Шейла О'Фланаган - Замужество Изабель
– А может быть, следовало, – веско вставила она.
– Не знаю, не думаю. – Я обняла руками колени. Палец странно себя чувствовал без кольца. Мне самой было странно, что я только что приняла такое важное решение: мне продолжало казаться, что главное решение принимал Тим.
– И что же ты собираешься теперь делать? – спросила Жюли.
Я тяжело вздохнула.
– Не знаю. Может быть, найду себе квартиру, где-нибудь рядом с работой.
– Хочешь купить?
Я поежилась.
– Такого мне не потянуть. Я уже думала об этом на пути домой. Дома оставаться тяжело, они не оставят меня в покое своим сочувствием. Мать считает, что мужчина должен быть либо мужем, либо ничем. – Я вытерла глаза кулаком. – Может быть, именно из-за этого мне так хотелось выйти замуж за Тима. Она каждый день мне твердила, что я должна выйти замуж до тридцати. В последний раз она объявила, что я и так несколько опоздала с созданием семьи. Даже показала мне статью в журнале, где говорится о бесплодии женщин после тридцати и о том, что потратить свою молодость на карьеру и только после тридцати завести ребенка, – это роковая ошибка многих женщин. Я пыталась ей втолковать, что я не делаю никакой карьеры, что я просто работаю, но она оставалась непреклонной.
Жюли засмеялась.
– Твоя мать всегда была женщиной-наседкой.
– И в то же время она постоянно твердит, что хочет, чтобы мы веселились и развлекались в свое удовольствие, – сказала я. – Может быть, потому, что сама она вышла замуж в двадцать лет, а меня родила в двадцать один. Ей хочется, чтобы хоть мы повеселились вдоволь.
Жюли вздохнула:
– Ты же знаешь родителей. Они всегда все делают наоборот, не то, что от них ожидаешь. Помнишь, когда я встречалась с Уиллом? Моя мать все сделала для того, чтобы мы расстались, а до этого она же просто поедом меня ела, чтобы я завела себе бойфренда.
Я непроизвольно засмеялась.
– Но, Жюли, что ты хочешь! Это же Уилл!
– Ну да. – Она тоже улыбнулась. – Конечно, у него был такой вид, как у ангела смерти, но все равно он очень хороший парень!
– Жюли, своим видом он наводил на меня настоящую панику! – сообщила я ей. – Я все время боялась, что встречу его как-нибудь с его дружками, и они сделают со мной что-нибудь непотребное.
– Он был не таким! – горячо возразила Жюли.
– Да-да, я знаю, – торопливо заверила ее я. – Я хочу сказать, что он мне таким казался.
– Тем более что он действительно долго не продержался, – вздохнула она. – У меня тогда как раз была фаза бунта. – Она взмахнула рукой, указывая на свой недавно покрашенный дом, тщательно возделанный сад и нахмурилась. – Мне хотелось иметь что-нибудь совсем другое, только не это.
Я понимающе кивнула. У Жюли был дом практически такой же, как у моих родителей. Вернее, половина двухквартирного дома с четырьмя спальнями, построенного в середине пятидесятых. В таких домах были большие комнаты, большие сады, все вылизано и расчерчено, а владельцами таких домов были, как правило, люди возраста моих родителей. То есть те, кому в молодости пришлось хлебнуть бедности, кто прошел через ранний брак, скопил немного деньжонок, а тратил их преимущественно на летние отпуска, на хорошие кухонные гарнитуры, на новые ванные и оранжереи.
Вот у меня не было фазы бунта. Мне с самого начала хотелось быть такой же, как эти люди. Разница лишь в том, что нам с Тимом не пришлось хлебнуть бедности.
Мы с самого начала должны были стать успешной счастливой парой.
О Господи, подумала я в отчаянии. До чего же я все тщательно спланировала! И все это почти что осуществилось. Почему я вовремя не заметила, что Тим по дороге струсил? Почему я не разглядела его сомнений? Почему не стала такой, какой он хотел меня видеть? Почему такое случилось со мной, кричала я безмолвно? Почему?
Жюли помалкивала, сидя рядом со мной. Она глядела в пространство, давая мне время прийти в себя.
– Сейчас тебе наверняка очень плохо, – через некоторое время сказала она, – но ты все преодолеешь.
Я криво улыбнулась.
– Знаю! Люди многое преодолевают. Только вряд ли с другим мужчиной я буду чувствовать то же самое, что с ним.
– Ты найдешь себе другого мужчину, с которым почувствуешь себя еще лучше, чем с ним!
– Дай мне поваляться в своем горе. Я тебе сообщу, когда мне станет лучше.
– Хорошо. – Она меня обняла. – Хочешь, я тебе покажу свой новый костюм?
Я кивнула, и мы пошли в дом обсуждать вещи, которые действительно имели реальное значение.
Как ни странно, исчезновение моего обручального кольца первым заметил Ян.
Когда я приехала домой, все сидели за обедом. Пахло ростбифом, и я удивилась, почему это мать решила готовить ростбиф в такую жаркую погоду?
– Вчера было холодно и мокро, – объяснила она в ответ на мой вопрос.
– Кроме того, – с набитым ртом продолжил Ян, – я растущий организм. Мне нужно много еды, чтобы наращивать мускулы. Не то что вы, девчонки, которые целый день могут бродить без еды, как тени.
– Мускулы! – захихикала я, тыкая его в бок.
Он поймал мою руку.
– А где кольцо?
За столом воцарилась тишина. Отец положил на тарелку свой прибор и торжественно воззрился на меня.
– Я вернула его Тиму. Я передумала.
– Вот дерьмо! – Алисон не постеснялась.
– Алисон Кавана! – строго одернул ее отец. – Ты же знаешь, что я не люблю, когда произносят такие слова!
– Пардон! – пробормотала она, хмуро глядя из-под своих длинных ресниц. – Так что, значит, все кончено, Изабель?
Я подтвердила.
– Но я-то думала, что вы все уладили! – запричитала мать. – Я-то думала, что вы осенью поженитесь! Что вы со всем этим покончили!
– А я-то думала, что вы все обрадуетесь, – отрезала я. За столом снова наступило молчание.
– А я очень рад, – наконец произнес отец.
– И я тоже! – воскликнула Алисон.
– Делай, что хочешь, – пробормотал Ян.
– Ну разумеется, я тоже очень рада! – не очень уверенно подтвердила мать. – Я тебе всегда говорила, что он тебя не стоит. Но тогда ты еще не совсем разобралась в своей душе, Изабель. Мне не хотелось, чтобы ты сделала что-нибудь, о чем потом стала бы жалеть. Мне не хотелось, чтобы ты порвала с ним на пике отношений.
– Я и не порвала с ним на пике отношений.
– А что же ты сделала? – уже спокойно спросила Алисон.
Я сжала под столом кулаки.
– Я сделала это, потому что поняла, что больше никогда не смогу ему доверять. Потому что он может еще сто лет решать, жениться ему на мне или нет. Потому что я больше не хочу испытывать с ним судьбу.
С моей помощью обед был начисто испорчен. Только Ян продолжал еще что-то есть, а по виду остальных я понимала: моя новость стала для них не меньшим ударом, чем отложенная свадьба.
