Белва Плейн - Рассвет
– Так они дом продали.
– Да, я слышала, – отозвалась Лаура.
– Но вы не знаете, кто его купил!
Блеск оживления в глазах Бетти Ли почему-то был неприятен Лауре, напомнив по непонятной ассоциации ужасное позавчерашнее утро, предвестие беды, высказанное Лу Фостер, и вчерашний разговор с Бэдом.
– Я и это знаю, Бетти Ли. Черная супружеская пара. Очень приятно, – спокойно заметила она.
– Такой особняк! Они выложили за него вот такую кучу денег! – Бетти Ли показала руками.
Дом, конечно, не был особняком, но Лаура не возражала. Вдвое меньше дома Райсов, это был красивый образчик георгианской архитектуры, с фронтоном и портиком над входной дверью.
– Они из Цинциннати, мой брат сказал. Он возчик фургона. Привез часть их вещей. А окончательно они переезжают на той неделе.
В четверг утром Лаура спросила, переехали ли новые владельцы в дом Блейров.
– Вчера. Мой брат говорил, что у них очень много мебели, с трудом разместили. А я видела в окно пианино. – Бетти Ли торопилась выдать всю информацию. – Муж работает в компьютерном бизнесе, важная шишка. Старшей девочке восемь, двое помладше. Уот, мой брат, видел весь дом внутри и просто в восторге, – там такие красивые круговые лестницы!
Наверное, все черные в городе обсуждали вселение черной семьи в дом на лучшей улице города. «Что ж, неудивительно, – подумала Лаура, – неграм хочется взять реванш».
– Как их имя? – спросила она.
– Иджвуды. У меня есть кузен Иджвуд, но он им не родственник.
Лаура задумалась на минуту, потом сказала:
– Бетти Ли, достаньте, пожалуйста, корзину для пикников и протрите ее. Я отнесу Иджвудам холодный обед. Наверное, они со всей суетой переезда ничего себе не приготовили и будут рады, что не придется возиться с обедом.
– Как это на вас похоже, – в восторге воскликнула Бетти Ли. – Есть соседи и поближе к их дому, но им это и в голову не придет, как вы думаете?
– Да, я тоже так думаю, – отозвалась Лаура, вспоминая слова Бэда. – Будут смотреть сквозь них, словно они прозрачные…
Она встала со стула.
– В холодильнике есть жареный цыпленок. Я пойду в огород, нарву помидоров. Вчера я купила булочек, и мы с вами сделаем чудесные сэндвичи и салат.
– У вас золотое сердце! – снова восхитилась Бетти Ли.
В два часа дня Лаура стояла перед домом Блейров, – нет, Иджвудов, – с большой корзиной в руке. Молодая чернокожая женщина с веником в руке открыла входную дверь.
– Я Лаура Райс. Я принесла вам небольшой холодный обед, чтоб вам не готовить сегодня.
– О, как вы добры! Прямо не знаю, что сказать. Как вы добры! Вы – наша соседка? Из дома рядом?
– Нет, я живу на другой улице, Западной Дубовой. Но это совсем рядом, меньше полумили.
– О-о, вы шли целых полмили! И я держу вас на солнце, – зайдите же, пожалуйста, в дом!
Войдя в дом, Лаура увидела в холле нераспакованные картонки и узлы.
– Давайте отнесем корзину на кухню, – сказала она. – Салат надо положить в холодильник, он с цыпленком. А вот шоколадное печенье. По рецепту моей мамы.
– Столько хлопот для вас!
– Ничуть. Я люблю печь, меня это успокаивает. А ваш дом я знаю. Прекрасный мраморный камин и высокие потолки.
За домом был сад с зеленой лужайкой, на которой стоял манежик для грудного младенца – он уже ползал, а мальчик постарше катался на трехколесном велосипеде. Восьмилетняя девочка качалась на турнике.
– О, я вижу, дети уже освоили сад! – сказала Лаура.
– Да, именно это нам здесь особенно понравилось. Для детей просто замечательно.
– Кто-то мне сказал, что вы – учительница.
– Да, когда бэби подрастет, вернусь к работе. Дом, грудной ребенок и работа, – с этим мне не справиться.
Лаура увидела в раскрытые двери пианино и спросила, кто на нем играет.
– Я немного играю, но плохо. Купили-то мы инструмент для Синтии, она любит музыку, и мы надеемся, что у нее есть талант.
– Я учу игре на пианино.
– О, правда? Я мужу говорила – первым делом, как только устроимся, надо найти учителя для Синтии. Не скажете ли вы мне… не согласитесь ли вы или, может быть, вы считаете, что девочка слишком мала?
– Я должна сама вынести определенное впечатление, – откровенно объяснила Лаура. – Ненавижу заниматься с детьми, которых стремятся увлечь музыкой родители. Надо, чтобы они хотели сами.
Миссис Иджвуд на этот раз улыбалась со спокойной уверенностью.
– Не тот случай. Вы только послушайте ее, и увидите, что она любит музыку.
– Я рада буду послушать ее.
– Наверное, не сегодня. Ведь вы зашли на несколько минут.
В этой женщине была деликатность и спокойная грация. Она все больше нравилась Лауре.
– Я хочу послушать ее сейчас.
Маленькая девочка с огромными черными глазами и круто завитыми кудряшками вошла, поздоровалась и села за пианино.
– Что мне сыграть – вальс или марш?
– Вальс подойдет для такого праздника – ведь у вас новоселье! – сказала Лаура.
Девочка очень мило сыграла вариацию на тему «Голубого Дуная».
– Хорошо, – сказала Лаура. – Сколько лет ты берешь уроки?
– Два года.
– Тогда – даже очень хорошо. Ну, хочешь быть моей ученицей?
– Да, да! Вы такая красивая! Женщины обменялись улыбками.
– Вы не спросили о моем дипломе. У меня музыкальное образование, – сказала Лаура.
– Я так рада, что вы будете заниматься с Синтией! – воскликнула Полина.
Короткий визит закончился. По пути домой Лаура чувствовала, что, сделав маленькое доброе дело, была в полной мере вознаграждена милой доброжелательностью новой знакомой. Но она решила пока никому дома о сегодняшнем визите не рассказывать.
ГЛАВА 5
Том блаженно растянулся в развороченной постели, которую только что покинула Робби.
– Приятнее смотреть, как ты раздеваешься, но глядеть, как ты одеваешься тоже небезынтересно, – шутливо заметил он.
Она кинула в него полотенце.
– Эй, а ты что разленился? Вставай!
– Я не разленился, а испытываю умиротворение. Так на меня действует утренний секс. Может, повторим?
– Ну и жадина же ты, Том Райс. – Она нагнулась над ним, он схватил ее, она вырывалась, они целовались и хохотали, пока она не отскочила к стенному шкафу. – После полудня вернусь, получишь еще, ненасытный. А сейчас в моем распоряжении полчаса до лекции. – Она пригладила перед зеркалом волосы. – Надень свой лучший костюм и галстук, Джим Джонсон – стильный мужчина. – Она отступила от зеркала, чтобы рассмотреть себя в полный рост. – Хотела бы я иметь приличное платье, – пробормотала она, надув губки.
