Ирина Словцова - Зять для мамы
«Господи, что этот паразит делает на кухне?» – вскинулась Марина, и стала влезать в тапочки. За дверью поскребся Ипполит, сообщил извиняющимся голосом:
– Марина Петровна, я картошки пожарил…
– Так ты ее сжег или пожарил? – решила она уточнить ущерб, нанесенный кухонной утвари. – Имей в виду, все сам будешь отмывать…
– Не-е, я маслом попал на горелку, а картошка цела. – В его голосе она услышала ноту облегчения.
– Чего это ты решил ночью картошку есть, меня будить?
– А вы все равно не спите…
В который раз она удивилась его чутью.
– Ладно, гений проницательности, оставь на плите. Я утром поем.
…Но ранним утром она была уже далеко от дома, оформляя документы матери в приемном покое больницы. Несгибаемая бабушка-генерал все-таки не выдержала перемен в семейной жизни, у нее поднялось давление, с которым сердце не могло справиться. На этот раз ее согласия на госпитализацию никто не спрашивал. Да она и сама понимала, что нужна капельница, нужна оперативная терапия, и дома ей оставаться нельзя, если она хочет еще пожить. А она хотела. Марине, поднявшейся к ней в палату, сказала слабым голосом, но все еще тоном, не допускающим возражений:
– Давай иди, не задерживайся, я хоть тут от вас, и от тебя в том числе, отдохну. Можешь не приходить. Еды мне больничной хватит, а у тебя дела, – и отвернулась к стенке. Аудиенция была закончена.
Зато аудиенцию можно было получить у палатного врача, который вел прием родственников своих пациентов в холле отделения. Молодой интеллигентный парень в легких очках терпеливо отвечал на вопросы оглушенных болезнью близких людей. Садился за столик к одним, говорил что-то, объяснял, потом пересаживался к другим…
Надо же, удивленно подумала Марина, что случилось с родной медициной! Родственников за людей стали считать! Или это им с матерью крупно повезло на этого молоденького врача, который еще не устал от общения с вереницами больных и их посетителей.
Настала ее очередь. У мальчика оказались совсем уж и не юные глаза – с наметившейся сеточкой морщин, умные, понимающие. Она увидела, что совсем он не мальчик, а лет ему уже тридцать с небольшим. Просто он на своем месте, это его суть – профессионализм, понимание и сострадание. «Вот точно, что он потомственный», – подумала Марина и вместо того, чтобы спросить: «Доктор, в шестой палате моя мать, Анна Георгиевна, что у нее в перспективе?» – она вдруг неожиданно для себя самой констатировала:
– Вы ведь потомственный врач, да? У вас мама или папа медики…
Молодой человек удивленно посмотрел на нее, но подтвердил:
– И еще дед. Как вы догадались?
– Сама не знаю. Может быть, мне просто захотелось, чтобы за вашей молодостью, которая так пугает в медицине, стоял еще чей-нибудь опыт. Извините, я не хотела вторгаться в вашу личную жизнь. Скажите, что нам с матерью предстоит?
– Сердце у нее изношено. Эмоций бы поменьше. Все, что от нас зависит, мы сделаем, а от вас – уход и уход. Знаете, иногда как бывает: блестяще проведенная операция сводится на нет плохим уходом за больным. Мы ее прооперируем – дня через два. Сутки проведет в реанимации. А когда мы ее спустим в палату, ждите ее там. Ну а дальше памперсы, простыни, бульон с ложечки – я думаю, что соседки вашей мамы по палате подробно вас проинструктируют.
…Спускаясь на больничном лифте в гардероб, она соображала, что можно успеть сделать за трое суток до предстоящей операции. Выхаживать после операции нужно будет дней семь. Значит, на неделю нужно поменяться с кем-то из коллег часами. Отработает она их в следующем полугодии. Попросить у заказчиков отсрочки проектов на неделю. Но вот чего она совсем не хотела делать, так это оставлять бесхозной свою театральную студию. Впрочем, зачем ее оставлять? Она вспомнила совет Татьяны: «Пусть Ипполит позанимается с ребятами, раз у него три курса театрального». Пусть позанимается. И нужно ему денег на неделю оставить – на питание и на транспорт. Так. А теперь – в аптеку. Что там доктор сказал: памперсы для взрослых? Этого мы еще не проходили…
По дороге в аптеку она думала о том, что из-за ее семейных проблем опять страдает Валентин. Они собирались в Прибалтику, к его родственникам, но теперь поездку придется отложить. Она позвонила ему на трубку:
– Валя, прости, что я опять нарушаю наши с тобой планы. Может быть, ты один поедешь?
– Прекрасная идея, моя дорогая! Я возьму с собой двух юных сирен, и они мне будут сладко петь про мои мужские достоинства, а не про подростковые проблемы. Мариша, не переживай. Мы с тобой в таком возрасте, когда проблемы с родителями неизбежны. Я поеду с Серегой Дьяченко на рыбалку, только и всего!
Марина немного успокоилась – она всегда расстраивалась, если кому-то приходилось менять свои планы из-за нее.
У Марины появилась новая привычка: как только она входила в квартиру, сразу же включала компьютер и смотрела почту. Дочка длинными посланиями не баловала, но короткие весточки отправляла часто. Марина решила все-таки посоветоваться с Аленой, прежде чем поручать Ипполиту студийцев. Поэтому вечером, когда обычно они общались с дочерью по Интернету, написала ей:
Алена, бабушке предстоит операция. Чтобы за ней ухаживать, хочу раскидать свою нагрузку. Как ты думаешь, можно ли попросить Ипполита провести пару-тройку занятий в моей театральной студии? Он ведь дома-то все больше молчит. Но ведь чему-то он научился в вашем институте?
Вскоре Алена ответила:
Научился. Помнишь, после второго курса я работала в детском летнем лагере? Так вот он был со мной в одной смене. При его кажущейся инфантильности он был хорошим укротителем. Поет он тоже хорошо. И потом, что ты вечно за всех переживаешь? Ну не будет занятий в вашей студии. Пусть отдохнут. Ну не получится у него – это его проблемы.
Слабое, конечно, утешение, подумала Марина, но другого варианта своей временной замены у нее нет.
Глава 14. Ипполит-дублер
На следующий день Марина попросила Ипполита приехать к ней в колледж: сразу после занятий у нее начинались репетиции театральной студии. Она хотела представить его ребятам и «озадачить» всю компанию работой на неделю-две. Сначала она дала ему почитать сценарий, потом заранее проинструктировала лжезятя, как себя вести со студийцами:
– Эту пьесу они придумали сами. Взяли за основу чей-то сценарий, раскритиковали, утверждая, что автор молодежи не знает, и сами все переделали. У нас там есть эпизод – с гитарой, пением и т.д. У них не получается – они это исполняют как концертный номер, а надо, чтобы это не вываливалось из ткани пьесы, а шло на одном дыхании с предшествующим и последующим эпизодами, понимаешь?
