Фред Стюарт - Блеск и будни
Но он все равно не мог заставить себя сказать: «Я частично индус». Бентли уверял, что с уважением относится к сипаям, но порой проговаривался, что из-за цвета кожи считает их более низкими существами. Он подтрунивал над их ленью, жуликоватостью или над их ребячеством. Иногда, следуя примеру жен английских офицеров, он критиковал их, даже называл черномазыми. Хотя собственное происхождение несколько беспокоило Адама и он стыдился этого, все же он сходил за безупречного англичанина.
Но вглядываясь через потоки дождя в даль, он знал, что у него есть и другая причина посещения Индии помимо возвращения бриллианта. Ему надо было как-то успокоиться. Надо было как-то решить для себя вопрос об индийской крови.
Неожиданно дождь ослабел, посветлело, и он увидел на горизонте низкий берег.
— Индия, — произнес он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бентли. В его голосе прозвучало благоговение. А еще — нотки страха.
На следующее утро «Юпитер» стал медленно подниматься по реке Хугли к Калькутте.
— Трупы, — сказал Бентли, указывая на какие-то черные предметы вдали, плывущие вниз по реке. — Бедные индусы не могут купить дров, чтобы сжечь трупы умерших родственников. Поэтому они просто кидают их в реку. В конце концов, их пожирают грифы и другие хищники, в том числе и рыбы. Даже трудно себе представить степень бедности, когда человек не может купить дров, чтобы сжечь мертвых.
Он говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся, но Адам, стоявший рядом с ним, почувствовал приступ отвращения. Стояло ужасно жаркое утро, над головой нависло свинцово-серое небо, в воздухе витали странные запахи. Сначала Адам подумал, не запах ли это мертвечины, но позже узнал, что это запах Индии — экзотическая смесь жары, грязи и специй.
— Я знаю, что вы едете в Лакнау, — продолжал Бентли, — но ушло очень много времени, чтобы добраться сюда, и, думаю, будет правильно, если вы проведете несколько дней в Калькутте. Если хотите, я покажу вам достопримечательности. И поскольку здесь нет подходящих для белых людей гостиниц, то почему бы вам не остановиться вместе со мной в доме сэра Карлтона Макнера? Он нажил целое состояние на торговле чаем и построил себе один из самых больших в Калькутте домов. Уверен, что он с удовольствием примет вас.
Адам решил, что Бентли прав. Поскольку он приехал из таких дальних краев, то можно было особенно не торопиться возвращать бриллиант. Поэтому к тому времени, когда «Юпитер» вошел в док Чандпал Гат, основной причал города, он сообщил Бентли, что с «восторгом» принимает его предложение.
Почти голые туземцы заполнили палубу корабля, предлагая наперебой за небольшую плату отнести багаж на берег. Один из них украдкой пробрался в глубь корабля и нашел в списках пассажиров имя — Адам Торн.
— Этот англичанин прибыл в Калькутту на борту корабля «Юпитер», — сообщил хитроватый молодой индус по имени Азимулла. Жизнь Азимуллы началась с голодного сиротства в Коунпуре, городе на берегу Ганга в центральной Индии. Затем его поместили в бесплатную школу Коунпура, где он сначала приобрел специальность повара, потом учителя. В конце концов он стал доверенным слугой махараджи Битура, Донду Панта, известного также под именем Нана Саиб.
— Этот Адам Торн — умный человек, — отозвался тридцатидвухлетний Нана Саиб, склонившись над бильярдным столом.
Они разговаривали в бильярдной дворца Нана Саиба в Битуре, городе, расположенном в нескольких милях от Коунпура.
— Он провел моих людей в Лондоне, объявив, что поплывет на «Звезде Востока». Ну, а теперь он сам приехал в Индию. Здесь одного ума ему окажется недостаточно, чтобы провести меня. Хочет ли он остановиться в Калькутте?
Нана Саиб ударил по шару. Это был стройный, элегантный человек с вкрадчивыми повадками. На его смуглом лице выделялись узенькие черные усики, подчеркивая небольшой чувственный рот. В дорогой национальной одежде, он вдобавок щеголял изысканными украшениями: три нитки огромных жемчужин мерцали на его шее, а на среднем пальце правой руки сверкало кольцо с огромным бриллиантом.
— Мой человек сообщил, что он поехал с неким капитаном Брентом в особняк сэра Карлтона Макнера, где и намерен оставаться, чтобы принять участие в обеде в честь генерал-губернатора, лорда Каннинга, который устраивает Макнер.
Нана Саиб прицелился в другой шар.
— Каннинг — льстец и подхалим. Все эти проклятые англичане — снобы, кичащиеся своими титулами. Еще год назад Адам Торн был ничтожеством, а теперь благодаря мне стал лордом Понтефрактом, одним из богатейших людей Англии, и, конечно, лорд Каннинг виляет перед ним хвостом.
— Простите, Ваше Высочество, — заметил Азимулла, — но мой человек сказал, что никто не знает о том, что он лорд Понтефракт. Англичанин известен только под именем Адама Торна.
Нана Саиб пожал плечами.
— Каннинг все равно льстец и подхалим. Готов прибить каждого проклятого белокожего бурао. И, может быть, мне удастся это сделать, — он подмигнул Азимулле. — Итак, друг мой, как обстоят наши дела с возвращением бриллианта?
Хотя Азимулла бегло говорил по-английски и отчасти пленил лондонское общество своей привлекательной внешностью и хорошим произношением, когда Нана Саиб направил его в прошлом году в Англию, с хозяином он разговаривал на хинди, так как сам махараджа английский язык знал плохо. Для обозначения англичан Нана Саиб использовал слово «бурао» — одно из самых оскорбительных слов на хинди. «Бур» означало «дырка».
— Очень хорошо, Ваше Высочество, — заявил Азимулла. — Мы доставим англичанина во дворец махараджи в Ранигани и отберем у него бриллиант. А потом убьем его.
Нана Саиб выпрямился.
— Хорошо, — согласился он. — Только не убивайте его быстрой смертью, как был убит его дед. Уготовьте ему медленную смерть.
Азимулла поклонился.
— Как пожелаете, Ваше Высочество.
Нана Саиб нахмурился. Держа кий обеими руками, он начал медленно гнуть его, пока тот не треснул и не сломался. Потом он швырнул обломки через всю комнату в стену, испугав слугу, который овевал его опахалом. (К большому пальцу слуги была привязана бечевка, проходившая через дыру в стене и другим концом прикрепленная к большому опахалу из дерева и ткани, свисавшему с потолка в бильярдной.)
— Англичане, — желчно продолжал Нана Саиб, — лишили трона моего отца. Они лишили его власти, а взамен дали нищенскую пенсию. А после его смерти мне не оставили даже его пенсию. Генерал-губернатор заявил мне, что я ничего не могу требовать от правительства Ее Величества. Ее Величество — бур! — взвизгнул он. — Я перебью англичан! Всех перебью! И начну с Адама Торна! Большой бриллиант станет моим!
