Наталья Колесова - Управление
Командор смотрел внимательно.
— Что вы имеете в виду, Эшли?
— Николас недавно говорил, как ему не хватает адреналина… может, он и пошел-то на… передачу данных только потому что заскучал без риска. Но и вы, судя по всему, не лучше, командор. Уж извините.
Командор потер подбородок.
— Да-а?.. отменный психоанализ, Эшли! А вы-то каким образом очутились в нашей испорченной компании?
— Я… составлю рапорт, командор. А теперь вызовите, наконец, службу безопасности!
— Мне нравится, как вы раздаете приказы, младший офицер Эшли.
— Прошу прощения, командор, — непокорно ответила Карен. Холт деловито произнес в воздух:
— Кальвин? Вы все слышали и видели? Отлично. Пришлите сюда своего человека. Лучше двух, пока наш архивариус не очнулся, — опустил руку и слабо улыбнулся открывшей рот Карен. — Как видите, я разучился рисковать. Меня прикрывают.
— Конечно, разучились. Совершенно, — согласилась взъерошенная Карен. — Гарти мог выпустить в вас весь магазин, а потом — конечно же! — прибежало бы все ваше прикрытие.
— Но ведь не выпустил же, — резонно возразил Холт. — А теперь, Эшли… вы не хотели бы одеться? Вы выглядите как жертва сексуального нападения.
Ч-черт! Карен поспешно начала застегивать рубашку. Пуговиц не хватало. Пошла между стеллажей, разыскивая ряд, где она сбросила юбку. Командор и не подумал посторониться, и ей пришлось протискиваться мимо него. Тело обостренно отозвалось на его близость — точно поверхность ее кожи вдруг удвоилась, нервные окончания просто заискрили.
— Эшли.
Она оглянулась. Командор сказал серьезно:
— Никогда мысль о… столе не казалась мне настолько привлекательной.
Карен моргнула. По позвоночнику у нее пробежали мурашки — когда она на мгновение, всего на мгновение представила…
Мне тоже, командор, мне тоже.
Неужели она произнесла это вслух? Иначе бы откуда у него на лице взялась такая улыбка?
Архив вдруг заполнила толпа народа — очень возбужденного и очень серьезного народа. Ей разрешили умыться, обработать и заклеить пластырем ссадины. Потом Карен несколько часов отвечала на вопросы и писала рапорт. Потом взглянула на часы и поняла, что ехать домой слишком поздно.
Так что сотрудники — даже приходящий раньше всех Неру — застали Карен уже на рабочем месте.
— Так-так-так! — сказал Неру, привычно присаживаясь на краешек ее стола. Он с живым любопытством рассматривал следы ночного бдения на лице подчиненной. — И что же происходило сегодня ночью в этих благословенных стенах?
— А что тут могло происходить? — буркнула Карен. Она не выпила болеутоляющего, еле ворочала шеей, и с осторожностью — челюстью, ни секунды не соснула, была угнетена предательством человека, который ей не безразличен, взвинчена предстоящей встречей с Холтом — ведь придется же им когда-нибудь встретиться! — и на политес с непосредственным начальством ее уже не хватало.
Неру неопределенно покрутил в воздухе пальцем:
— Да вот чую, носится в воздухе что-то эдакое…
Подоспевший Хаммер врос в пол, уставившись на Карен. Спросил с состраданием:
— Карен, лапочка, ты ночью, случаем, не садомазохизмом занималась? Причем на стороне «мазо»?
Карен вымученно улыбнулась.
— Практически в точку!
Причем в болевую.
В женской комнате офицер-секретарь из соседнего сектора поинтересовалась осторожно:
— А знаете, офицер, что вы забыли одеть чулки?
— Я не забыла. Я их порвала.
— Ох! — сочувственно сморщилась женщина. — У меня есть запасные. У вас ведь, кажется, второй размер? Сейчас принесу.
Исчезла, прежде чем Карен успела возразить. Вернувшись, протянула нераспечатанный пакет.
— Пуговица тоже оторвалась?
Карен заменила отсутствующую пуговицу булавкой, но ворот рубашки разошелся, открывая краешек бюстгальтера. И свеженькие кровоподтеки. Карен перезастегнула булавку. Вскинув голову, увидела, как женщина сжала губы в ниточку. Секретарь сказала сухо:
— Конечно, не мое это дело, но бросай ты его, раз он так с тобой обращается!
И вышла, не дожидаясь ответа, — или когда ее куда-нибудь пошлют. Вот уже второй человек в Управлении считает, что она провела сегодня бурную ночь.
В принципе, не так уж они и не правы.
Плакаты и постеры по-прежнему вызывающе ярко смотрели на нее со стен архива. Недолго им осталось — новый ИО архивариуса Управления, насколько она знала, предпочитает деловую обстановку. Никаких задушевных разговоров и — ее взгляд остановился на запертом «баре» Гарти — спиртных напитков.
И кофе.
Программисты возились с компьютером — «монстром», как называл его Гарти. Молоденькие «эсбэшные» техники с блокнотиками громкими голосами проводили опись содержимого стеллажей. Один строго глянул на Карен.
— Вам что-то нужно, младший офицер?
— Нет.
Да.
Верните все, как было. Сотрите из файлов моей памяти эту ночь. Кинув последний взгляд на архив, Карен повернулась к двери.
На нее смотрел командор. Может, и он пришел попрощаться с прошлым? Выглядит как обычно — не скажешь, что вторые сутки без сна.
— Командор… — пробормотала она, проскальзывая мимо.
— Эшли.
Она вернулась.
— Не уходите. Как дела, Маркус?
Офицерики стояли навытяжку, озабоченный ИО выскочил из-за стеллажей. Он был полным, круглоголовым, и то и дело вытирал потеющую лысину то платком, то ладонью.
— Работы очень много, командор… еще бы людей…
— Обходитесь этим количеством. И проследите, чтобы здесь не болтались посторонние.
ИО кинул рассеянный взгляд на постороннюю Карен, сказал:
— Так точно, командор. Разрешите приступать?
— Продолжайте, Маркус.
Командор пошел вместе с ней по коридору.
— Что они ищут?
— Хоть что-нибудь.
Карен помолчала.
— Как он?
— Жив и практически здоров. Получил небольшое сотрясение мозга, когда, — командор помедлил, — упал.
Когда его уронили.
— Отвечает?
Холт слегка улыбнулся.
— Пока в основном ругается. Но будет.
— А зачем вы все-таки пошли к нему… в архив?
Он пожал плечами:
— У нас недоставало фактов.
Карен глядела на него во все глаза:
— То есть, вы специально подставились, чтобы контрразведчики могли собрать недостающие факты?
Командор молча развел руками. И контрразведка согласилась с таким идиотским планом? Дурдом, а не Управление, подумала Карен, и во главе его — то ли главврач, то ли самый главный помешанный…
Они дошли до конца коридора. Карен оглянулась на приоткрытую дверь архива.
