не назовешь, — они облекали в красивые слова, жесты и поступки, находя ей оправдание.
Заехали в придорожное кафе. Оставив машину на обочине дороги, под кронами высоких елей, они за несколько секунд вымокли до нитки. Вбежав в невысокое строение красного кирпича, оказавшееся совершенно пустым, заняли столик возле окна. Белая пластиковая мебель, красные шелковые занавески, огромные вентиляторы под потолком, покрытая лаком деревянная стойка, за которой ни души. Наконец показался мужчина неопределенного возраста и внимательно посмотрел на посетителей.
— Нам какого-нибудь сока, пожалуйста, — попросил Гриша, стягивая через голову мокрую рубашку и развешивая ее на спинке соседнего стула.
То же самое сделал и Лева. Немного погодя последовала их примеру и Ева, оставшись в одних брюках. Мужчина — а это был, судя по всему, хозяин кафе — от изумления чуть не расплескал принесенный на подносе в высоких бокалах сок.
— Персиковый, со льдом, — сказал он, не сводя глаз с полуобнаженной Евы. — Девушка, может, вам принести что-нибудь сухое…
— Что вы имеете в виду?
— У меня есть чистый белый халат.
— Спасибо. Я хочу остаться так.
Он ушел, бормоча себе что-то под нос, а Ева расхохоталась. Причиной было, конечно, «Божоле» и то состояние вседозволенности, которое так и не отпускало ее.
— Если бы не моя температура, я бы, пожалуй, побегала босиком под дождем, — сказала она, глотая приторный сок и требуя, чтобы принесли еще и еще. — Лева, между прочим, мы так ничего и не сделали, не упаковали…
Отвезите меня домой. Мне холодно. Я устала.
Что было дальше, она помнила смутно. Очнулась она уже в Москве. По крыше машины барабанил дождь, вода заливала стекла.
— Приехали, — сказал Лева.
— Холодно… Гриша, где билет?
— Я привезу тебе его завтра утром. Пойдем. — Он подхватил чемодан и проводил ее до дверей.
* * *
Еву разбудил звонок. Она, в полной темноте, на ощупь, нашла трубку, схватила и прижала ее к уху.
— Ева? Это Бернар. Я не могу без тебя. Я совершил страшную глупость. Главное — ничего уже не исправишь.
— О чем ты? Где ты?
Но в ответ раздались лишь длинные гудки.
Она слышала его голос так близко, так явственно, словно он разговаривал в соседней комнате. Сон закружил обрывки ее мыслей и унес с собой в голубые лабиринты подсознания.
А утром приехали Гриша и Лева. Они вынесли из квартиры Фибиха работы, упаковали их и проводили Еву в аэропорт.
— Ты не забудешь передать Натали мое письмо? — спросил ее на прощание Драницын и поцеловал в щеку. Ветер играл его светлыми спутанными волосами.
— Не забуду. — Еву до сих пор знобило, все происходящее казалось ей нереальным.
— Я тебе позвоню, — обнял ее Гриша. — Объяснишь своей покровительнице, что пять картин ты оставила мне. А я уж знаю, что с ними делать. Все будет хорошо. — Он поцеловал ее в другую щеку.
И ей стало страшно. Вдруг с Бернаром что-то случилось? Или с Натали? Ведь она была совсем плоха?
Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Еве захотелось персикового сока. Стюардесса принесла ей лимонад и аспирин.
— Приятного полета, — сказала она по-французски, и Ева ее отлично поняла.
* * *
Некоторое время она стояла в нерешительности перед воротами, увитыми диким виноградом, пока вдалеке не увидела Сару. Та беседовала с садовником. И тогда Ева позвонила.
Сара, заслышав звонок, побежала по дорожке к воротам.
— С приездом, — до отвращения вежливо произнесла служанка и открыла металлическую калитку.
Казалось, Ева никуда и не уезжала. Тихо и спокойно было в этом райском месте, где каждый был занят своим делом. Натали сидела на террасе, подставив солнцу свое тонкое лицо.
Увидев приближающуюся Еву, она встала и принялась нервно обмахивать лицо руками:
— Приехала? Ты приехала?
Ева приблизилась к ней и поняла, что Натали хочет обнять ее. Неужели она думала, что Ева не вернется?
— Конечно.
— А если бы не Бернар, то могло бы быть иначе? — осторожно спросила Натали, усаживая Еву и жестом подзывая Сару. — Принеси чего-нибудь, видишь, человек с дороги…
— Где Бернар? Где ты его оставила, в аэропорту?
И тут до Евы дошло, что в аэропорту она оставила свой багаж — два ящика с картинами.
— Знаете, у меня температура… Я совершенно потеряла чувство реальности. Натали, я оставила в аэропорту все свои картины.
— А Бернар? Разве он не заберет их? — По тону, которым все это было сказано, Ева догадалась, что Натали начинает кое-что понимать.
А именно: Бернара Ева не видела.
Натали, Ева и Франсуа на фургончике приехали в аэропорт.
Пока Натали со знанием дела получала драгоценный багаж, Ева стояла неподалеку. Она находилась в полуобморочном состоянии. Наконец, когда все формальности были улажены, ящики погружены в фургон и отправлены с Франсуа домой, Натали взяла такси и повезла Еву в ресторан.
Крохотный, с белоснежными развевающимися на ветру тентами и плетеной мебелью, ресторан располагался на берегу Сены. Оттуда открывался вид на причал, возле которого сверкала свежевыкрашенными бортами голубая яхта.
