Ольга Строгова - Любовь приходит дважды
Услыхав вопли ассистента, профессор наконец разорвал зрительный контакт со своим великаном. Тот вздрогнул и неуверенно провел рукой перед затуманенными глазами.
Гигант Клауса держал его в воздухе, высоко подняв руку с зажатой в ней левой ногой жертвы. Близоруко прищурившись, великан спокойно наблюдал, как лицо парня наливается кровью.
– Отпусти его! – крикнул профессор.
Великан не отреагировал.
Тогда профессор, без предупреждения, безо всяких там боевых стоек и воплей «кия-а-а» (без чего, по мнению Клауса, не могла обойтись ни одна драка), нанес гиганту серию великолепных молниеносных ударов по жизненно важным точкам.
Тот пошатнулся и выпустил Клауса, который упал вниз головой в пушистый, но не мягкий, а почему-то твердый снег и на какое-то время лишился сознания.
* * *На сей раз он пришел в себя без нашатырного спирта.
Когда, выплюнув снег и откашлявшись, он сел, оказалось, что солнце успело несколько сдвинуться вдоль скал и теперь они находятся в тени. Оба снежных человека куда-то исчезли, и Клаус от души понадеялся, что навсегда.
– Я долго был в отключке? – небрежным тоном спросил он у профессора.
Тот сидел на рюкзаке и прилаживал оторванный рукав куртки.
Под левым глазом господина Роджерса багровел свежий кровоподтек. Из уголка рта сочилась кровь. Разбитые темные очки валялись рядом на снегу.
– Да не особенно, – весело отозвался профессор, – хотя, не спорю, ты пропустил самое интересное.
Он даже попытался подмигнуть Клаусу, но из-за подбитого глаза это не очень хорошо получилось.
– Вы бы умылись, что ли, – посоветовал Клаус, шаря в карманах куртки. – Черт, где-то здесь у меня был пластырь…
– А, пустяки, – беспечно махнул рукой профессор, – до свадьбы заживет…
– До чьей? – тут же полюбопытничал Клаус.
Профессор, по своему обыкновению, пропустил личный вопрос мимо ушей и поинтересовался, что он, Клаус, думает по поводу шестидесяти четырех пещер.
Как найти среди них ту, единственную?
Исследовать все подряд или есть другие, более конструктивные предложения?
– Да погодите вы с пещерами! – возмутился Клаус. – Лучше скажите, куда эти-то подевались? Что, они просто слегка побили вас и ушли?
– Ну, не совсем так, – скромно заявил профессор. – Им тоже досталось.
– Кто бы сомневался, – проворчал Клаус.
– Видишь ли, у нас с ними возникла патовая ситуация…
– Да ну? В самом деле?
– Да. В какой-то момент они осознали, что могут остановить нас только одним способом – убив.
– Спасибо, конечно, за «нас», – буркнул Клаус, – но я все равно не понимаю…
Профессор удивленно посмотрел на него.
– Это же лимбу.
Клаус вздохнул, такого объяснения ему явно было недостаточно.
– Лимбу никогда никого не убивали, – продолжил профессор. – Никого. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже защищая собственную жизнь. Вероятно, поэтому их и осталось так мало…
– Ух ты! – поразился Клаус. – Да, верно, теперь я вспомнил! Значит, они ушли, и теперь никто и ничто не помешает нам войти в Шамбалу!
Он вскочил на ноги, но тут же, вскрикнув от боли, опустился назад.
– Что с тобой? – встревожился профессор. – Голова?
– Нет, – сердито всхлипнул Клаус, – нога! Хотя я точно помню, что упал вниз головой!
Профессор снял с его левой ноги ботинок и носок и ощупал лодыжку тонкими чуткими пальцами. Она была красная и опухшая.
– Перелома нет, – наконец сказал профессор, – вывиха тоже. Похоже, ты ее просто подвернул, хотя я ума не приложу, когда и как.
– Я тоже, – мрачно кивнул Клаус. – И?
– Тебе нужен покой. Сутки или двое покоя.
* * *– Все, – проговорил профессор, кончив бинтовать эластичным бинтом Клаусову лодыжку, – теперь остается только ждать.
Клаус вздохнул.
– Знаете что, – произнес он тихо и серьезно, – а я ведь понял, в чем смысл…
Профессор недоумевающе глянул на него.
– Ну, смысл вашей сказки про обезьяну…
– А я и сам его не очень понимаю… – мягко сказал профессор.
– Да бросьте вы, все же предельно просто! Даже оказавшись между крокодилом и львом, надо наслаждаться дарами жизни… жить так, будто впереди миллион лет!.. И знаете еще что… Идите туда один! Подождите, выслушайте меня! Шамбала рядом, нужно только выбрать правильную пещеру. Я уверен, вы уже знаете какую, а меня спрашиваете просто так, чтобы я не чувствовал себя полным придурком! И всю дорогу вы так! Ну и правильно, конечно! Я и есть придурок, от меня одни неприятности, а вы все равно пытаетесь меня хоть чему-то научить!
– Не перебивайте! Я слушал вас, а теперь вы послушайте меня! Идите туда! Мне все равно с больной ногой не взобраться к пещерам, я до них и не доковыляю! Просто сходите туда, убедитесь, что Шамбала там, а потом вернетесь! Ничего тут со мной за несколько часов не случится!
Профессор некоторое время испытующе смотрел на Клауса.
Потом перевел взгляд на гору с пещерами. Затем снова на него.
Наконец кивнул и протянул ему руку.
Клаус горячо сжал ее.
– Идите, и удачи вам.
– Я скоро вернусь, – пообещал профессор.
– Конечно, – улыбнулся Клаус. – И возьмите мои очки. Я обойдусь, а вам они наверняка пригодятся.
* * *Покончив с апельсинами, Аделаида несколько успокоилась и решила прибраться в палате. Смочила в раковине застиранное больничное полотенце и тщательно, как дома, стерла пыль (а заодно и брызги от апельсинов) со всех доступных поверхностей. Полотенце у нее имелось свое, принесенное завхозом вместе с другими вещами, так что ветхую больничную собственность можно было не жалеть.
Затем она постояла немного посреди освеженной комнаты, размышляя, не вымыть ли заодно и пол. Решила, что не стоит – должны же санитарки хоть что-то делать… Или нет?
Она никогда раньше (если не считать роддом) не лежала в больнице и поэтому слабо представляла, как тут положено себя вести.
Аделаиде больше не хотелось сидеть в палате, и она решила прогуляться по больничному парку.
Несмотря на теплую, ясную погоду, больных в парке не было. Наверное, все, кроме нее, выполняли свои таинственные больничные обязанности. Изредка попадавшиеся врачи спешили по делам и не удостаивали Аделаиду вниманием, чему она была только рада.
Больничная аллея, обсаженная густолиственными кленами с очень темной, почти черной, листвой, оказалась короткой; не успела Аделаида приступить к очередному серьезному обдумыванию своего положения, как очутилась перед воротами.
Они были распахнуты, и путь наружу, к свободе, преграждал лишь хлипкий шлагбаум, который ничего не стоило обогнуть.
Аделаида остановилась перед ним и оглянулась по сторонам.
