Елена Кондаурова - Хранительница (Там, за синими морями…)
— Не слишком ли сурово вы с ним, господин Таш?
— Не слишком, а то может забыть, зачем послали.
Таш расплатился с Редулом, выложив за гитару приличную сумму золотом, причем Редул божился, что отдает за то, за что взял и отдает вообще только из уважения к господину Ташу. Таш накинул за преданность еще несколько монет и распрощался. Он и так потерял много времени.
Верховный жрец Тито-с смотрел в окно своего кабинета. Взгляд его невидяще скользил по макушкам деревьев, которые росли в монастырском дворе, и летом старательно закрывали собой почти весь монастырский двор. Сейчас, поздней осенью, их оголившиеся ветки не способны были спрятать конюшни, амбары, кузницы и т. д., а также суетящихся вокруг них монахов в черных одеяниях, и послушников в серых.
Тито-с отвернулся от окна и, подобрав полы своего черного облачения, сшитого из тонкого шерстяного сукна, привезенного из Саварнии и стоящего бешеных денег, вернулся к письменному столу. Сегодня у него была назначена встреча с одним человеком, и одна мысль об этом лишала жреца его тщательно лелеемого внутреннего равновесия. С самого утра он не в состоянии был заняться чем-либо путным, кроме бесцельного разглядывания монастырских построек. Время подходило, и чем меньше его оставалось, тем крупнее становилась дрожь, которая пробирала Верховного жреца Ольрийского храма Всевеликой Богини.
Занятый своими попытками привести себя в нормальное состояние, он пропустил момент, когда в центре комнаты возникло пепельно-серебристое облако. От его мерцания по кабинету заскользили радужные блики, и только тогда Тито-с, наконец-то заметив его, поспешно опустился на колени. Из облака вышел высокий мужчина в таком же одеянии, как и у Тито-са, но только белом, причем внешность его была весьма примечательна своей своеобразностью. Длинное горбоносое лицо, какие на материке встречается только Тушере, коротко остриженные русые волосы, небольшие, глубоко посаженные серые глаза с острым недобрым взглядом, сверкающие в буквальном смысле этого слова из-под густых бровей. Глядя в эти глаза, становилось понятно, почему так нервничал Тито-с перед встречей с этим человеком. Рот с тонкими, плотно сжатыми губами тоже не добавлял приятности этому лицу.
— Да благословит тебя богиня, Тито-с! — Холодно поприветствовал он коленопреклоненного жреца.
— Да пребудет она всегда рядом с нами, ваша светлость! — Отозвался тот.
Его светлость кивнул и прошел к креслу, стоящему у письменного стола. Тито-с встал с пола, и, пряча руки в широких рукавах, чтобы скрыть от гостя их дрожь, осторожно сел напротив.
— Итак, Тито-с, рассказывай. Только быстро, у меня мало времени.
Тот, бросив затравленный взгляд на мужчину в белом, заговорил, запинаясь время от времени.
— Ваша светлость, у меня пока, к сожалению, нечем вас порадовать.
— То есть, она жива.
— Да, пока да.
— Что вы предпринимаете?
— Стараемся действовать осторожно, как вы и велели. Присматриваемся, принюхиваемся. После того, как ее купил этот преступник, мы некоторое время выжидали, надеясь, что все решится само собой, но этого не произошло. К сожалению. После этого я отдал приказ попытаться использовать яд. Очень осторожно, через третьи руки.
Его светлость слегка поморщился.
— Это бесполезно. Она никогда не возьмет в рот отравленную еду, я сам ее этому учил.
Тито-с побледнел, но усилием воли взял себя в руки.
— Вот как? Но вы же сказали, что она все забыла!?
— Разумеется, забыла! — Раздраженно проговорил гость. — Но не до такой же степени! Эти знания у нее на уровне инстинктов. За кого вы меня принимаете?
— О, вы, несомненно, самый выдающийся учитель из всех, ваша светлость, в этом нет никаких сомнений! — Поспешно воскликнул верховный жрец. — Это моя вина, я просто не подумал, что такое может быть!
— Ну, так теперь думайте! — Одернул его гость. — Я предупреждал вас, что она очень опасное существо, так что будьте добры это учитывать!
— Да, да, ваша светлость, теперь, разумеется! Но, вот что мне пришло в голову. Если она не сама съест отраву, а кто-то из ее домашних, то у нее в любом случае возникнут неприятности, не так ли? Ладно, если отравится изгой, за него ей ничего не сделают, а вот за служанку ее могут посадить в тюрьму, хотя бы на время, а там с ней гораздо проще будет работать!
— Да, это идея. — Задумчиво проговорил белый жрец. — Хотя, все это весьма сомнительно. Скажите, а этот изгой, что он из себя представляет?
— А, — взмахнул рукой Тито-с, — обычная скотина, только жестокая сверх меры и не такая тупая, как все остальные. Он и его подельники подмяли под себя весь город за последние два года.
— Да? — Удивился гость. — А почему же вы не примете меры?
— Помилуйте, зачем же? — Тонко улыбнулся верховный жрец. — Благодаря им люди узнали, что такое настоящий страх. Страх, от которого нужно просить защиты у Всевеликой. А что касается этих бандитов, то не так страшен змей, как его рисуют на задней стене храма! Они действуют осторожно, и вокруг них больше ужасных слухов, чем ужасных дел.
— Значит, действительно, не глупы. — Сделал вывод белый. — И, скорее всего, этот изгой уже у нее под каблуком. Вы ведь пытались выкупить ее у него?
— Да, ваша светлость. Он отказался наотрез. Может, встретиться с ним еще раз? Предложить побольше, да и вообще… поговорить?
— Нет, даже не думайте! — Резко возразил гость. — Кто знает, в какие игры она с ним играет! Возможно, мы сами подтолкнем его туда, куда не надо!
— А она точно с ним играет? Она же всего лишь рабыня! — В голове Тито-са это не укладывалось.
— Ведь вы же сами сказали мне, что он заботится о ней и хочет дать ей свободу! — Его светлость посмотрел на верховного жреца как на идиота. — Вы же видели ее? Как по-вашему, какой мужчина, если он в здравом уме, сможет добровольно от нее отказаться?
— Вы правы, ваша светлость, никакой. — Несколько поник черный жрец.
Белый пару секунд с подозрением смотрел на него.
— Дорогой Тито-с, я надеюсь, вы не снимали амулет, чтобы, так сказать, на своей шкуре ощутить действие ее чар?
Тито-с похолодел под этим взглядом.
— Нет, нет, что вы, ваша светлость, даже не думал! Вы же предупредили, что этого ни в коем случае нельзя делать!
— Вот и не делайте! — Отрезал белый. — И, поверьте мне, любопытство в данном случае совершенно неуместно! Вы и не заметите, как окажетесь по уши в дерьме, я знаю, о чем говорю! Я сам накладывал на нее эти чары. Впрочем, — он откинулся на спинку кресла и холодно посмотрел на черного, — если вы уверены, что ваших сил будет достаточно для того, чтобы снять их, можете рискнуть и узнать, что может почувствовать мужчина по отношению к этой женщине.
