Нора Робертс - Королевский роман
– Простите меня, ваше высочество.
Габриела вспыхнула. Желание залепить ему пощечину было так велико, что она с трудом удержала руки в карманах.
– Теперь вы надо мной смеетесь.
– К списку можно добавить еще одну черту – проницательность.
Она поразилась, как легко ее можно вывести из себя. И, испытывая неловкость от вспышки гнева, попыталась вернуться к обычному тону:
– Послушайте, вам совсем не свойственна грубость, почему вы хотите оскорбить меня?
Она была неотразима в своем величественном надменном высокомерии. Неожиданно он сильно обхватил ее лицо ладонями, пытаясь удержать, хотя от неожиданности она застыла, не сопротивляясь.
– Потому что в эти моменты вы думаете обо мне, Габриела. И не суть важно, что именно – плохое или хорошее, главное, что ваши мысли заняты только мной. Разве вам безразлично, что я думаю о вас?
– Вы меня выводите из себя.
Он медленно улыбнулся, и от этой улыбки у нее пересохло в горле, она почувствовала, как загорелась кожа.
– Это не имеет значения. Главное, думайте обо мне, – повторил он, – я не стану осыпать вас розами, когда поведу к постели. И не будет скрипок за окном, и не будет шелковых простыней. Только вы и я.
Она была потрясена, ею овладело сильное возбуждение.
– Я считаю, что это вам нужен психоаналитик. Я, может быть, потеряла память, но точно знаю, что сама выбираю себе любовников.
– Я тоже.
У нее кружилась голова. Она была удивлена или напугана? То и другое. Опять кто-то принимал за нее решение. Ей просто не оставляют выбора.
– Держитесь от меня подальше, – сказала она тихо, пытаясь под деланым спокойствием спрятать страх.
Но он приподнял ее и с силой привлек к себе.
– Это приказ королевской особы?
– Как вам угодно, так и понимайте. – Она взглянула на него с поистине царственным презрением. – Вы должны спрашивать разрешения, прежде чем приблизиться ко мне. И вам ли не знать протокола, судя по вашему послужному списку.
– В Америке не следят так за протоколом, как в Европе, Бри. – Он приблизил губы к ее губам, но не делал попытки поцеловать. – Я хочу прикасаться к вам и буду это делать, я хочу вас, и вы станете моей рано или поздно. – Он больно сжал ее руку.
Она почувствовала дурноту, колени подогнулись, его лицо, поплыло у нее перед глазами.
Снова стало темно, лицо склонившееся над ней, было неразличимо. Но от человека сильно пахло алкоголем. Ужас охватил все ее существо, она стала отбиваться, стараясь ударить его.
– Не трогай меня! Не смей! – И по-французски: -Оставь меня, негодяй!
От неожиданности Рив выпустил ее, но вновь подхватил, когда она стала падать вперед. Проклиная себя, усадил на стул, уговаривая:
– Дышите глубже, успокойтесь. Простите меня, я не хотел причинить вам вреда.
Она пыталась прогнать дурноту. Выдернула руку, и он не стал удерживать. Он была бледна, а когда подняла голову, в глазах плескался ужас.
– Это вы… Но я видела только что другого человека. Я вспомнила. – Она закрыла глаза, припоминая. – Вдруг я оказалась в таком месте, где было темно, там был мужчина, от него пахло алкоголем, я не видела его лица, он схватил меня. Лица не помню. Я точно знала, что он собирается изнасиловать меня. Он был пьян. – Она схватила руку Рива. – Я чувствовала сильный запах вина, и даже сейчас помню его руки, большие и очень сильные, но он был так пьян, что мне удалось… – Она судорожно сглотнула, содрогнулась всем телом и отпустила его руку. – У меня был нож. Я не знаю, как он оказался у меня, но помню его рукоятку в своей руке. Наверное, я убила этого человека.
Она смотрела на свою бессильно лежавшую на коленях руку. Рука не дрожала. Она перевернула ее ладонью вверх. Ладонь была белой и гладкой.
– Мне кажется, что я зарезала его, и его кровь была на моих руках.
– Бри. – Рив хотел снова взять ее за руку, но передумал и решил иначе. – Расскажите, что еще помните.
Ее лицо сейчас было таким, каким он увидел ее в больнице. Бесцветное и напряженное.
– Я только помню борьбу и запах вина. Не знаю, убила ли я его. Ничего, что было до этой борьбы и после, не помню. – Она смотрела мимо него куда-то вдаль. – Если этот человек изнасиловал меня, я этого тоже не помню.
Рив проклинал себя за ту опасную игру, что затеял, хотя она дала результат.
– Вы не подверглись сексуальному насилию, – сказал он, стараясь говорить убежденно, – такое заключение вынесли врачи, которые осматривали вас.
Кажется, Габриела готова была разрыдаться от облегчения. Но сдержала слезы.
– Но могут они сказать, убила я его или нет?
– Нет. Только вы сами можете это сказать, когда вспомните.
Она неохотно посмотрела на него.
– Вы ведь убивали раньше?
Он зажег еще одну сигарету.
– Да.
– Но это была работа. Необходимость или оборона.
– Верно.
– И когда это случалось, оставались шрамы в душе?
Он мог солгать, чтобы ей стало легче. Ее глаза выражали тревогу, потемнели. Он вызвал в ее памяти страшные темные моменты. Он должен отвечать за то, что причинил ей страдания. Надо нести бремя ответственности. Он может солгать, но, когда она узнает правду, будет хуже.
– Да, это оставляет след. – Он встал и привычным уже жестом взял ее за руку. – Но можно жить с этими шрамами, Бри.
Она знала ответ. Еще до того, как он ответил, она знала.
– И много у вас таких шрамов?
– Достаточно. Но я решил начать новую жизнь, чтобы они не прибавлялись. Ведь можно и не вынести.
– И купили ферму.
– Да. – Он погасил сигарету. – И может быть, следующей весной удастся даже что-то там посадить.
– Я бы хотела ее увидеть.
Она заметила промелькнувшую на его лице довольную улыбку. Он тоже этого хотел.
– Конечно.
Она не отнимала руки, когда они шли через сад к белым стенам дворца.
Глава 6
Габриела в своем коротком шелковом халатике с покорным видом сидела на кровати, пока доктор Франко измерял ей давление. У него были добрые мягкие руки и отеческие манеры. Но она неохотно шла на эти еженедельные осмотры семейного доктора, как и на встречи с его коллегой, известным в ученом мире доктором Кижински, психиатром. Надо было признать, что она еще очень быстро утомлялась. Ее сеансы с доктором Кижински были просто беседами, и у нее иногда мелькала мысль, что это пустая трата времени, и ничего больше. Времени, которое было упущено, которое придется наверстать. Главным сейчас в ее жизни был ежегодный июньский благотворительный бал. Все надо было учесть и организовать – еду, напитки, музыку, декорации, развлечения, заявки, приглашения. Она находила в этом занятии удовольствие, хотя приготовления отнимали много сил. Каждый, кто вносил значительную сумму в благотворительный фонд, требовал к себе повышенного внимания, кстати, заслуженно, и самого лучшего приема. Сегодня утром Габриела провела три часа с флористом, чтобы добиться совершенства в убранстве помещения.
