Керстин Гир - Я сказала правду
– Вы мне очень, очень симпатичны, Лакрица. И я от всей души желаю вам всего самого лучшего.
Лакрица индиффирентно восприняла мой взрыв эмоций:
– Ну, вы мне тоже очень симпатичны, Герри. Я рада работать с вами.
Ах, как мило! От умиления у меня на глаза навернулись слезы.
– До встречи в лучшем мире, – торжественно провозгласила я.
– Да, – согласилась Лакрица, – мы будем над этим работать.
Потом позвонила мама. И я уверена: знай она, что разговаривает со мной в последний раз, она. О, сказала бы что-нибудь другое. – Я просто хотела быстренько спросить, что –– ты наденешь на серебряную свадьбу Алексы, ребенок, – сказала она.
– Ну, наверное, пи...
– Пожалуйста, только не свой древний бархатный пиджак. Для этого случая можешь купить какую-нибудь обновку. Недавно Ханна, ну, ты же знаешь, Ханна, которая с Клаусом Колером, пришла на шестидесятилетие Анны-Мари в очень стильном брючном костюме. А под пиджаком у нее был миленький жилетик. Тебе тоже пойдет что-то в этом роде. Я могу спросить у Анны-Мари, может, она узнает у Ханны, где та его купила. Тогда мы могли бы сходить с тобой вместе за чем-то подобным.
– Я... э-э... я уже купила себе очень красивое красное платье, – сказала я. – И подходящие к нему туфли.
Несколько секунд мама молчала, она явно была поражена. Затем спросила:
– Красное? Но почему? Красный–такой заметный цвет! Его могут носить очень немногие.
Я думала о чем-то бежевом. У Ханны брючный костюм был бежевый.
– Платье очень милое, мама. Оно потрясающе мне идет. Даже продавщица отметила.
– Ой, да они что угодно скажут, лишь бы продать товар. Ты разве не знаешь, что они получают процент с каждой покупки? А может, ты одолжишь что-нибудь симпатичное у сестер, а?
– Ты имеешь в виду Тинину спецодежду от Лоры Эшли?' Или черный костюм Лулу? Нет, мама, платье отличное, вот увидишь. Оно стоит четыреста тридцать евро.
– Четыре евро тридцать? Да, это на тебя похоже. Ты всегда экономишь на чем не нужно. Я уже представляю себе этот дешевенький сарафанчик...
– Мама, четыреста тридцать! Это со скидкой, без скидки оно стоило восемьсот.
– Я тебе не верю, – заявила мама. – Это ты просто так сейчас говоришь.
Я вздохнула.
– Ну, я же хочу как лучше, Рилуте, – продолжила уговоры мама. – Ты ведь сама лучше будешь себя чувствовать, если красиво оденешься. А то получится как всегда. «Неудивительно, что твоя младшая до сих пор без мужчины, раз она позволяет себе выходить в свет в таком виде».
Я снова вздохнула.
– Ты знаешь, что среди нашей родни уже ходит слух, что ты не совсем... ну, нормальная? – спросила вдруг мама.
– Что-что?
– Ну, не как все. А, знаешь, другая.
– Какая такая другая?
– Ох, ну не притворяйся же глупее, чем ты есть! – сказала мама. – Другая. Другого рода. Другого направления. С другого берега.
– Лесбиянка? Наши родственники думают, что я лесбиянка?
– Дочка, я не люблю, когда ты используешь в речи подобные выражения.
– Мама, лесбиянка – это правильное выражение. А вот другого рода, другого направления и с другого берега – это как раз выражения неправильные, – вскипела я.
– Если тебя послушать, так и, правда, можно подумать, что ты...
– ...лесбиянка? Нет, мама, я не лесбиянка. Для этого я должна любить секс с женщинами. Ну, или, на худой конец, хотя бы таким сексом заниматься. А у меня вообще секса нет, ни с женщиной, ни с мужчиной. Но я не думаю, что это кого-то касается. Ведь никто не спрашивает, спят ли все еще друг с другом тетя Алекса и дядя Фред.
– Тигелу! – возмущенно воскликнула моя мама, снова перепутав имена.
– Вот видишь, – сказала я. – Такие вопросы неприличны и неприятны, и все же нам, одиноким людям, все время приходится с ними сталкиваться.
Пару секунд мама молчала. Потом произнесла « мирным тоном:
– Ты ведь знаешь, что Фреду прооперировали простату?
– Что?
– Больше я об этом ничего говорить не буду. Молчу. Я воплощение тактичности. Знаешь, если бы ты, хоть изредка приходила на семейные праздники с мужчиной, ты могла бы избежать таких неприятных слухов. Вот как твои кузины Франциска и Дайана.
– Они приходят каждый раз с новыми мужчинами, – проговорила я. – Тетя Мари-Луиза все притворяется, что вот-вот уже прозвучат свадебные колокола, но, если ты меня спросишь, я скажу: все эти парни наняты в службе эскорта. Так в кого они на этот раз почти что влюблены?
– О, новый друг Дайаны – биржевой маклер. А Франциска еще с тем, которого она приводила в прошлый раз. У них осенью свадьба.
– Это парикмахер с прической Элвиса и голосом Гуффи?[7] – спросила я, несколько ошарашенная этой новостью.
– Он не только парикмахер. Ему принадлежат четыре магазина цветов в городе. И Мари-
Луиза ясно дала понять Франциске, что после тридцати непозволительно ждать, пока прискачет галопом принц на белом коне. Уже пора идти на компромиссы. А мужчинами, у которых четыре флористических салона, в наше время не разбрасываются. А кстати, что в аптеке сказали про лекарства?
– Что?
– Ну, мою коробку из-под обуви с лекарствами. Ты обещала занести ее в аптеку.
– Ах да. Они жутко обрадовались, – не растерялась я. – В Эфиопии опять разыгралась эпидемия бессонницы, и твое снотворное как раз кстати.
– Отлично, отлично. Ну, мне нужно готовиться к игре в бридж. Я все-таки спрошу, где Ханна раздобыла тот брючный костюм. И посмотрю в новом каталоге, нет ли там чего подходящего к этому случаю. А потом тебе перезвоню.
При других обстоятельствах я, возможно, еще попробовала бы возразить. Ну а так... зачем мне было затевать ссору?
– Да, мама, конечно, так и сделай. И спасибо тебе за все. – По-моему, это были достойные последние слова.
– Ну, ведь для того и существуют матери, – философски произнесла она.
Милая моя Фло!
Помнишь, как мы с тобой читали историю о двух индейцах, которые во сне разговаривали друг с другом и могли даже забраться на гору? Так вот, представляешь, я сегодня во сне разговаривала со своим будущим мужем. У него было орлиное перо в волосах, а еще – умные любящие глаза. Я сразу же поняла, что он тот, кто мне нужен, потому что мое сердце подпрыгнуло и заколотилось, как бешеное.
«Не трать больше времени впустую, оставаясь вдали. Приди сюда, к священной рябине у подножия Орлиной горы, и выходи за меня замуж, – сказал он (на индейском языке, но я сумела его понять!). – Потому что мы с тобой созданы друг для друга».
Это был чудесный сон. Когда я проснулась, то обнаружила на подушке рядом с собой орлиное перо. Я, конечно, тут же побежала бронировать билеты на ближайший рейс в Америку. Еще в детстве я хотела выйти замуж за индейца. У меня как раз хватило времени упаковать несколько самых необходимых вещей (мне теперь жутко пригодится бархотка с жемчужинами и монетками, которую ты мне подарила!) и написать тебе это письмо, чтобы ты не волновалась, куда это я исчезла.
