Таракашка в моей голове (СИ) - Берг Ая

Тайка опять расхохоталась, а Серый довольно улыбнулся. Примерно на такой вечер он и рассчитывал. И именно по таким вечерам он все это время дико скучал.

Глава 28

Восьмое марта в нашей стране – это вам не двадцать третье февраля. Праздник чтится почти как Новый год или Пасха у православных. Гуляют дамы со вкусом, с размахом. В общем, Серый еле дождался, пока Леха вернется с заказов. В первое же спокойное утро заварил на двоих кофе, позвал его на кухню.

– Лех, – Серый хмурился, это было очень необычно для него. – А как насчет того, чтобы с одним пацаном поговорить? – начал без долгих вступлений.

– Да не вопрос, – Леха, довольно откинулся на спинку стула, поиграл бицепсом. – У тебя проблемы?

– Не у меня, – Серый покатал между пальцами сигарету. – У Тайки.

– Че? – Леха чуть не снес крохотный обеденный стол. – Че за перец?

– Да какой-то мудак со скульптурного…

– И че?

– Ну… Он пытался к ней подкатить, а Тайка отказала, – Сережка помолчал, думая, что и как подать. – Так он прямо при ней других баб кадрит, а ее посмешищем выставляет.

– Бля, – Леха ошарашенно выдохнул, а потом нахмурился: – А откуда ты это знаешь?

– Леха, твою мать! – Серый не выдержал и заорал: – Она иногда открывает рот и что-то мне рассказывает. А я слушаю, и даже иногда что-то спрашиваю. Тоже, блять, словами через рот. Это называется общение! Заебал уже!

– Бля… – Леха смущенно помялся, вернулся мыслями к тому козлу, о котором рассказывал Серый. – Со скульптурного? Пидор! Мы его просто размажем!

– Не надо его размазывать, Лех… – у Сережки в глазах промелькнул недобрый огонек.

– А что прикажешь с ним делать? – Леха нахмурился.

– Его надо унизить, хлеще, чем он ее унижает, – дернул подбородком Серый. – Перед всей компанией…

Леха хмурился и смотрел на товарища. Понимал, что тот прав, но не представлял, как...

– И что ты предлагаешь?

***

Мужики стояли в сквере и тихонько переговаривались.

– Ну а че б ему просто забрало не начистить? – со свойственной ему легкостью предложил Рыжий.

– Уебу суку, – стиснув зубы, процедил Андрей.

– Мужики, – Серый выпустил струю дыма, – если вы его покалечите, он завтра на весь институт будет героем, а Тайка стервой, – оглядел требовательным взглядом друзей. – Он ничтожество! Это и надо проявить…

Андрей как-то странно посмотрел на Серого. С уважением, что ли. Но тот этого взгляда не заметил, был сконцентрирован на стайке молодых ребят, тусующейся около памятника:

– Вот он, – показал на только что подошедших пацанов. – В красной куртке.

Андрей повел шеей, хлопнул Леху по плечу:

– Пошли, мужики, – Рыжий двинулся следом, а Серый остался стоять на месте.

Курил, кажется, уже седьмую сигарету подряд. Ах, с каким удовольствием он сам вмазал бы этому скоту! И по морде, и по яйцам, и руки суке сломать, чтобы не тянул куда не надо. Серый выдохнул, стиснул зубы. Парни отозвали козла в сторону, просто поговорить. От общей компании отвели буквально на два шага, сами держались на пионерской дистанции. Но подонок нервничал, постоянно озирался на своих, переминался с ноги на ногу.

Хорошо. Пора.

– Эй, мужики! – он подошел, хлопнул Леху по плечу с наигранной легкостью. – Это тот самый Тайкин прынц, с которым вы поговорить хотели?

Ребята молча на него уставились. Все было обговорено заранее.

– Погодите, погодите, – Серый сдал назад, – дайте я уйду, а то меня тошнит от вида крови.

С козлом в красной куртке случилась истерика. У него подогнулись колени, он затравленно заметался между Рыжим и Лехой:

– Да не трону я вашу Тайку! Не трону!

– Что значит, не тронешь? – Леха сам еле сдерживал истерику, правда, совсем другого рода. – Она в тебя влюбилась!

– Трону! Трону! – парень чуть не упал на колени, а Рыжий не выдержал и заржал. Просто со смеху покатился.

Скот, обидевший их девочку, вырвался из круга, метнулся к своим, но те… Те все видели… И слышали… На него смотрели странно и неодобрительно… Парень постоял секунду и, ни с кем не прощаясь, умотал в сторону метро. Три амбала стояли и ржали, а Серый молча курил. Из-за этой суки Тайка к нему пришла. Черт, какой это было ошибкой! Какой сладкой ошибкой!

***

Весна вступала в свои права. К апрелю снега в Москве не осталось – его попросту весь вычистили и вывезли. Благодаря яркому солнцу всем казалось, что лето близко и жизнь прекрасна. У художников начались пленэры. Тащиться куда-то на целый день с этюдником под мышкой, чтобы поймать правильный свет, увидеть естественный трепет листвы на ветру и взъерошенного от капели воробья… О чем еще могут мечтать десятки молодых живописцев, бредущих нестройной толпой, например, по Ботаническому саду? Разве что о нормальном этюднике.

– Вот, значит, ей на ретрит поехать денег надо, – Тая чуть не плакала от возмущения. – Она нервы успокаивает! А мне? У подольского этюдника ножки гнутся, весь качается! Понятно, он копейки стоит! – чуть не плакала. – Тая, мы небогаты! – девушка передразнила мать. – Попробуй обойтись малым!

Шмыгнула носом, нахмурилась. Сережка, который нес на плече ее сумку и тот самый злополучный этюдник, достал сигареты, подумал.

– Тай, – спокойно закурил, – а какая цена вопроса?

Она округлила глаза:

– Ты же не предлагаешь мне брать деньги у тебя? – спросила почти обиженно.

– А почему нет? – пожал плечами. – Ты же берешь у парней?

– Это другое! – в глазах праведное возмущение.

– Почему? – спросил, хотя уже знал ответ.

Нет, Тая, нет! Черт, покраснела. Ладно, сейчас осадим немного романтику.

Затянулся, прищурившись, выпустил дым в сторону:

– Так сколько нормальный этюдник стоит?

– Почти двадцатку, – пробормотала, надув губки.

– Тай, – дернул подбородком. – При хорошем раскладе это меньше, чем мне платят за час, – посмотрел ей прямо в глаза.

Глава 29

Побледнела, губы задрожали. Да, девочка. Пусть лучше так. Снова затянулся горьким дымом:

– Для меня эта сумма почти ничего не значит, – поймал ее взгляд. – А тебе рисовать будет удобно.

Тайка отвернулась, засопела…

– А ребята так же зарабатывают? – спросила с вызовом.

– Я в чужие кошельки не лезу, – подумал. – Но Андрей, скорее всего, меньше. Сильно меньше. А Лешка столько же или даже больше, – пожал плечами. – Не знаю, какой у него процент.

Тайкино сопение стало напоминать всхлипы.

– Тай? – позвал тихо.

Обернулась. В глазах слезы. Хорошо. Так лучше, малышка.

– Номер карты давай?

– Я не возьму у тебя денег, – очень тихо, почти сквозь зубы.

Повел подбородком, демонстративно отвернулся.

Пора это прекращать. К мальчишкам она относится, как к братьям. Поэтому и деньги от них легко берет. А к нему нет?

– Ну ладно, – обиженно отвернулся, поджал губы.

– Сереж? – позвала несмело. – Сереж, – взяла за руку.

Он не шелохнулся.

– Ну ладно, блин! – топнула ногой. – Ладно!

Сережка не выдержал, улыбнулся, все еще не глядя на нее.

– Что? – спросила растеряно.

– Я только что получил право давать тебе деньги, да?

Покраснела, захлопала ресницами, растерялась. Сережка не выдержал, рассмеялся, приобнял ее, погладил по плечу.

– Говори, куда переводить, – посмотрел в глаза. – Обещаю своим правом не злоупотреблять!

– Да ну тебя! – легонько пихнула его локтем под ребра.

Сережка достал смартфон, открыл банковское приложение, вопросительно посмотрел на Таю. Та вздохнула:

– К телефону привязана.

Сергей сделал перевод. Поднял на нее глаза.

– Пришли?

Ее смартфон тихо пиликнул, она достала, посмотрела входящие сообщения. Кивнула.

– Ну и все, – Сережка старался смотреть на нее максимально спокойно. – Купи себе нормальный этюдник. Будешь расплачиваться картинами, – усмехнулся. – Давно свежих не дарила!