Маргарита Южина - Край ничейных женихов
– И еще, главное, хотел ее сына усыновить! – опять лезла Галка со своими уточнениями. – А Егорка-то у Любки такой лоб! Он сам может этого вашего Петеньку запросто усыновить!
– Усыновить? Какая прелесть, – снова возликовала гостья. – Петенька, счастье мое, твоя мамочка пришла, просыпайся, пупсик мой, а то так и погибнешь во сне, а я не хочу тебе такой легкой смерти! Ты встаешь?!
Петенька решил, что лучше не просыпаться. Уже все дамы собрались возле его постели, а он старательно спал, только веки напряженно подрагивали.
– Ну что делать-то? – не знала куда деваться Люба. Ей уже очень хотелось, чтобы эти гости побыстрее уехали. – А может быть, его так, сонного в машину загрузить? Только кто ж у вас рулить-то будет?
– А еще он хотел Любку на машине научить ездить, – не унималась Галка. – Так прям упрашивал, так упрашивал!
– Да что ж ты врешь-то все время?! – не выдержал Петенька, отскочил к окну и занял оборонительную позицию, захватив стул. – Алевтина! Это клевета! Я тут вообще… я квартирую здесь! И все! А вот эти! Они… они меня захватить хотели! Алевтина, они меня… в сексуальное рабство захватили! В мужья силком хотели! Что я пережил, Алевтина, что пережил!
Подруги хлопали глазами и не знали, как реагировать на такой откровенный поклеп. Галке было обидно вдвойне: она-то и вовсе даже у плеча мужского не посидела, какое ж тут рабство сексуальное? Ее-то за что?
– Ну вот и славно, – успокоила Алевтина. – Считай, что я тебя спасла от зверских пыток… Да поставь стульчик-то, чего ты? Поставь… Давай, иди, собирай вещи…
Петенька все еще побаивался.
– Ты, Алечка, отойди вон туда, к дверям, а то… Отойди, – на всякий случай попросил он.
– Да куда ж я отойду? – мило моргала Алевтина, но потом вдруг резко прыгнула к окну и ухватила Петра за шиворот. – Ах ты паразит! Машину спер и сбежать надумал?! Да я ж тебя сейчас!..
Алевтина, не жалея крупных кулаков, дубасила мужчину по чему придется, тот бегал по маленькой комнате, не зная, куда скрыться от возмездия, а Галка все подливала и подливала масла в огонь.
– Главное, говорит, что в го-о-ород ее к себе заберет!
– В город? – выдергивала и без того скудную растительность на голове Пети Алевтина. – И куда ж ты хотел привезти новую женушку, а, паразит? Ко мне? Или к мамочке? У тебя ж отродясь угла своего не было! Всю жизнь у матери околачиваешься!
– Да, куда? – подзуживала Галка.
– А некуда ему было! – кончилось терпение у Любы, и она от души хлестанула подругу рулоном обоев, который вдруг выпал из-за шкафа. – Некуда ему было меня везти, ясно тебе, паразитка?! Бегаешь тут, всю душу мне намозолила!
– Сама-а-а хвастала-а-ась! – визжала Галка, уворачиваясь от обоев. – И про Егорку…
– Кого ты там хотел усыновить, многодетное убожище?! – носилась по комнате фурией Алевтина. – А своих деток не хочешь взять на довольствие?!
– У него своих деток девать некуда, ясно тебе, сорока безмозглая?! – отводила душу рулоном обоев Люба. – Притащила тебя нелегкая! Еще глазки ему строила! Еще в магазин ее возили, липучка верблюжья!
– Всё-ё! – вдруг взревел Петр и неожиданно остановился как вкопанный.
Женщины тоже замерли.
– Я все понял, и мы уезжаем! – дернул он головой и вытянул из-под кровати свою здоровенную клетчатую сумку. – Любовь! Где мои вещи?!
– А вот тут и есть… – пожала плечами та. – Больше никаких нет.
– Ну да… все здесь… – заглянул Петр в сумку и вдруг вспомнил: – А рубашка? В клетку, мы сегодня покупали!
– Ну уж знаешь чего! – от возмущения не нашла слов Люба. – Рубашку не тронь! Это святое! Мне бабка нагадала, что в ней мой муж ходить будет! А ты…
– Давай в машину! – толкнула его к выходу Алевтина и мило улыбнулась женщинам. – Извините… с замужеством у вас не случилось… Но ничего, я думаю, когда-нибудь все сложится. Счастливо оставаться… Иди в машину, убожище!
Петр с Алевтиной шумно вывалились за дверь, а подруги так и остались стоять посреди комнаты.
– Вот ты скажи, Галка… – задумчиво проговорила Люба. – И почему нам с тобой никак с мужиками не везет, а? Вроде не страшные, хозяйки хорошие, а вот не везет, и все тут… Почему, Галка?
Подруга, приглаживая торчащие во все стороны кудри, пожала плечами:
– Да кто знает… А меня вот еще один вопрос волнует, на кой черт ты меня обоями хлестала? Как козу какую-то!
– А ты, Галка, коза и есть… Надо ж было притащить сюда эту бабу!
– Она б и сама притащилась… Я ж просто ее проводила! Она знала, что Петя этот у тебя. А, интересно, откуда?
– Откуда? – Люба задумалась на минутку, потом перевела взгляд на Галку. – У меня, конечно, есть кое-какие подозрения…
– Ха, подозрения у нее есть, – фыркнула Галка. – А я так точно знаю, это мегера твоего Мишеньки на тебя и навела.
– Или эта еще… кем она ему приходится-то? Помоложе которая, – кивала Люба. – Главное, сама же его и привезла, а потом… ну все ясно. Это они мне Петю подсунули, чтобы я влюбилась и Михаила Иваныча им возвернула, а потом… Коварно отобрали и одного, и другого. Вот ты посмотри, Галка, до чего бабы пошли злобные, да?
– А я бы дак на твоем месте сходила бы к этим бабам и… того… личность им попортила, – поджала губы она.
– Да ну, неудобно как-то…
– Ну, правильно, мне-то врезать куда удобнее! – вспыхнула подруга. – Вот и жди теперь! Такого жениха из-под носа увели! С машиной! Эх, Любка, если б я знала, что он женатый, так еще раньше его б у тебя увела. И вообще, пошла я, поздно уже.
Галка простилась, а Люба навела порядок в комнате после погрома, уселась на кухне за стол, положила перед собой клетчатую рубашку, которую Петр так и не успел надеть, и задумалась.
А ведь и в самом деле, чего ж ей так не везет-то? В школе у них столько мальчишек было, и почти все за Любой бегали, включая младшеклассников. Она никому не отказывала, в улыбке, конечно же, в добром слове. Чего зря злиться-то? И по учебе всем помогала. Мамка всегда говорила, что Любка пропадет через свою доброту. Но ведь не пропала же. Да и совсем уж мякишем для беззубых Люба тоже не была, могла за свое счастье и кулаками побороться. А бороться приходилось нередко, потому что счастье ее, Ромка Кривоглазов, был уж очень охоч до девок, да и те до него. И ведь чем брал – непонятно. Маленький, хлюпенький, глазки черненькие, а язык как бритва. Уж если что скажет, то полсела в лежку лежит. С ним Люба долго дружила… целых четыре месяца, сразу после школы, а потом… чего-то раздружились… Галка сказала, будто Ромка испугался, что Люба забеременеет! А чего бояться-то? Любка уже и так Егора под сердцем носила. Потом родила, и в этот же день, как бабы деревенские говорили, Ромка в город уехал, лучшей доли искать. Говорят, нашел. Ой, да сколько мужиков в город-то смоталось! Все и уехали. Парнями еще – кто из армии в деревню не вернулся, кто учиться уехал… Вот и Алешка, следующая любовь, тоже пропал в том городе. Хотя… Он вообще городским был. Их Галкина сестра познакомила. Галку к себе вызвала, а той страшно было в город одной ехать, вот она и потащила Любку с собой… на свою голову. Сестра-то хотела Галку с Алешкой познакомить, но тот на Любу запал. С ним она крутила роман, когда уже Егорка родился. Хороший был мужчина… Хотя какой там мужчина – парень! Они долго встречались. Любка по два раза на неделе к нему в город-то ездила. Дело чуть до женитьбы не дошло. Рухнуло все, когда Галкина сестра сказала ему, что у Любки ребенок есть. Вот кто за язык тянул, а? Поженились бы, там уж Любка и сама бы сказала. Подергался бы, конечно, да куда деваться – женаты уже… А еще был Сеня… его тоже город отобрал. Она с ним уже после Ромки познакомилась. И после Алешки. Поехала как-то в город, Егорку с матерью оставила, а сама с Галкой да Надькой Редькиной отправилась себе куртку на осень покупать и еще кое-какие тряпки. Подзадержались там подруги, на автобус не успели, пришлось ночевать на автовокзале. Вот там-то Любка и познакомилась с видным парнем. Семеном он представился. Вот тот красивый был.
