Ги Де Кар - Зов любви
– В общем, как я понял, что касается этой стороны жизни, ты не испытываешь никакого сожаления, что приехала жить в Европу?
Она не ответила на этот вопрос, предпочитая продолжить рассказ о мужчинах своей страны.
– Если такие мужчины становятся рогоносцами, то они действительно этого стоят, ведь они относятся к женщинам очень плохо, в их глазах женщина – как домашнее животное. Они насмехаются над тем, чего хочет женщина, над ее желаниями, особенно что касается любви – женщина не имеет никакого права. Они даже предпочитают, чтобы женщина ничего не чувствовала. Главное и самое важное для арабского мужчины – это его физическое удовольствие. Нетрудно понять, что в таких условиях брачная ночь становится настоящим мучением для девственницы, которой страстно желает овладеть муж. Дело в том, что девушки у нас всегда выходят замуж девственницами. Хорошо это или плохо, не знаю. Может быть, мы больше отстали, чем вы, европейцы, а может, наоборот, мы оказались более справедливы, сохранив библейские правила. Правильно ли это или нет, никто не знает. Во всяком случае, ни ты, ни я, не можем этого сказать.
– Что касается меня,– ответил Ален,– то девственницы всегда меня пугали. Конечно, это вызывает уважение, но настолько, что большинство мужчин, таких как я, не имеют никакого желания проводить ночь с девственницей. Во Франции такое желание появляется иногда у пожилых мужчин. Возможно, что старея, они считают, что найдут новые силы, новую жизненную энергию, переспав с невинной девушкой, принадлежащей к новому поколению, которое скоро сменит его поколение.
– Ты знаешь, у нас в Тунисе во время брачной ночи мужчина не проявляет никакого уважения и не старается быть ласковым и нежным с девственницей, которая становится его женой. Он не беспокоится об этом, потому что знает: если бы она не была девственницей, ее бы не предложили ему в супруги. И часто такой муж овладевает женой-девственницей грубо, не обращая внимания на ее страдания и крики, а часто ее страдания усугубляются и тем, что ее плохо подготовили к этой ночи свадебные бабки. Да, дорогой мой, не смейся! У нас есть и такая профессия – ею занимаются пожилые женщины, которым, как только определена дата будущей церемонии бракосочетания, поручается деликатная задача подготовить будущую невесту к дню свадьбы, брачной ночи. Обычно это старые женщины, которые работают по двое, и эта странная пара начинает с того, что закрывается с девушкой и начинает удалять волосы с ее тела, с головы до ног, не оставляя на теле ни одного волоска, за исключением бровей, ресниц и прически. Чтобы достичь желаемого результата, они используют горячий воск, который они накладывают на тело, а затем резко отрывают с прилипшими волосами. Если девушка кричит от боли, это знак, что у нее очень чувствительная кожа, и что она будет прекрасной возлюбленной своему мужу. Для девушки, у которой не очень много волос, такая процедура требует один-два дня, но если природа ее наградила обильным волосяным покровом, это может продлиться до недели. Конечно, все это нужно делать очень ловко, очень нежно, чтобы не повредить кожу. В противном случае муж будет очень недоволен их работой.
– Послушай, Хадиджа, но ведь это же привычки дикарей!
– А ты думаешь, что в институтах красоты, которых сейчас множество во всем мире, женщинам приходится легче? В Тунисе у меня была подруга, которая провела свою брачную ночь в больнице. Дело в том, что ее свадебная бабка, имя которой я хорошо запомнила – Накайя – чтобы никогда не пользоваться ее услугами, так вот, она действовала с такой быстротой и грубостью, что, когда она дошла до самого нежного места, на котором было достаточно много волос, то отрывала горячий воск с такой силой, что сорвала все – и волосы, и кожу. Молодая девушка срочно была доставлена в больницу, помимо разрывов она получила еще и сильные ожоги, ее срочно пришлось оперировать, но у нее уже началось заражение. После всех этих операций она практически перестала быть женщиной – она уже не может иметь ребенка и испытать радость быть вместе с мужчиной. Ее муж, конечно, женился на ней, но вынужден жить с другой женщиной, которая живет с ними и имеет ребенка, а моя подруга вынуждена заниматься им, как своим собственным. Но что делать? Кажется, они живут все трое вполне счастливо.
– Скажи, Хадиджа, ты когда-нибудь рассказывала все это другим мужчинам, другим любовникам?
– Каким любовникам?
– Ты же не будешь считать меня совсем глупым?
– Для меня ты – любимый мужчина, которого я давно ждала, и поэтому я рассказываю тебе то, чего я избежала, покинув свою страну.
– Это значит, что ты приехала во Францию девственницей?
– Да.
– А за эти два года, что ты прожила здесь, что же произошло?
– Произошло то, что я узнала, что такое удовольствие, но не знала любви.– Она ответила быстро, не глядя на него.– Теперь, если ты этого хочешь, Ален, ты можешь взять меня и подарить мне те же ласки, что дарил вчера, а может, и лучше. С тобой я, наконец, поняла, что такое любовь, что такое любимый мужчина.
Когда он проснулся на следующее утро, он оказался один в своей постели. Ему нужно было несколько секунд, чтобы понять, что произошло, наконец он встал и позвал:
– Хадиджа!
Никакого ответа. Он вскочил с кровати, побежал в ванную, затем на кухню, в гостиную, выскочил в коридор – ее нигде не было. Причем не осталось никакого следа от ее пребывания здесь. Он был взбешен. Бегая по квартире, он пытался найти хотя бы какие-то ее следы: какую-то вещь, может быть, локон длинных красивых волос – свидетельство того, что она действительно была у него, а не явилась плодом воображения. Но он не нашел ничего: повсюду была тишина, он был один.
Вместе с тем он хорошо помнил, как все произошло, как она призналась ему: «С тобой я нашла, наконец, любовь и любимого мужчину». Тогда после этого он взял ее на руки и понес в спальню на кровать – там он нежно ласкал ее, как и накануне в номере с глициниями. На этот раз, лежа с ним рядом, она сказала:
– Я знаю, любовь моя, что ты умеешь хорошо раздевать женщин, у тебя это почти искусство, но сегодня у тебя это может не получиться: чтобы снять это сари, мне нужно встать. Тебе, вероятно, не приходилось раздевать женщину, одетую, как я сегодня.
– Да, действительно. Она сказала:
– Для тебя это будет что-то новое, необычное, для меня же это будет то же самое, как если бы я потеряла девственность...– Легкая и грациозная, она вскочила с кровати и остановилась в центре комнаты. Сняв одну из золотых брошей, укрепленную на правом плече, она сказала:
– Теперь подойди ко мне. Почему ты такой робкий? Тебе не приходилось испытывать что-нибудь подобное? Возьмись за эти концы ткани и оставайся на месте, двигаться буду я, а ты будешь раздевать меня, как нужно раздевать индонезийку.– Она начала вращаться, как живой волчок, постепенно удаляясь от него. Шелковая ткань, обвивающая ее, стала разматываться на многометровую длину. Остановилась она уже в самой глубине комнаты; то, что было только что сари, лежало на полу, обнажив ее красивое смуглое тело. Он уронил шелк, заструившийся мягким пурпурным, золотистым водопадом. Он подбежал к ней, поднял на руки, дрожа, и отнес в постель, где они снова слились в единое целое.
