Греховная страсть - Хэссинджер Эми

Я кивала, думая о ее пистолете. Испытывала ли она когда-нибудь чувство страха за свою собственную жизнь?

— Поэтому я поступила так, — продолжала она. — Церковь никогда не должна быть партнером правительству. Каждый человек должен сам владеть своей душой и телом, а не так, чтобы правительство — телом, а Церковь — душой!

Хотя лицо ее и было спокойным, чувствовалось, что в душе ее бушует буря, а голос дрожит и от него веет холодом. Никогда раньше я не видела ее эмоций и никогда впоследствии, кроме этого дня.

— Надеюсь, я не сказала слишком много. — Откинувшись на спинку кресла, она посмотрела на меня. — Я знаю, ты верующая католичка, Мари. Я знаю, ты найдешь в себе силы и будешь с радостью посвящать себя религии. Я завидую тебе, но не в этом.

— Да, конечно, — пробормотала я. Сейчас было не время обсуждать с ней мои собственные крушения иллюзий. Они казались слишком банальными, не имеющими значения по сравнению с тем, что она рассказала мне.

— Для меня всегда было загадкой, как люди могут быть такими доверчивыми, такими легкими на подъем, когда дело касается религии, и как некоторые могут так низко пасть, когда дело касается ее же.

— Я думаю, тут не без дьявола обходится, — предположила я.

Она засмеялась:

— Да, это уж точно, Мари. Не без дьявола.

Приближалось лето, а от влиятельного австрийского лица мы так ничего и не получили. Мы с Беранже были обеспокоены: кто закончит начатое, если он так и не ответит, и узнаем ли мы, откуда тут взялся флакон с запиской? Я уже было начала подумывать о том, чтобы ночью тихо пробраться в церковь и поднять плиту самой. Но однажды он поймал меня и наедине сказал, что на следующей неделе нам привезут новый алтарь, а старый надо будет убрать. На мой вопрос, откуда нам привезут новый, он ответил, что когда был в Нарбонне, то встречался со многими людьми, разговаривал на разные темы, и одна очень состоятельная дама нашла его очень приятным собеседником. Она попросила его рассказать о себе подробнее, особенно о тех местах, где ему приходилось работать. Он и рассказал ей о Ренн-ле-Шато. История нашей деревушки так понравилась мадам, что она решила подарить нам что-то, и Беранже, тогда еще не подразумевавший, что с алтарем могут быть связаны такие события, попросил ее о новом алтаре, так как сам давно хотел заменить его. Вот сейчас-то она и решила его прислать.

— Когда рабочие начнут устанавливать алтарь, им будет необходимо поднять несколько камней. Я попрошу их отодвинуть и тот, который отмечен на рисунке. Тогда и посмотрим, есть ли там что-то, подтвердится ли какая-нибудь из твоих гипотез.

Можно и не говорить, как это известие подняло мне настроение. Я ждала прибытия алтаря с необузданным предвкушением.

Итак, он прибыл. Привезенный из-за холмов на мулах, которые валились с ног от усталости. Вся деревня вышла посмотреть на то, как Беранже сам помогает разгружать его и вносить в церковь, не стесняясь того, что священник вовсе и не должен заниматься такого рода трудом. Люди, привезшие алтарь, сменили одежду, для того чтобы не попортить ее в момент разгрузки. Беранже как был в сутане, так и остался в ней. Алтарь был действительно новый и весь так и сверкал золотом. Когда на него попадали лучи солнца, больно было смотреть.

— Должно быть, вы потратили на него все свои деньги, святой отец, — высказался месье Вердье.

Беранже, казалось, его не слышал. Он стоял и смотрел на сиявший золотом алтарь, пораженный его красотой.

— Хозяин предупредил — вы сами его подкрасите, — сказал один из рабочих.

Беранже кивнул.

— Очень хорошо, теперь давайте будем его устанавливать.

Я засиделась в церкви в тот день, несколько раз подмела пол и вытерла пыль даже в самых недоступных нишах. Рабочим понадобилось много времени, чтобы передвинуть старый алтарь. А за это время я сбегала домой и постаралась как можно быстрее выполнить все свои дела и сразу же бросилась в церковь обратно. Я влетела внутрь и услышала стальной звон инструментов и скрежет, с которым камни с трудом поддавались передвижению.

Наконец они подняли и ту каменную плиту. Беранже кинулся туда, я встала у него за спиной. Под камнем была небольшая ниша, из которой Беранже достал потертую кожаную суму. Я затаила дыхание. Он просунул в суму руку и извлек оттуда старинную книгу в кожаной обложке. Все было в пыли. И сума и книга. Я достала из-за пояса платок и подала его Беранже, чтобы он протер вещи. Страницы книги были высохшими и пожелтевшими, такими же, как и листок, который я достала из флакона. Перелистав книгу, я не успела заметить, на каком языке она была написана, но предположила, что на латыни, Беранже быстрым движением спрятал ее где-то в складках своей сутаны.

Из-за спины Беранже я увидела на каменной плите очертания какого-то изображения. Я стала вглядываться, но не успела ничего рассмотреть, так как Беранже велел рабочим вернуть камень на место.

— Нет! — выкрикнула я, сама испугавшись своего голоса. — Нет, Беранже, посмотри, там что-то есть.

Все четверо присели на край отверстия, каждый со своей стороны, и опустили головы, чтобы разглядеть то, что увидела я. Из-под камня шел затхлый воздух. В нос ударило сильным неприятным запахом.

— Да, там действительно что-то есть, — сказал один из рабочих.

Внизу был рисунок, похожий на наскальные. Там были изображены два полукруга, напоминающие арки. Наверху одной арки два животных следовали друг за другом, наверху другой — тоже два животных, но их морды были повернуты друг к другу. Под арками были изображены люди, сидевшие на лошадях, с кружками в руках, похоже, они что-то пили. Они были развернуты в разные стороны, видимо, изображая путь каждого в противоположную от другого сторону. Над правым рисунком на потолке арки было вдавлено несколько кружочков, похожих на старинные монеты и поблескивавших, словно золото.

— Сокровища, — ахнул один рабочий, то ли шутя, то ли серьезно.

Беранже взял одну монету в руки, повертел ее, надкусил и сказал:

— Да нет же. Нет. Это не сокровища и даже не деньги. Это старинные церковные предметы. Они не представляют собой совершенно никакой ценности. Это просто маленькие медали, какими раньше украшали себя маленькие девочки, собираясь в церковь.

— Как вы докажете, что это не золото? — спросил второй рабочий и подозрительно посмотрел на Беранже.

— Если бы это было золото, то на монете остались бы следы от зубов, золото ведь мягкий металл, а на этой не осталось ничего.

Рабочий недоверчиво взял монету из рук Беранже, сам надкусил ее и проверил, не осталось ли вмятины. Действительно не осталось.

— Для меня они выглядят как золото, — настаивал он.

И тут Беранже суетливо начал поторапливать рабочих:

— Пожалуйста, ставьте камень на место, после того, как вы это сделаете, вы можете быть свободны.

— Но почему? — запротестовала я. — Надо получше исследовать камень.

Я понимала, что потом не смогу одна его сдвинуть.

Беранже буквально-таки пригвоздил меня взглядом к стене и прошипел сквозь зубы:

— Это не твое дело, Мари! Делай, как я тебя прошу, пожалуйста.

Волна возмущения накрыла меня с головой, на какое-то время я полностью потеряла контроль над собой.

— Не мое дело? Как это не мое дело? Это я нашла флакон и записку и принесла ее вам! И в заключение ко всему — теперь это не мое дело?

Криком я привлекла внимание рабочих. Они уставились на меня, даже несколько случайных прохожих с улицы заглянули в церковь.

Беранже быстро пошел по направлению к маленькой комнатке — церковной конторке. Я бросилась за ним и уже была готова войти, но он захлопнул за собой дверь. Я начала колотить в дверь и кричать:

— Беранже! Дай мне войти!

Тишина. Только рабочие начали посмеиваться, передразнивая меня. Один, что был помоложе, высоким, почти женским голосом с подчеркнуто просительной интонацией сказал:

— Беранже, о-о, Беранже, пусти меня. — Теперь все они буквально покатились со смеху. Я же отошла от двери и помчалась домой.