Филип Шелби - Мечтатели
Те, кто с симпатией относился к Розе, принимали ее молчание за проявление скорби и превозносили ее мужество. Другие, не столь отзывчивые, не стесняясь, называли ее бездушной тварью. Но Розе было все равно. Она отгородилась от всего мира, чтобы осознать, какой удар нанесла ей смерть Саймона. Именно ей.
Саймон обманул ее. Сейчас она понимала, что он подло отнял у нее любовь. Когда она выходила за него, она не знала, что такое любовь. Она была слишком молода. Она хотела, чтобы Саймон научил ее всему – нежности и страсти, радости делиться друг с другом своими чувствами. Но в его сердце этому не нашлось места. Он отнял у нее веру… и надежду.
Ее пролитые слезы были рождены не горем, а страхом перед пустотой одиночества, в котором она проведет остаток жизни.
Впервые в жизни Роза осознала, что ей нужна чья-то помощь. Казалось, она не ощущала времени: все внимание поглощали сотни мелочей. Едва не обезумев из-за Стивена, она теперь была обеспокоена тем, что могло случиться с «Глобал Энтерпрайсиз» после передачи «Толбот Рейлроудз» новым хозяевам.
У нее совсем опустились руки, но через четыре дня после смерти Саймона в Толбот-хауз приехал Франклин Джефферсон. Он вернулся из Канады, где ловил рыбу. Едва он переступил порог, как Роза бросилась к нему и крепко стиснула в объятьях.
– Ты нужен мне здесь, Франклин, – сказала она. – Я не могу одна со всем справиться. Я обучу тебя всему, что ты должен знать о фирме. Дедушка ведь завещал ее нам обоим, и теперь на нас лежит ответственность за нее.
Франклин любил сестру. Ее энергия и неистовая решимость показались ему следствием тяжелого горя. И он, всегда старавшийся держаться подальше от дел «Глобал Энтерпрайсиз», сказал «да».
Вплоть до смерти Саймона Толбота Франклин Джефферсон вел беззаботную жизнь. В свои девятнадцать лет он уже был высоким, стройным молодым человеком О походкой прирожденного спортсмена. Он с детства сохранил светлые, почти белые волосы, а его глаза все так же сверкали озорно и хитро. Франклин был такого склада, что никакие искушения и злоключения юности не наложили отпечаток на его жизнерадостную натуру. Глядя на мир, он видел лишь его красоту, ожидал от него чуда. А мир улыбался его невинности и простодушию и оберегал его.
Пока Роза вела свою личную войну на Нижнем Бродвее, Франклин окончил престижную частную школу и поступил в Йельский университет. Ему и его друзьям хватало средств на самые разнообразные увлечения – от поло до парусного спорта. Он усердно занимался и обнаружил наряду с интересом к гуманитарным наукам склонности к языкам. Ко второму курсу Франклин свободно говорил по-испански и по-французски. Все больше и больше его тянуло к этому пестрому калейдоскопу, имя которому – история Европы.
Франклин успел посетить Европу дважды до того, как там разразилась война. С каждым разом он все сильнее влюблялся в Старый Свет и в девушек, что совершали вместе с ним паломничество к великим соборам Франции, в итальянские музеи и на греческие развалины. Когда он возвращался в университет, его талантливые работы удивляли и восхищали преподавателей, которые помогали юноше оттачивать стиль, поощряли его исследования. По мнению профессоров, Франклин Джефферсон выказывал все признаки юного гения – этакого неотшлифованного алмаза.
Сам Франклин смутно представлял себе, чем он будет заниматься в будущем. Лишь бы только его жизнь не была связана с «Глобал Энтерпрайсиз». Он начал путешествовать в том возрасте, когда мир видится в поэтическом свете. Жизнь казалась ему долгим, полным открытий путешествием. Так много нужно узнать, что дорога была каждая минута. Однако ни с кем и никогда он не делился своими чувствами, опасаясь, что так или иначе о них узнает Роза.
Любя Розу и часто посещая ее, Франклин тем не менее старался быть в стороне от жизни обитателей Толбот-хауза. Ради самосохранения он не позволит себе слишком приблизиться к ним, иначе Роза начнет воспитывать его, готовить к будущему ответственному посту в компании. А это не входило в его жизненные планы.
Франклин знал, что в один прекрасный день ему придется сказать Розе, что никакого интереса к «Глобал Энтерпрайсиз» он не чувствует. Насколько ему было известно, она в любой момент могла получить в распоряжение его долю, стоило ей захотеть. Ему будет нелегко, понадобится больше решимости, чем сейчас, чтобы не поддаться ее убеждениям, не отступить перед ее досадой. Однако со смертью Саймона эта возможность исчезла. Обнимая сестру и чувствуя, как она дрожит всем телом, Франклин ужасно боялся, что подходящий для объяснения момент упущен, и, возможно, навсегда.
Было холодное, ясное февральское утро, когда Роза покинула наконец стены Толбот-хауза. Опираясь на руку Франклина и обняв сына, она прошла сквозь фалангу полицейских к своему лимузину модели «Серебряный призрак». Им предстояла поездка к собору Святого Патрика.
– Мама, а отец теперь с ангелами? – спросил Стивен тихо и серьезно.
Роза сжала его руку. Долгие дни Стивен окружал себя стеной молчания. Потом вдруг, словно по волшебству, начал разговаривать и очень скоро стал вести себя совершенно нормально. Роза была вне себя от радости, но врачи не теряли бдительности.
– Да, милый, он с ангелами, – сказала Роза. – Как ты себя чувствуешь? Хорошо?
Стивен кивнул.
– Ты ведь его любила, правда, мама? У Розы комок подступил к горлу.
– Конечно, милый, любила.
Стивен смотрел прямо перед собой. С тех пор как умер отец, он начал чувствовать в себе что-то новое. Он не мог бы ответить, как и почему это происходило, но что-то менялось в его душе. Сначала, когда доктора задавали ему свои дурацкие вопросы, он отказывался отвечать. Но, сообразив, что от этого они станут только настойчивее, он начал говорить и вскоре усвоил, что они хотят от него услышать. Стивен считал скучными вопросы врачей: любил ли он отца, что они вместе с ним делали, были ли счастливы его родители. Но он давал обстоятельные ответы, отметив, что чем больше он говорит, тем более довольными становятся доктора и все более редкими их посещения.
Так Стивен понял, насколько доверчивы взрослые. Каждый раз, когда он дурачил докторов или мать, он ощущал в себе гигантскую силу, с помощью которой, казалось ему, можно добиться всего. Сейчас Стивен должен был заставить мать поверить, что сказанное им тогда не было правдой. Она никогда не должна догадаться, как сильно он ее ненавидит.
– Ты правда хорошо себя чувствуешь, милый? – спросила Роза, когда автомобиль подъехал к собору.
Стивен посмотрел на нее и улыбнулся.
– Да, мама.
Роза облегченно вздохнула. Она так гордилась сыном. В своем новом костюмчике, с прямым пробором в черных волосах и устремленным вперед взглядом он был больше похож на маленького мужчину, чем на ребенка. Глядя на него, Роза была убеждена, что Стивен – это воплощение прошлого и будущего, Иосафата Джефферсона и того мужчины, которому она когда-нибудь оставит в наследство могущественную империю. Ее сын будет достоин всего, что она ради него совершила.
