Кейт Коскарелли - Право на счастье
— Ты его любишь?
— Очень люблю. Я так хочу, чтобы вы поскорее встретились. Он высокий, красивый и очень интеллигентный человек. Он открыл для меня целый мир. Я уже начала думать, что фригидна, но он сумел доказать обратное.
Грэйс слушала трели дочки, и постепенно страх ее пропадал.
— Ты хочешь выйти замуж здесь, дома?
— Да, конечно. Как только он разведется. После этого я увезу твоего внука обратно в Иллинойс.
— Да с чего ты взяла, что у тебя родится мальчик? Может, ты родишь дочку, как и я.
— На самом деле это не важно. Но я чувствую, что ношу мальчика. И я решила назвать его Паулем, в честь отца.
«Снова его тень», — со злостью подумала Грэйс.
— И знаешь, мама, — продолжала Кейси, — я хочу оставить девичью фамилию.
— Почему?
— Причин несколько. Во-первых, потому что я горда своими родителями, во-вторых, потому что я известна в научных кругах как доктор Кейси Гейбл и привыкла именно так подписывать свои работы.
— Понимаю.
— Кроме того, если я возьму фамилию Джерри, это будет звучать просто глупо. Представь, что за ерунда получается: Кейси Кейси.
Ужас ледяной рукой сжал сердце Грэйс. Неужели она не ослышалась?
— Его зовут Джерри Кейси?!
— Да, Джерри Кейси, так его зовут. Я разве тебе сразу не сказала?
Не может быть, чтобы провидение сыграло с Грэйс такую жестокую шутку. Нет, это всего лишь совпадение.
— Мама, что с тобой? Отчего ты побледнела?
В лице Грэйс не осталось ни кровинки. Будто страшная боль скрутила ее. Она попыталась встать и не смогла.
— Доченька, помоги мне добраться до спальни. У меня голова кружится. Прошу тебя… скорее…
Грэйс попыталась зацепиться за что-нибудь взглядом, чтобы остановить ужасную карусель, но комната кружилась перед ее глазами. Стало темно… Одним светлым пятном маячило перед ней лицо дочери, и где-то вдалеке слышался ее голос:
— Мама, мама, очнись!
Ноги отказывались повиноваться, но Кейси успела уложить ее на кушетку. Сейчас, хотя предметы в комнате не остановили вращение по кругу, перед глазами посветлело. Слава Богу, она не потеряла сознание. Грэйс закрыла глаза, и воспоминания о Джерри Кейси всплыли из тайников памяти и снова стали терзать ее с дьявольской изощренностью.
— Мама, как ты?
Грэйс видела перед собой искаженное тревогой лицо дочери, чувствовала холодное прикосновение ко лбу пузыря со льдом.
— Сейчас прекрасно. Только голова немного кружится.
— Что с тобой?
— Ничего. Просто не стоило пить джин. Я к нему не привыкла.
— Это точно не из-за меня?
— Нет… нет. Мне уже совсем хорошо. Дай только отдохнуть немного, а после поужинаем.
— Успокойся. Отдыхай. Я пойду что-нибудь приготовлю.
Вслед уходящей на кухню дочери Грэйс бросила:
— Кейси, у тебя есть его фотография?
— Кого? Джерри? Ну конечно! Но пленка пока в фотоаппарате.
— Это хорошо. Страшно любопытно на него посмотреть.
Грэйс расслабилась. Дурацкое совпадение. Безусловно, это совсем другой человек. Он просто не может быть тем самым.
Глава 9
Пусть это будет сном
Лаура повернулась, чтобы прикоснуться к Джиму, как это бывало всегда, когда просыпалась ночью. И вдруг она вспомнила! Господи, сделай так, чтобы это было сном, ночным кошмаром!
Она хотела встать, но передумала. В комнате было темно, Лаура чувствовала слабость и тошноту. Больше всего в эту минуту ей хотелось уснуть, спрятаться от реальности. Она натянула одеяло и уткнулась лицом в подушку. Но дыхания Джима рядом не услышала. Неужели они все еще здесь? Лаура подняла голову и прислушалась. Мерно тикали часы, по улице проехала машина, в квартире что-то монотонно жужжало: камин или фильтр для воды в бассейне? Но голосов не было.
Взглянув на светящийся циферблат часов, Лаура увидела, что уже половина десятого. Капсулы из-под секонала все еще лежали на туалетном столике. Заходил ли Джим в спальню? А может, он думает, что жена в Чикаго? Лаура легла, и омерзительная сцена вновь всплыла перед ее глазами во всех пугающих подробностях, затем еще и еще… Лаура вспомнила о том, в какое унизительное положение поставила себя в аэропорту: очередной раз выставила себя на посмешище. Неудивительно, что Джиму захотелось иметь дело с другой женщиной, не столь нелепой.
Дверь приоткрылась, впуская полоску света.
— Лаура, ты проснулась?
Она была не готова к разговору с мужем, но спать больше не хотелось.
— Я сейчас встану.
Джим вошел в комнату. Присаживаясь к ней на кровать, муж взял ее за руку. Не желая, чтобы он заметил ее участившееся дыхание, Лаура быстро села, высвобождаясь из его объятий.
— Джим, мне так неловко.
Муж обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Из-за чего, Лаура?
— Я почувствовала тошноту на борту самолета и сошла.
— Тошноту… или страх? — саркастически спросил Джим.
— И то, и другое. Вылет отложили из-за технических неполадок. Чем дольше я там находилась, тем невыносимей становилась для меня ситуация. Я поняла, что меня вот-вот стошнит, вышла и побежала в туалетную комнату в аэропорту. К тому времени, как меня перестало выворачивать, самолет уже улетел… с моим багажом и всем остальным. Мне надо позвонить Мардж.
Лаура отвернулась от мужа, собираясь встать с постели.
— Я только что поговорил с ней. Она знает, как ты боишься летать. Маргарет шлет тебе самые лучшие пожелания. Она отнеслась к происшедшему с полным пониманием.
Лаура почувствовала себя никчемной и жалкой. Если бы Мардж знала то, что знает теперь она… Глаза Лауры против воли наполнились слезами, но она сдержала рыдания. Джим пристально смотрел на нее.
— Зачем ты приняла секонал? И такую большую дозу.
Лаура взяла себя в руки. Следует тщательно подбирать слова, чтобы Джим не заподозрил, что его поймали на месте преступления. Пусть думает, что она ничего не знает. Сейчас не время для разоблачений, и, если ей удастся избежать сцены, жизнь снова может войти в свое русло.
— Я понимаю, что сделала глупость, но я так нервничала… И потом, раз уж говорить начистоту, я едва смогла бы вынести твое презрение… очередное свидетельство моей трусости… Я знаю, каким несчастным я тебя сделала с тех пор, как мы уехали из Лонг-Бич.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это правда. Я не могу ужиться с публикой из Голливуда.
Джим передернул плечами и отстранился. Опять она завела старую песню!
— Но ты и не пыталась, — ответил он, занимая наступательную позицию.
— Неправда. И потом, я переживаю в основном из-за тебя. Как ты мог променять интересную исследовательскую работу на возню с этими самовлюбленными, пустыми людьми…
