Тия Дивайн - Уроки любви
– На том, что ты уехал в Японию.
– Я этого не слышал! – засмеялся он, сбросив пиджак и ослабляя галстук. – Номер для молодоженов, а ты такая бука! Никакой романтики!
– Не думала, что ты тоскуешь по романтике!
Хантер усмехнулся.
Он стал раздевать ее, и Лесли почувствовала, что не хочет больше сопротивляться. Его руки были такими настойчивыми, такими уверенными. Одежда сама, казалось, соскользнула, обнажая плечи и грудь. Стало вдруг до странного жарко. Хантер обнял ее и начал целовать. Лесли было мало этих поцелуев, и тело начало жить своей жизнью, пылая от жажды.
Он сжимал ее плечи, ласкал губами грудь, целовал кончики пальцев и ладони. От этого жар усилился, а голова затуманилась. Лесли закрыла глаза и застонала.
– Неужели произошло чудо? – с легкой усмешкой спросил Хантер. – Она наконец прекратила болтать!
Все в Лесли оцепенело на мгновение, потом качнулось и успокоилось. Она подчинялась воле Хантера, не чувствуя больше ничего, кроме быстрых раскаленных касаний. Чем сильнее он прижимал ее к себе, тем чаще стучало сердце.
Губы Хантера коснулись ее шеи чуть ниже линии волос, двинулись к уху. Руки обвились вокруг талии и потянули к себе. Прикосновения пугали и волновали Лесли, и она не смогла бы ответить, чего было больше – страха или желания. Когда Хантер стал целовать ее с жадностью и страстью, огонь, тлевший в крови, разом рванулся вниз живота, превратился в сладкую тяжесть.
Пальцы его скользнули сквозь завитки волос. Лесли застонала. Желание облегчения и разрядки становилось невыносимым.
– Хантер, прошу тебя.
Он вошел в нее со стоном, словно изголодавшееся животное. Лесли двигалась навстречу, и волны жара омывали ее.
Странное ощущение овладело Лесли. Ей казалось, что она разделилась на две личности, каждая из которых стояла на краю обрыва, а внизу бушевало темное море. И одна Лесли до ужаса боялась, что соскользнет вниз, с утеса, и разобьется о прибрежные камни, а другая до безумия желала броситься вниз и быть унесенной огромной волной в дикую пучину.
Все эти недели она боролась со своим чувством к Хантеру. И сегодняшний вечер стал пределом. Пустить его в свое сердце казалось ей настоящим безумием, но не пустить она уже не могла.
«Один момент страсти в его объятиях, и ты готова отшвырнуть все свои принципы?!» Но она бесконечно устала бороться. Закрыв глаза, Лесли позволила себе забыться и отдаться прикосновениям мужского тела.
– Хантер! – закричала она.
Горячая испарина омыла ее тело, рот пересох, что-то накатывалось и отступало, каждый раз оказываясь все ближе. Несколько сильных толчков, тело Хантера на секунду окаменело, и туго закрученная спираль распрямилась. Лесли содрогнулась и беззвучно заплакала от невероятного наслаждения. Великое чувство насыщения наравне с безграничным счастьем проникло в каждую клеточку ее тела.
И Лесли поняла, что сопротивляться дальше бесполезно. Она впустила Хантера в свою душу. Обессиленные, они упали на смятые простыни, не в силах пошевелиться.
Было странное ощущение – словно они пережили сильнейший шторм и теперь лежали как жертвы кораблекрушения, выброшенные на пустынный берег.
Неужели такое бывает и с другими? – подумала Лесли. Неужели не только она чувствует это странное единение?
А Хантер, что чувствует он сейчас? Такое же опустошение, такую же неземную нежность к ней? Или его мозг уже хладнокровно работает в привычном режиме? Мысль была до того нелепой, что Лесли предпочла забыть о ней.
В этот момент Хантер пошевелился. Он приподнялся на локте и заглянул ей в лицо:
– Ты бы хотела иметь от меня ребенка?
Что он говорит? «Господи, Хантер, не береди мое больное сердце, оно еще ноет от того, что я открыла его для любви».
– Конечно, – постаралась ответить Лесли как можно беспечнее. – А почему ты спросил?
– Разве желание иметь детей преступно?
– Если речь о тебе, я ни в чем не уверена. Ты думаешь о детях?
– Да. – Хантер поймал ее взгляд. – Я хочу ребенка.
Хантер – отец, держащий на руках младенца? Нонсенс!
И все же картинка вышла невероятно привлекательной. У Лесли сжалось сердце.
– Я хочу иметь ребенка. От тебя, понимаешь?
Лесли замерла. Что?
– Это не шутка? – вслух повторила она.
– Зачем я, по-твоему, принес тебя в номер для новобрачных? Чем я занимался последние два месяца?
– Чем? – спросила Лесли, запутавшись.
– Что ж, объясню. Я ухаживал за тобой, искал твоего расположения.
– Это серьезно?
– Я серьезен до неприличия! Неужели так трудно поверить в мои намерения?
– Мне сложно представить тебя дома в халате, читающего газету, с копошащимися на коленях детишками. Скорее, твое место рядом с красотками-моделями или актрисами, порхающими по жизни, как бабочки-однодневки.
– Мое место с тобой! – оборвал ее Хантер. – Попробуй поверить в то, что я говорю. Перестань ставить между нами стену. Сейчас ты проводишь больше времени в разъездах и перелетах. Я максимально постарался освободить свою жизнь, чтобы в ней больше места осталось для тебя, Лесли.
В этот миг запиликал мобильный, резко вернув к реальности. Хантер чуть отодвинулся.
– Возьми трубку, – кивнул он в сторону туалетного столика.
Лесли опустила ноги на пол и потянулась к заливающемуся трелью телефону. Ей не хотелось этого вторжения.
– Алло!
– Лесли? – Голос был грубый, отрывистый. Знакомый мужской голос…
– Да-а… А кто это? – Тут она догадалась, и по телу пробежали мурашки, как всегда от разговора с отцом. – Генерал? Это… вы?
– Да, я… м-м-м… Просто решил позвонить и… м-мм… сообщить тебе, Лесли, я… м-м-м, признаться… Короче, я горжусь тобой, дочка… э-э… твоим успехом. И еще! Я… м-м… буду смотреть тебя завтра… и… кхм… скоро увидимся… Вот, собственно, и все…
Это были первые слова, которые отец сказал о ее работе. И это была первая его похвала.
Из трубки полились короткие гудки, но Лесли еще долго прижимала ее к уху. Слезы текли по щекам и повисали капельками на подбородке. Она повернулась к Хантеру, не стесняясь того, что плачет.
– Ведь это сделал ты, правда?
Хантер мягко улыбнулся.
– Скоро мы станем одной семьей. Понимаешь? – Он заботливо отер пальцами мокрые дорожки. – И генерал не заслуживает быть выкинутым из нашей жизни.
– Боже, Хантер! – Лесли прильнула к нему и уткнулась носом в плечо. – Я люблю тебя!
– Господь свидетель, я тоже люблю тебя, милая.
Лесли показалось, что две личности, боровшиеся в ней, слились в одну, и новая Лесли позволила смыть себя прекрасной волной без страха и сомнений.
* * *Отец гордится ею!
Сколько лет она желала этого, но не осмеливалась надеяться!
