Синтия Виктор - Нелегкий выбор
Фэрил сидела на скамейке, тесно сцепив руки на коленях. Резкий февральский ветер, проносившийся по парку, то и дело заставлял ее смигивать невольные слезы, но ежилась она не столько от холода, сколько от нервного напряжения. Вид приближающейся Шугар в раздуваемой ветром объемистой накидке вызвал новый приступ страха — в последнее время постоянного спутника Фэрил. Прежде она не могла и подумать, что способна так бояться кого бы то ни было, тем более соседки, которую еще совсем недавно считала подругой, в чей дом запросто забегала на чай. Что ж, прежняя Шугар исчезла, а вернее, никогда не существовала.
Шугар двигалась поразительно быстро для такой тучной женщины. Очень скоро она воздвиглась над Фэрил со смешанным выражением раздражения и насмешки на лице.
— Надеюсь, дорогуша, ты приведешь уважительную причину, по которой мне пришлось тащиться сюда. Моя маленькая попка промерзла насквозь. Надо было додуматься назначить встречу на ураганном ветру, когда можно было спокойно поговорить у меня в кухне, за кофе и сдобными булочками!
— Кое о чем лучше говорить подальше от дома, — ответила Фэрил, едва шевеля замерзшими губами.
— Так я и думала! — обрадовалась Шугар. — Ты решила взяться за ум и хочешь попробовать еще разок…
— Нет, нет! — поспешно перебила Фэрил, отчаянно подыскивая нужные слова. — Это… это совсем другое… то есть не совсем то, о чем ты говоришь. Когда я приходила в отель во второй раз, я видела, как из номера вышла женщина. Я знаю, что вы спорили.
— Что-то не припомню ничего подобного, дорогуша.
Казалось, Шугар и впрямь роется в памяти. Фэрил понизила голос.
— Тогда я не знала, кто была эта женщина, но теперь мне это известно. Марина Паульсен. Полицейский.
Шугар повернулась, придвинувшись вплотную, и впилась ей в лицо пронзительным взглядом. Фэрил едва удержалась, чтобы не отвести глаз.
— А какой у тебя может быть интерес к Марине Паульсен? По-моему, вы птицы разного полета.
Фэрил сжала руки в кулаки. Что, если она собирается обвинить в убийстве невинного человека? Что же теперь — отступиться? Но она должна, просто обязана видеть реакцию Шугар на обвинение! Она никогда не простит себе, если упустит возможность бросить этой женщине правду в лицо!
— Ты знаешь, конечно, что она погибла в аварии?
— Об этом знаю не только я, но и каждый в округе.
— Но не каждый в округе знает, что ты ей платила. Об этом знаю я и знает Джон, которого Мария Паульсен назначила своим душеприказчиком. В ее списке есть и твое имя.
— А Джон знает, почему я платила ей? — спокойно спросила Шугар.
— Нет, но это будет нетрудно выяснить.
Поразмыслив, Шугар равнодушно пожала плечами и полуотвернулась.
— Мы с тобой взрослые люди, дорогуша. Для того чтобы подобный бизнес процветал, всегда приходится выкладывать денежки. Мне не повезло, только и всего. Эта женщина хотела больше и больше! Ты, конечно, до сих пор потрясена своим маленьким приключением, но не стоит из-за этого бросаться на людей.
— Я пришла не за этим, — болезненно глотнув, сказала Фэрил.
— Вот как? За чем же тогда? Ты оказалась ни на что не годной, Фэрил, и очень разочаровала меня, но я не мешала тебе, когда ты решила выйти из игры. Так что лучше меня не серди.
Испуганная, потрясенная, внезапно почувствовавшая себя смертельно уставшей от словесного поединка, Фэрил поняла, что больше не выдержит.
— И все-таки я хочу кое-что выяснить, — сказала она дрожащим голосом. — В машине Марины Паульсен был бумажный пакет, на котором она успела записать слово «Пикетт». Немногие сообразили бы, о чем идет речь, но мы-то с тобой знаем, кто водит машину с таким номерным знаком.
Шугар слушала молча, не отрывая взгляда от ее лица, и это молчание постепенно придало Фэрил уверенности.
— Чего ради человеку что-то писать за несколько минут до смерти? Тем более если слово фактически означает номер машины. Может, ты была там, Шугар? Может, ты даже как-то причастна к случившемуся?
— Что тебе взбрело в голову, дорогуша! — расхохоталась Шугар. — Тебе явно стоит смотреть поменьше триллеров!
— Мы с тобой не героини фильма, Шугар. Проститутки в отеле «Сен-Тропез» реальны, как реальны и деньги, которые ты платила Марине Паульсен. Вывод напрашивается сам собой.
— Да, с тобой не соскучишься!
— Если я ошибаюсь, тогда объясни, при чем тут «Пикетт».
— Дорогуша, — сказала Шугар с невыразимым сарказмом, — я не буду и пытаться.
Фэрил поднялась. Если бы ее кто-то обвинил в убийстве, она была бы вне себя от ужаса и возмущения. С Шугар ничего подобного не случилось — наоборот, ей показалась забавной догадка, осенившая Фэрил. Такая реакция выглядела неестественной.
— Когда речь идет об убийстве, — сказала Фэрил, как бы размышляя, — то выясняют мотив, орудие и обстоятельства, при которых оно было совершено. Ты, Шугар, вполне вписываешься в картину. И то, и другое, и третье говорит против тебя.
— А теперь послушай меня! Я пальцем не тронула эту бабу, хотя она и заслуживала того, чтобы с ней разобраться. Пальцем не тронула, ясно? Но даже если бы это было моих рук дело, не тебе разыгрывать из себя праведницу. Попробуй только поднять шум, и я тут же вытащу на свет все твое грязное белье!
Поднявшись со скамейки и уже сделав пару шагов к выходу из парка, Шугар вдруг обернулась и смерила Фэрил презрительным взглядом.
— У тебя удачный брак, дорогуша. А у твоего мужа солидная адвокатская практика. Трудновато будет ему найти клиента, если выяснится, что его жена работала у меня девочкой по вызову. Джонни-бой потеряет работу, а ты потеряешь его. Подумай об этом, дорогуша!
На губах Шугар заиграла плотоядная улыбка.
— Только не говори мне, что тебе все равно.
Фэрил содрогнулась и, повернувшись навстречу пронизывающему ветру, побежала прочь из парка.
Глава 9
Шугар Тэплинжер со злостью сунула в тележку банку томатного супа и заглянула в список продуктов, намеченных для покупки. Разумеется, у нее были дела и поважнее, но в этот день недели она всегда отправлялась в универсам, чтобы пополнить запасы. Вечером Хельмут обязательно сунет нос и в холодильник, и под раковину, куда в качестве тары для мусора складывались пустые бумажные пакеты. Если не все окажется в порядке, он будет неприятно удивлен.
К тому же в доме кончились пшеничные хлопья, и Шугар усмехнулась при мысли, что учинит ее муж, если не получит свой ежедневный завтрак. С самого первого дня их совместной жизни он съедал по утрам одно и то же: чашку пшеничных хлопьев со снятым молоком — каждый Божий день, с ума сойти! Зимой к этому добавлялась половинка грейпфрута, а летом — четвертушка дыньки. Ленч Хельмута тоже не отличался разнообразием. В одиннадцать пятьдесят (ни секундой раньше или позже!) секретарша журнала «Отставной генерал» появлялась в кабинете редактора с тарелкой, на которой лежал ломтик хлеба с листиком салата и кусочком индюшатины. Никакого майонеза, Боже упаси! Ровно в полдень Хельмут подносил сандвич ко рту и откусывал половину, а остаток выбрасывал в корзину для бумаг. Такой уж он был, рациональный и абсолютно предсказуемый.
